Борис Седов - Наследница Страница 19

— Хорошо. Уломал, языкастый. Называй любого. Кого выбираешь?

— Ну-у-у…. — задумался Николай. — Скажем, пусть это будет Оксана. Говоришь, она в курсе?

— Без нее не проходила ни одна операция! — обрадовалась Тамара. — К тому же, эта сука, насколько я знаю, живет в «Простоквашине». До нее добраться проще, чем до других. Удачный выбор, приятель. Поехали?

— Поехали, — безразлично согласился Николай, поднимаясь из-за стола и с тоской наблюдая за тем, как Тамара расплачивается с официантом. — Дурацкий кабак. Так ничего толком и не поели, а сколько потратили. Макароны я мог бы сварить и дома…

«Не слишком ли большим простачком он пытается выглядеть? Не переигрывает? Подождем, там будет видно»

— И учти, девочка: если всё, что ты сейчас рассказала, не подтвердится, если окажется, что всё это туфта, я тебя изнасилую.

— Договорились, — рассмеялась Тамара, выходя из ресторана. — Насилуй! Что до меня, так я с превеликой охотой. Хоть ты и не совсем в моем вкусе. Не люблю толстяков.

МЕДСЕСТРА ФЕДОРЕНКО

После того, как увезли Игната, Оксана перебралась в его дом. Ведь Магистр сказал: «Этот обоссаный колдырь уже никогда не вернется». Оно и к лучшему. Оксана никогда не испытывала к своему сожителю симпатии. Просто ей с Игнатом было удобно. Он умел быть незаметным. Целыми днями, если не изображал активности на территории «Простоквашина», просиживал у телевизора. Ему было абсолютно по барабану, что смотреть — сериал ли, футбол или ток-шоу на тему бесправия геев в российской глубинке. Раз в неделю — как правило, в воскресенье — Игнат требовал траха, и этот трах Оксана ему покорно предоставляла, благо никаких сверхусилий от нее это не требовало. Какая, собственно, мелочь — на протяжение пяти минут поизображать оргазм под дергающимся на тебе потным сморчком, а потом отправиться в душ, где она занималась настоящим сексом… сама с собой. Представляя, как ее так же ласкал бы кто-нибудь из молодых симпатичных охранников, дежурящих у ворот. Когда она (удовлетворенная) возвращалась в постель, Игнат уже храпел на своей половине кровати, повернувшись к своей гражданской жене тощим морщинистым задом.

Вот, по сути, и все отношения между Игнатом Астафьевым и Федоренко Оксаной. И отношения эти, между прочим, оплачивались довольно неплохо. Оксана и представить себе не могла, что значит «нет денег». Непритязательная и экономная, всю свою немаленькую зарплату она исправно вносила на банковский счет, присоединяя к нему и то, что удавалось вытрясти из Игната, и надеялась уже скоро купить кирпичный дом в Каролина Бугасе на берегу Черного моря, выйти замуж (уже нормально) и родить троих ребятишек. Детей Федоренко Оксана любила и всегда старалась не думать о том, кому именно в начале очередной операции она вскрывает грудную клетку или брюшную полость. Ребенок на операционном столе был для нее материалом, с которым надо работать.

…Весь день, морщась от отвращения, Оксана разгребала свинарник, оставшийся после Игната, совершила несколько рейсов с его барахлом до помойки, даже уговорила охранников помочь выбросить пропитанную мочой кровать. Полы во всем доме были отдраены дважды (первый раз с хлоркой); на пыльные тряпки была разорвана целая простыня, позаимствованная в анатомической лаборатории; холодильник отмыт содой и вновь заполнен продуктами. В одиннадцать вечера Оксана, усталая, но довольная, прошлась по дому, окинула победным взглядом преображенные комнаты и отправилась в душ. Смывать трудовой пот и заниматься сексом… сама с собой. Потом постелила себе на диване в гостиной и уже в полусне заползла под холодное одеяло, прощаясь с таким непростым и насыщенным днем.

С таким счастливым днем!

…Первая мысль, когда ее разбудил громкий стук в дверь, была о том, что она легла всего полминуты назад и даже не успела заснуть.

— Какого черта! — пробормотала Оксана и уже во весь голос прокричала: — Кто там? — Она поднялась с дивана, накинула на плечи халат и спустилась по лестнице, ведущей на первый этаж. — Кто там?..

— Это я, Николай, — послышался из-за двери знакомый бас, и медсестра недовольно поморщилась. Не хватает ей только этого кобеля. Не успела избавиться от одного, так… свято место пусто не бывает

— Чё надо?

— Оксана, открой. Срочное дело.

Почему-то ей сразу вспомнилось «срочное дело», по которому Коля месяц назад тоже ночью явился к Игнату.

Где сейчас Игнат? Убит, и в этом можно даже не сомневаться.

Сама не понимая, почему, но медсестра вдруг испытала легкое беспокойство, которое стремительно, за доли секунды переросло в панический страх.

Неужели теперь ее очередь?

Оксана беспомощно прижалась к стене и обвела затравленным взглядом прихожую в поисках хоть какого-нибудь оружия.

— Я не открою, — пролепетала она. — Приходи утром. Я сплю.

— Оксан, это срочно, — настаивал Коля.

— Всё равно не открою. Убирайся к чертям! — еле слышно прошептала Оксана.

И при этом подумала, что бугаю Николаю не составит никакого труда выдавить хлипкую входную дверь. Но того, что произошло в следующее мгновение, она никак не ожидала. Накладной замок вдруг отлетел от двери, от косяка посыпались щепки. В тот момент, когда Оксана поняла, что в замок стреляли, и тоненько взвизгнула, дверь широко распахнулась, и в прихожую с пистолетом в руке ворвалась высокая темноволосая девушка. Ни секунды не размышляя, она с ходу закатала ногой Оксане в живот, приказала Николаю: «Волоки эту сучку в гостиную», и, распахивая по пути все двери, начала проверять первый этаж. Никого не обнаружив, налетчица стремительно поднялась по лестнице на второй. Было слышно, как она там громко хлопает дверями.

Когда темноволосая девушка с пистолетом в руке объявилась в гостиной, Оксана уже восстановила дыхание после удара и скромненько притулилась на застеленным постельным бельем диване. Какие-то десять минут назад она, счастливая, спала здесь, и этот диван еще хранил тепло ее тела.

И вот вдруг как всё перевернулось!

— Коля, что происходит? Я ничего не понимаю. Кто эта женщина? — подняла медсестра взгляд на незнакомку.

— Я твой рок! — нарочито патетически произнесла Тамара. — Я твой судья! Первый мой подсудимый — Карамзюк. Я ему вынесла приговор. Я этот приговор и привела в исполнение. Второй подсудимый — Игнат. Третья — ты. Потом будет четвертый. И пятый… Остановлюсь только тогда, когда изведу всё ваше гадючье гнездо. Признаешь свою вину, Федоренко Оксана? Ты принимала участие в убийстве детей?

Медсестра не могла говорить. На какое-то время у нее отнялся язык. Впрочем, она нашла в себе силы отрицательно покачать головой.

— Не признаешь?

Оксана молчала. Молчал и Николай, с интересом наблюдая за разворачивающимся у него перед глазами действом.

— Не признаешь, Федоренко? Не слышу! Отвечай!

— Не признаю, — наконец удалось просипеть медсестре. — Меня заставляли. Если бы я отказалась, меня бы убили.

— Та-а-ак, — протянул Николай, и Тамаре стало ясно, что он наконец поверил.

— Как давно начались операции над детьми? Отвечай! Быстро! Не думая!

— Вы меня не убьете? У меня есть надежда остаться в живых?

— Как давно начались операции над детьми?! — Ребром ладони Тамара хлестко ударила медсестру по лицу. — Отвечай! Быстро!

— Года два… Я не помню… Наверное, два года назад… — У Оксаны из носа пошла кровь, испачкала халат и нарядную ночную сорочку.

— Сколько детей вы убили?

— Не знаю… Может быть, двадцать… Я не убивала… Я не врач, я только сестра..

— Да хоть санитарка, нам начихать, — презрительно поморщилась Тамара и бросила взгляд на Николая. — Тебе всё понятно?

Тот промычал нечто невнятное, но и без того было видно: понял.

— Вопросы есть?

— Нет, — сказал он. И без единой эмоции, без ничтожной заминки хладнокровно сам решил участь Оксаны:

— Убивать ее будем не здесь. Вывезем к речке. Пошли, тварь! — Николай грубо схватил абсолютно утратившую чувство реальности, совершенно обмякшую медсестру за тонкую руку, резко дернул ее на себя. — Подыма-а-айси! И можешь не одеваться. В машине тепло. А когда приедем на место, тебе будет уже всё равно.

Ноги Оксану не держали, и Николай за волосы поволок ее вниз по лестнице. Тамара обратила внимание, что за Федоренко тянется мокрый след, и ухмыльнулась, цинично подумав: «Этот двухэтажный курятник располагает к недержанию мочи».

— Коля, эта овца изгадит тебе всю машину, — заметила она, когда Николай распахнул правую дверцу «Паджеро», поставленного почти впритирку к крыльцу, и принялся затаскивать медсестру на заднее сиденье. — Она мокрая.

— Хм. — Над разрешением этой проблемы Коля долго не мучился. Просто содрал с Оксаниных плеч халат, зацепил пятерней за ворот ночнушки и резко дернул вниз, моментально превратив нарядную шелковую сорочку в обычную тряпку. Всего два четких движения, всего пара секунд, и вот перед Николаем стояла на коленях абсолютно голая медсестра Федоренко.