Альберт Байкалов - В прицел судьбу не разглядишь Страница 19

– Тихо! – сквозь зубы процедил Джамшед и пошел на обгон. Едва они выехали на встречную полосу, как увидели впереди съезд с дороги.

Джамшед тянул время, делая вид, будто не может обойти милиционеров. На самом деле, чтобы ситуация не вызвала у них подозрения, он ждал встречную машину.

– Потом сразу туда! – заторопился Магомед, имея в виду проселок. – А они за нами проскочат. Увидишь. Решат бабки срубить.

– А получат пулю! – театрально громко, так, чтобы скрыть охватившее его обычное в таких случаях волнение, проговорил Хатча.

– Чего кричишь?! – одернул его Магомед. Ему вдруг показалось, что в милицейской машине их слышат. Левой рукой он нервно тер покрытый густой щетиной подбородок. В правой сжимал пистолет.

– Главное, чтобы не успели со своими связаться, – процедил сквозь зубы Джамшед.

Сидевший за рулем «уазика» сержант некоторое время удивленно смотрел на пассажиров «Нивы», потом посигналил.

Почти одновременно Джамшед крутанул руль вправо. Впереди появился «КамАЗ», и со стороны могло показаться, будто он напугался, что не успеет с ним разъехаться. «УАЗ» шарахнулся в сторону, выскочил правыми колесами на обочину и, поднимая клубы пыли, замигал светом.

– Жми! – зачем-то закричал Хатча.

Джамшед затормозил и свернул на проселок. Машина запрыгала на ухабах. Сзади завыла сирена.

– Стой! – скомандовал Магомед и сунул пистолет под ремень, за спину.

Едва машина встала, он выскочил наружу и направился навстречу подъехавшему сзади «уазику». Из него в буквальном смысле вывалились сразу три милиционера. Капитан и два старших лейтенанта. Лишь водитель остался на месте.

– Вы куда несетесь?! – Высокий усатый капитан ткнул указательным пальцем в козырек своей фуражки, отчего она сдвинулась на затылок. – Документы покажи!

– Сейчас, – спокойно ответил Магомед и, не оборачиваясь, поднял правую руку вверх: – Майор Хучиев, объясните сотрудникам милиции, кто мы!

Выбравшийся из машины Джамшед уже был с автоматом, который взял у Хатчи. Милиционеры заметили его в самый последний момент. Невысокий молодой лейтенант, оказавшийся один с левой стороны от машины, резко бросился в сторону, на ходу расстегивая висевшую на боку кобуру.

Магомед, не раздумывая, выстрелил. Ноги милиционера подкосились. Он вскрикнул, словно наступил на что-то колючее, сделал по инерции еще несколько шагов и упал.

– Оружие на землю! – не своим голосом закричал Магомед.

В этот момент оставшийся в машине сержант опустил взгляд.

– Живее! – взревел Джамшед и выстрелил поверх голов милиционеров. – И скажите своему водителю, его это тоже касается!

Сержант вылетел из машины.

На землю полетели два пистолета. У водителя оружия не оказалось.

– Теперь снимайте форму! – Магомед направил на них ствол «ТТ» и подошел ближе. – Шевелитесь!

Хатча наконец перебрался через сиденья и вышел из машины. Джамшед протянул ему свой пистолет. Он обошел раздевающихся милиционеров с другой стороны, посмотрел в направлении дороги, потом на Магомеда и показал стволом на кустарник:

– Надо отвести туда. С дороги видно.

В это время капитан метнул Магомеду в лицо свою рубашку, развернулся, схватил руку Хатчи с пистолетом за запястье и отвел в сторону. Прогремел выстрел. Магомед присел. Тем временем второй милиционер бросился на него. Магомед выстрелил ему в грудь. Невысокий, средних лет сотрудник милиции врезался головой в землю у самых его ног. Следующая пуля вошла точно между лопаток бросившемуся прочь сержанту. Он уже полностью разделся, и Магомед даже крякнул от удовольствия, увидев красную точку на смуглой спине. Хатча сумел освободить руку и несколько раз двинул рукояткой пистолета верзиле по голове.

– Убирайте их от дороги и забирайте одежду! – скомандовал Магомед.

С очной ставки Павел вернулся другим человеком. Мир для него перевернулся. Нельзя сказать, что до этого он казался ему правильным. Но тогда была надежда. Теперь нет. Он не мог себя заставить даже разговаривать. Несколько дней прошли как вязкий сон, больше похожий на болезненное забытье. На улице была жара. Стены изолятора, построенного из силикатного кирпича, быстро прогревались, а за ночь не успевали остывать. Из-за большого скопления народа и отсутствия вентиляции было так душно, что плотный воздух, казалось, можно резать ножом. Кожа была постоянно мокрой, одежда прилипала к телу. Лежать он не мог, поэтому сидел за столом, тупо глядя перед собой и почти не реагируя на разговоры сокамерников.

После завтрака, едва все расползлись по углам, раздался скрежет, и двери камеры снова открылись.

– Долгов. – Надзиратель махнул дубинкой и отошел в сторону, давая понять, чтобы Пашка быстрее выметался в коридор. Конвойным в жару тоже было нелегко.

– Куда?

– Медицинское освидетельствование.

Павла препроводили в старенький микроавтобус «УАЗ», и без того тесный пассажирский салон которого был перегорожен решеткой. Двое вооруженных автоматами конвоиров уселись на откидных сиденьях между ней и кабиной. Один был рядовым. Из-под кепки виднелись светлые, кажущиеся седыми волосы. Второй прапорщик и выглядел намного старше своего подчиненного. Под длинным, с горбинкой носом были жидкие усики.

На окнах тоже красовались вертикальные стальные прутья. В войсках такого типа машины называют «таблетками». Там они в основном выполняют функции карет «Скорой помощи». Следователь заняла место впереди, рядом с водителем.

Павел устроился на жесткой скамейке, установленной вдоль левого борта. Еще перед тем, как вывести парня из здания, на его руки надели наручники. Задняя дверь была намертво заварена.

Недовольно поскрипев стартером, «уазик» вздрогнул и завелся. Коробка передач прокашлялась, словно заядлый курильщик, и машина тронулась. Они проехали вокруг здания. С двумя остановками преодолели пару массивных железных ворот и вскоре выехали на улицу.

Пашка выглянул в окно и обомлел. На другой стороне дороги стояла Маринка. В белой футболке с каким-то рисунком и в джинсах. Руки скрещены на груди. Огненные волосы рассыпаны по плечам. В глазах отчаянье. На запястье болтается сумочка. Прилипнув к девушке взглядом, он развернулся вокруг своей оси и свалился с сиденья.

– Ты чего? – Белобрысый конвойный выглянул в окно и расплылся в идиотской улыбке: – Так шею можно свернуть.

– Чего там? – спросил второй.

– Баба, – лаконично ответил молодой.

– А как скакать будешь, если лет пять отсидишь?! – хохотнул носатый.

Они миновали перекресток и помчались в сторону центра города.

Пашка терялся в догадках. Как Маринка узнала, что его сегодня повезут к лечащему врачу, если он сам об этом услышал полчаса назад? Она стоит здесь каждый день, с утра и до вечера! – осенило его. Значит, зря он боялся, что стал ей безразличен! Пашка вспомнил ее приход в больницу. Натянутую улыбку, грустный взгляд, ответы невпопад. Он после этого посещения не спал целую ночь, пытаясь объяснить ее поведение. Все просто, она не знала, как ей вести себя с тяжелобольным человеком! Еще, наверное, врачи постарались. Потребовали не волновать.

Он поглядел назад. Сквозь замызганное, грязное окно было видно лишь переднюю часть автобуса, который тащился следом. Павел воспрянул духом. Получается, он не только родителям нужен! Но радость сменилась страшной тоской. В памяти всплыли слова следователя: «Если не отправят на принудительное лечение, а комиссия докажет вменяемость на момент преступления, сядешь лет на десять». Сейчас ему двадцать семь. Когда выйдет, будет почти сорок. Маринка точно ждать не будет! А если признают дураком? Тогда еще хуже. Мало того, что все равно придется несколько лет провести в психушке, так после нее ни одна девчонка не согласится с ним жить!

Ему стало нехорошо. На короткое время обретя краски, мир снова стал уныло серым. Он покосился на конвойных. Оба ехали, погруженные каждый в свои мысли. Перевел взгляд на лежащие на коленях автоматы. Потом стал восстанавливать в памяти план больницы. Лестничные марши от центрального входа, переходы, коридоры, палаты. Вдруг с него снимут там наручники? А почему бы и нет? Он вспомнил лечащего врача. Невысокий щуплый мужчина преклонного возраста с пожелтевшей на лице кожей. Он обязательно потребует закрыть глаза, поставить одну ногу носком к пятке другой, вытянуть вперед руки, потом дотронуться до носа. Сначала пальцем одной руки, потом другой. В «браслетах» это сделать нереально. Ординаторская на первом этаже, но на окнах решетки. Один конвоир наверняка будет рядом. Второй у дверей снаружи. Где освободят руки? Возможно, в кабинете. Там же наручники снова наденут. Бежать бесполезно. Он приуныл. Однако перед глазами вновь возник письменный стол, напротив, у стены, топчан, закрытый от дверей ширмой. Мысли с непроизвольной навязчивостью вновь и вновь возвращались к теме побега. Стоп! А вдруг конвойный замешкается? Пытаясь сосредоточиться, Пашка уставился в пол. Нужно смоделировать ситуацию. Жилова наверняка сядет на стул, установленный по другую сторону стола. Конвойный будет рядом. Врач попросит пройти за ширму. Он обязательно попросит раздеться. А что, если, войдя за ширму, толкнуть ее на Жилову и рвануть в двери? Падение этой конструкции как минимум приведет женщину в замешательство. В запасе будет секунд семь. Этого времени должно хватить, чтобы отобрать автомат у второго конвоира, а потом прорваться в платное отделение и через него на другую сторону здания.