Владимир Угрюмов - Его звали Герасим Страница 19

— Присаживайся… — указывает Вадик пухлой рукой на кресло рядом с журнальным столиком. — Ну, как там Сивый?.. — он занимает кресло напротив. По тону, каким Вадик задал вопрос, мне становится понятно, что Сивый как таковой интересует его постольку-поскольку.

Улыбаюсь, показывая комбинацию из большого и указательного пальца, образующих круг.

— Ништяк. У Сивого все путем. А вот у тебя, парень, дела не очень, — делаю грустное лицо, показывая, что мне действительно жаль, что дела у него пошли хреново.

Вадик моментально начинает нервничать — лоб покрывается испариной, руки заметно дрожат. Я выдерживаю паузу, ухмыляясь, смотрю, как он ерзает в кресле.

— Почему вы так считаете? — неуверенно спрашивает он, пытаясь понять по выражению моего лица, шучу я или говорю серьезно. Пожимаю плечами:

— Так Сивый сказал. Трудно стало понимать, кто тут у вас мутит… «Сливаете» в городе кого ни попадя. Зачем Гнилого замочили?

— Да в чем дело-то?! — чуть не подскакивает Вадик. — Команду от Барина Поп получил? Получил! Я-то здесь при чем?! Меня же никто не спрашивал! Я выделил бойцов — и все!

Я попал в точку. Информация у меня — высший класс! Поп — это босс Вадика. А вот Барина в списке не значится. Если он сам дает команды на устранение конкурентов, значит, это какой-то туз. Нужно с ним поработать отдельно. Немного отпускаю вожжи:

— Да ладно. Я, собственно, не об этом. Завтра тебе «снежок» привезут.

Вадик вскидывается:

— Вот за это спасибо! — Он потирает руки. — Вот это в натуре ништяк! Уважили, братаны! В самый раз Сивый подогрел! А то у нас та партия «коки» отскочила в первые две недели!

Входит охранник с подносом, на котором кофейник и чашки. Ставит поднос на столик.

— Ты там пока посиди, — показывает Вадик охраннику на дверь в коридор.

Тот молча удаляется. Вадик собственноручно разливает кофе по чашкам.

— Может, тебе что-нибудь покрепче? — спрашивает он.

— Не катит. Я с этим делом временно в завязке.

— Это правильно, — соглашается Вадик. — Я тоже уже неделю ни в одном глазу, — говорит он, явно гордясь собой.

— Ты вот что, — начинаю медленно, якобы собираясь с мыслями. — Сивый передает, чтобы ты присмотрел за Колюней. Мутит он что-то в Москве. Есть такое мнение.

Вадик замирает, не донеся чашку до рта. Колюня — это его кореш, а также правая Рука Попа.

— Серьезно, что ли? — недоверчиво переспрашивает он.

Я отвечаю с недоброй улыбкой:

— А где ты видел, родной, чтобы у нас не серьезно было? А? Кто такой Барон? И что он за хер с горы, чтобы давать команды?!! Вы че, суки, зажрались здесь совсем?!! Жало теперь свое суете куда хотите?!!

— Да ты че, братан?! — бледнеет Вадик, глядя на меня с нескрываемым ужасом. — Это же Поп с Барином банку ют. Я-то не при делах!

Молча пью кофе. Вадик застыл с чашкой в руках, словно загипнотизированный. Ждет, что еще я скажу про его корешка.

— Колюня ваш добазарился в Москве с «дагами» и метит тут на чье-то место, — поясняю, не сводя с Вадика глаз. — Как мыслишь, что нужно дагестанцам в славном городе Питере? — Даю ему понять, что мне многое известно.

— Так вот, значит, зачем он в столицу мотался, — произносит Вадик задумчиво. — А нам-то пел, что к козе к одной, вроде как к певичке, летал… Ну, сука! Да я его сейчас!..

Резко поставив чашку на столик, Вадик вскакивает.

— Тихо, ша! — поднимаю руку. — Сядь! — приказываю тоном, не терпящим возражений.

Вадик опускается в кресло, весь кипя от негодования.

— Он ведь сейчас здесь… — сообщает он, сверкая глазами. — Внизу, в тачке сидит. Ждет, сука! Самое время его колонуть…

Отрицательно качаю головой:

— Им и без тебя займутся… Вадик моментально остывает, глядя на меня с изумлением.

— Так ты для этого и приехал? — спрашивает он тихо. — Неужели с Колей все так хреново?

Подтверждаю кивком, что с Колей все очень даже паршиво.

Вадик в изнеможении откидывается на спинку кресла.

— Да-а-а… — тянет он. — Ну, бля, вообще…

Умно он мыслит.

— Кто такой Барин? Быстро все о нем! — приказываю ему, не давая уйти в себя.

Вадик поднимается и плетется в угол гостиной. Берет с полки фотографию, возвращается к столику и подает ее мне. На снимке четверо парней на фоне каких-то кустов. Эту фотографию я еще вчера рассмотрел очень внимательно.

— Вот он… — тычет Вадик пальцем в крайнего справа. — Мы на шашлыках тогда были под Первомайским, — зачем-то поясняет он упавшим голосом.

Прячу фото в карман пиджака:

— Где его конура? Как найти?

Вадик называет несколько мест, где можно увидеть Барина вечером. Внезапно замечаю в его глазах удивление. Похоже, балбес начинает потихоньку врубаться, что произошла ошибочка и он передал информацию не тому человеку, которому следовало.

— Слушай, братишка, — говорит он с какой-то новой интонацией в голосе, — а может, не будете пока трогать Кольку? Знаешь, давай я сам Сивого об этом попрошу… Улыбаясь, киваю, как бы соглашаясь, мол, без проблем, попроси…

Вадик нагибается, чтобы взять со стола телефонную трубку, и замирает, вытаращив глаза на мою правую руку. В руке у меня «Вальтер ППК» с небольшим глушителем, срез которого нацелен ему в живот.

— Ты… ты… Что? — почему-то шепотом спрашивает Вадик, отступая.

— А ты сам как думаешь? — отвечаю вопросом на вопрос.

— Да за что? Сейчас я поговорю с Сивым, и мы все уладим!.. — торопится он заверить меня.

— Считай, что все улажено, — успокаиваю его.

Выстрел звучит негромко, как будто я газетой прихлопнул на столе надоевшую муху.

У Вадика на груди появляется алая точка. Он как подкошенный падает на пол. Звучит второй хлопок, — это я произвел контрольный выстрел в голову. Поворачиваюсь к двери в коридор. Нюх на ситуацию у охранника нормальный, но опыта маловато. Почуяв неладное, он ворвался в гостиную с пушкой наготове, но пустить ее в ход не успевает. Пара хлопков, и охранник с продырявленной башкой заваливается на мягкий палас. Меняю обойму и направляюсь в кухню. Чувствую, что там кто-то есть. Я не ошибся. На кухне за столом сидит парень и смотрит телевизор. Он, конечно, ни черта не слышал. Как они любят кино, эти охранники…

Вырубаю парня ударом кулака в висок, когда тот оборачивается, чтобы посмотреть, кто вошел в кухню. Подхожу к окну и смотрю из-за занавески во двор. Пятисотый «мерседес» стоит метрах в десяти от подъезда. За рулем черный силуэт. Скорее всего, это и есть Колюня. Ладно, никуда он не денется, пока что займемся кинолюбителем. Парень, обеими руками схватившись за край стола, пытается встать. Не мешаю ему, быстро его обыскиваю. Ого! «Макаров» и шесть полных обойм к нему. Ни хрена себе, вооружился мальчик… Легким ударом правой ноги подсекаю парнишку под щиколотку и, когда он растягивается на спине и еще мутными глазами пытается разглядеть, кто его так и что происходит, давлю ему на грудь коленом.

— Как звать? — спрашиваю его спокойно.

— Дима… — хрипит он, но попыток к сопротивлению не предпринимает, и правильно делает.

— Через кого реализуете наркотик в городе, Димон?

— Не знаю.

Положив пистолет на пол, двумя ладонями луплю его по ушам. Главное — не перестараться. Мне важно, чтобы он меня слышал. Не писать же ему потом вопросы на бумажке.

Жду, когда Дима придет в себя. Тема серьезная, и отвечать ему придется, хочет он этого или нет.

— Повторить вопрос?

— Это Толян… — шепчет Дима. — Он занимается сбытом и людьми…

— Где он сейчас?

— Дома он, — чуть не рыдает парень. — Дома он!

— Адрес!

Дима, заикаясь, сообщает координаты Толика.

— Чем он занимается помимо сбыта?

— Я не знаю, — ноет Дима.

— Давай, парень, сделаем все по-хорошему, — говорю ему тихо и серьезно. — Ты рассказываешь, я запоминаю. Не заставляй меня прибегать к насильственным методам… Ты меня понимаешь?

— Да… — шепчет Дима, в глазах у него слезы. — Что со мной будет?

— Все зависит от твоей искренности, — вру я ему, не убирая колена с его груди.

— Толян со своими парнями выполняет иногда заказы, — колется Дима.

— Он что, дамский парикмахер по вызовy? — усмехаюсь я. Мне, конечно, уже все ясно с Толяном, но я хочу, чтобы Дима подтвердил мои предположения.

— Они устраняют ненужных людей.

— Откуда же ты, родной, все это знаешь? — удивляюсь я. — Может, хочешь оговорить невинного человека?

— Он мой друг… — говорит Дима. — От меня у него тайн нет…

Ну вот и ладушки. Дима не партизан — сдал кореша. Рывком ломаю ему шейные позвонки. Пора уходить. У меня еще куча дел. Припоминаю, к чему прикасался в квартире руками. Иду в гостиную и протираю чашку из-под кофе, затем отношу ее на кухню и, сполоснув, ставлю в сушилку. Выхожу в коридор. Закинув сумку за спину, достаю гранату, выдергиваю чеку и, зажав «эргэдэшку» в кулаке, спускаюсь во двор.

«Мерседес» на месте. В нем один человек. Сунув руки в карманы, подхожу к машине. Со стороны водителя стекло спущено. Колюня выдыхает дым от сигареты на улицу, балдея с прикрытыми глазами от попсового музона. У меня для него приготовлена музыка покруче. Наклоняюсь к окну. Парень вздрагивает, открывает глаза. Смотрит на меня исподлобья.