Эльмира Нетесова - Женская месть Страница 19

— Ну, это ты, дед, загнул! Если б так было, зачем бы я здесь оказался, сидел бы дома, как человек. И всех послал бы по хрену!

— Не с нашими бабами отсидеться. Они даже покойника из гроба прогонят своими попреками. А если б не зудели в ухи, ты и не почесался б, валялся бы на диване ровно кот и про Наташку не вспомнил. Сколько доброго я вам сделал, а небось, не приехал враз, когда меня прогнали, хоть бы кусок хлеба привез. Ждал, когда сам здесь обживусь. А и появился не подмочь мне, а твои заботы порешать. Самому они не под силу. Все вы такие хитрожопые! — ворчал Захарий.

— Ну, совсем с говном смешал! — сморщился Евгений.

— Правду говорю, сам знаешь! Вы там в квартире все свои, но вместе ужиться никак не могете. Каждого нужно на поводке и в наморднике держать, чтоб не покусали друг дружку. Иные с чужими проще сживаются. Вы же родные того и гляди в глотки вцепитесь, — глянул в окно, увидел Анну, она несла ему поесть. Увидела чужого человека в доме, тихо поздоровалась. Поставила перед сапожником яичницу, жареную картошку, молоко и хлеб, присела ненадолго.

— Женька, есть будешь? Тут обоим хватит! — предложил Захарий.

— Нет, не хочу, в горло не лезет, — отмахнулся человек и сказал задумчиво:

— Беды, как блохи, вконец изгрызли. Одна за другой на меня валятся. Мало было того, что с работы сократили, в аварию влетел, нынче Наташка сбежала. И, главное, уже не знаю, где искать. Всех подруг обзвонил, знакомых и друзей поднял на ноги, а все бесполезно.

— Ищи там, где ей выгодно быть, — усмехался Захарий и продолжил:

— Ты, наверно, знаешь Леньку Чижова, какой от вашего дома неподалеку живет. Его отец военный, с большими звездами на погонах, какой-то чин. А сын его балбес дуралеич. На него ни одна девка не оглядывается. Зато твоя Наташка с ним дружится. Не потому что любит, а оттого, что он, тот баран, выгодный. Да-да! Не лупи глаза. Когда я спросил Наташку, чего она с Леней хороводится, знаешь, что ответила:

— Ленька богатый! У него все что хочешь есть. И большая квартира, и машина, и дача, ему отец каждый день деньги дает. Он плевал на одноклассниц, за ним любая побежит. Он не переживает, какая понравится, шутя уговорит. Вон я за него делаю уроки, а он мне платит. И ему, и мне хорошо! Да, хожу с ним в кино, в театр, когда просит о том. Не потому что он мне нравится, просто ему так нужно. А главное, не за спасибо. С ним дружить выгодно, — говорил Захарий и закончил:

— Кстати, тогда она была в седьмом классе.

— Чего ты раньше мне не сказал?

— Я бабам говорил. И то не помогло. Кстати, они даже похвалили практичную дрянь, сказали, что далеко пойдет. А я добавил, мол, если ее не остановят. Так меня обругали, а Наташку хвалили за сообразительность. Ну, куда бы ты полез? Тебя бабье ощипало бы как курчонка! Я просто решил для себя не лезть в их жизнь и воспитание, пусть бесятся, как хотят.

— Не хочешь ли сказать, что дочь у того Лени столько дней канает! — вспотел Евгений.

— Я не знаю. Но от Наташки чего хочешь жди. И это тоже не исключено.

— Да ты что, дед? Уйти к парню, самой? Это уже беспредел и распутство! Я ее своими руками урою! — вскипел мужик.

— Не болтай лишнее. Ничего ей не сделаешь. Просто потому, что не одолеешь. Ты против Наташки недомерок. Упустил свое время. Нынче его не наверстать и ничего не выправить. Знаешь, корявую да горбатую березу ветром не разгладить. Оно и неведомо, у кого она нынче? — задумался Захарий.

Анна молча собирала посуду. Потом тихо подошла к Захарию и спросила:

— Это вы про Наташку толкуете?

— Ну да! Сбежала из дома.

— В общежитии спросите у девчонок, там прикипелась.

— Тогда почему на лекциях ее нет?

— Может, приболела ненароком…

— Ни учебников, ни тетрадей не взяла с собой, — вспомнил Женька.

— А родня кроме семьи имеется?

— Всех обзвонил, — вздохнул отец. И добавил:

— На звонки тоже не отзывается.

— Тогда точно с мужиком! — развела руками Анна, заметив, как невольно дрогнул отец:

— Только этого горя нам недостает. Останется недоучкой, а может, и матерью-одиночкой. Мучайся потом с нею всю жизнь…

— Лишь бы нашлась поскорее эта холера! Уж там в городе приткнете ее куда-нибудь. Главное, каб по дури в какую-нибудь историю не влетела, иль в грязную компанию. Вытащи ее оттуда потом! — смотрел Захар во двор и ничего не видел.

Ему вспомнилась своя дочь, какая не став взрослой выскочила замуж, ни с кем не поговорив, не посоветовавшись. Ей прочили совсем другое будущее, о каком Иринка и слушать не захотела. Своею судьбой распорядилась сама.

Уж как уговаривал отец не спешить с замужеством, поступить в институт, получить специальность. Дочь отмалчивалась. А потом ответила, как ушат холодной воды вылила на голову:

— Я беременна…

Дальнейшие уговоры были бессмысленны.

— Теперь Ирина столкнется со своей копией. Нынче ночами не спит из-за дочки. Наверное, ругает Наташку последними словами. А ведь сама не лучше была, — думает Захар.

— Хоть бы где-то просвет появился. Ну, нигде не везет, — простонал Женька и подскочил как ужаленный от телефонного звонка:

— Где тебя черти носят? — услышал знакомое до боли и ответил:

— У деда я! Ну, конечно у Захария! Нет здесь Натки и не было. Сидим и думаем, куда она могла подеваться? Все варианты перебираем. Может, позвони Чижовым! Вдруг она у Лени? Кто знает, но на всякий случай поинтересуйся, — попросил неуверенно.

— Кто звонил? Володя? Просил, чтоб я его разыскал? Что есть хорошее предложение? Так чего ты молчишь? Сейчас его найду! — вышел Евгений на крыльцо. Минут через десять вернулся совсем иным человеком. Он уже не хныкал и не хмурился. На лице уверенная улыбка светилась, даже плечи расправились. Куда делись морщины, лицо разгладилось, помолодело.

— Ну что, где-то просвет появился? — глянул Захарий на зятя.

— Велели завтра с документами приходить. Неплохое место обещают. Устроюсь, все же при деле буду. От домашних склок оторвусь. Не то сожрут бабы с потрохами. А уж Натку пусть сами ищут. В одном ты очень прав, эта птичка нигде не пропадет. Из-за нее психовать не стоит.

— Может, в милицию обратитесь, все же помогут найти, — подала голос Анна.

— Там с самого начала отметились и заявление оставили. Каждый день созваниваемся. Пока толку нет. Но девка наша не иголка в стоге сена, эта не затеряется! — заговорил уверенно и, вскоре простившись с Захаром, уехал в город.

— А мне сегодня Толик деньги дал. Велел детям одежонку купить. Оно, конечно, пора. Куртки порвались, костюмчики малы стали. О носках молчу, дырка на дырке. Ну, что поделаешь! За всем не углядишь. А тут еще младший пристал, купи ему бинокль. Старший мобильник просит. Уже и на будущее просьбами завалили. Велосипед и компьютер, какую-то приставку и фотоаппарат, короче, я их от человека еле оттащила. Ругала, уговаривала не докучать. И что думаешь, только отпустила, они снова возле Толика крутятся. Ни на секунду, ни на шаг от него не отходят. Везде лезут, все спрашивают. Хотела их прогнать, чтоб не мешали, да куда там, крик подняли, вцепились в Толика, защиты запросили, тот вступился, оставил. Мальчишки обрадовались, подавали человеку отвертки, ключи, плоскозубцы, смотрели, что и как делает, запоминали. А вечером, получив деньги за ремонт машины, дал пацанам на конфеты:

— Это ваш заработок! — сказал серьезно.

— Не балуй их! — попросила Анна.

— Милая моя девочка, меня самого вот так учили. И ничего страшного не случилось, крепче к машинам привязался.

— А что если вместо конфет курево станут покупать, ведь не уследишь.

— Коли начнут курить, не укараулишь. Ни этого бойся. Пусть растут трудягами. Рабочий человек нигде не пропадет. Если что-то умеет делать, без хлеба не останется. Повезет получить образование это здорово, но и слесарное дело не помеха. Пусть настоящими мужиками растут. Глядишь, и меня добрым словом вспомнят.

Анна быстро привыкла к человеку. Он заставил ее свозить в город Прасковью и там в стоматологической поликлинике вставили теще зубы. Она не верила в свое счастье. Еще бы! Столько лет мучилась с голыми деснами. Тут же удобные протезы. Бабка теперь ожила, все могла есть! Всем деревенским хвалилась зубами. Даже корове их показывала и на все лады расхваливала Толяна. Ведь он настоял, оплатил, позаботился. Совестно было вспомнить, что родной сын о том и не подумал, а невестку нужда одолела. Но дошла очередь и до бабки. Толик купил ей новый, теплый халат и тапочки. Прасковья теперь каждый вечер сидела на скамейке возле дома. Ее никто больше не высмеивал и не называл чучелом. Ей даже завидовали, ведь Прасковья теперь стала причесываться и по нескольку раз в день. Она улыбалась, не боясь открыть рот. О ней в семье было кому позаботиться.

Толик тоже изменился. Он заметно поправился, держался уверенно, а когда вылезал из-под машины отдохнуть, в его руках не дрожали сигареты, не прорезали лоб морщины, исчезла из глаз тоска. И хотя работал дотемна, не падал от усталости. Умел посмеяться, поиграть с мальчишками. Они все больше привыкали к человеку. Вот только старший сын никак не называл человека, ни отцом, ни по имени. Что мешало ему, никто не знал и не лез к нему в душу с вопросами. Решили, пусть сам определится.