Сергей Зверев - Шевроны спецназа Страница 19

— На кухне он, повара учит готовить… как же она… охроша, вот!

— Окрошку, — пробормотал Одинцов. — Знаю, ребята сегодня просили окрошку, соскучились… Тогда беги пока, а если что новое узнаешь, приходи.

— Маленькая прыткая обезьянка не забывает, кто ей помог, — усмехнулся Сомик. — Я приду еще. Увидимся!

Сергей действительно нашел майора на кухне. Картина, которую он увидел, была довольно забавной. Ухтыблин, нацепив белый передник поверх камуфляжных штанов, в майке-тельняшке, что-то сноровисто резал большим ножом на разделочной доске, а повар, большеглазый тихий индус, сидел в уголке на стуле и не двигался. На кухне гудели вытяжные вентиляторы и вовсю работал кондиционер.

— Да что это за народ такой? — Майор оглянулся на Сергея и продолжил свое занятие. — Попросил его кефир принести, так он буйволиную сметану приволок. Такая густая, как масло… пришлось водой разводить… а кваса тут и нет, конечно. Попроси его квасу принести, так он лимонад притащит. Вот, посадил его в угол, чтобы под ногами не путался. Что у тебя?

— Сомик сообщил, что ходил к своим родственникам через границу и видел там американцев.

— Ну и что?

Сергей покосился на повара, затем подошел к майору и прошептал ему пару слов на ухо.

Майор замер с ножом в руках. Индус тревожно вытянул шею.

— Надо сходить, посмотреть, — сказал после паузы Ухтыблин и снова начал резать зелень. — Пойду я, ты и… Воробья возьмем. Много людей не надо. Завтра к четырем утра быть готовыми к выходу. С собой иметь полный боекомлект. Бронежилеты и каски не бери. Обойдемся.

Одинцов ушел, а майор доделал все необходимое, вымыл руки и жестами растолковал повару, что кастрюлю с неизвестным ему блюдом нужно поставить в холодильник. Затем отправился в расположение взвода.

Подходя к бараку, он увидел незнакомого мужчину в шортах и цветастой рубахе, в панаме и сандалиях, который шумно спорил с дежурным у входа. В руках незнакомец держал объемистую синюю спортивную сумку. К своему некоторому удивлению, Ухтыблин услышал родную речь, замедлил шаг и прислушался.

Судя по некоторому накалу разговора, мужчина что-то требовал от бойца.

— Да сколько раз можно тебе говорить — свой я, свой! Хочешь, паспорт тебе покажу?!

— Не нужен мне твой паспорт. Не положено проходить, — меланхолично ответил дежурный, здоровый парень по кличке Сирота Казанская, бывший кандидат в мастера спорта по штанге.

— Да что же вы такие все упертые, — огорченно пробормотал незнакомец. — Да свой я! Летчик! То есть вертолетчик! Летаю здесь в районе! Узнал, что свои ребята здесь появились, вот и решил забежать в гости! Хоть со своими поговорить. Вот, — качнул он сумкой, — взял, так сказать, все для этого необходимое… а ты меня не пускаешь!

— Не положено, летчик-вертолетчик, — вздохнул Сирота. — Здесь же не дискотека. Да и шел бы ты отсюда. А то сейчас наш майор придет, и мне еще влетит из-за тебя.

— Майор? — обрадовался летчик. — Вот и давай своего майора сюда! Хоть с нормальным человеком пообщаюсь!

Ухтыблин кашлянул и подошел ближе.

— Товарищ майор, — выпрямился Сирота, — за время дежурства происшествий…

Ухтыблин махнул рукой. Незнакомец обернулся. На майора глянула добродушная, чисто русская, чуть полноватая, загоревшая до черноты физиономия с голубоватыми глазами.

«Да, летчик, — определил майор. — Лицо только в середине загорело, а по краям кожа бледная, видно, что в шлемофоне летает. Ну, и страшная же у него рожа… как будто маску нацепил».

— Документы, — протянул он руку. Взял паспорт в твердой коричневой обложке, открыл его, внимательно прочитал, осмотрел мужчину еще раз с ног до головы, задумчиво почесал краем обложки нос и хмыкнул:

— Ладно, пойдем, Сергей Павлович… поговорим.

— Как ты обратно полетишь, Серега? — спросил майор и зачерпнул ложкой густую коричневую массу из стоящей перед ним тарелки. Прожевал, поднял глаза и сказал: — Неплохо. Островато, правда… но сытно. Это что?

— Местное блюдо, — отмахнулся летчик первого класса Сергей Павлович Разумовский. — Бобы, крапива, чеснок, шафран… но другой закуски здесь нет. Знал бы ты, Иваныч, как я соскучился по жареной картошечке… эх! Давай еще по одной, что ли?

— Давай, конечно, — согласился майор. — Ты нормально? В кювет не улетишь?

— Я не улечу, — засмеялся летчик, — сам других учу летать! Нет, местные ребята неплохие, но они не наши. Да и водку почти не пьют. Скучно бывает, Иваныч… я ведь один здесь. Тренирую индусов. Иногда ловлю себя на том, что даже на хинди начинаю ругаться. Совсем одичал.

— Понимаем, — ответил на манер киногероя Сухова майор. — Индусы, говоришь… Ха! Наливай!

— Я, Иваныч, как услышал, что на электростанцию русские приехали, так сразу подумал: оказия будет, непременно к своим заскочу, — сказал летчик, деловито разливая водку по кружкам. — А получается, вы совсем не электрики… Ну, это мы понимаем… служба!

— Как это, мы не электрики? — удивился Ухтыблин. — Да любой из моих ребят тебе лампочку за две секунды поменяет…

Разумовский засмеялся, с удовольствием глядя на майора.

— Я все понял, Иваныч! А хочешь, я тебе сюрприз сделаю? А? Эх, черт, для своих ничего не жалко! — Он махнул рукой, встал и направился к своей сумке, стоявшей в углу на табуретке. Осторожно, словно мину, вытащил какой-то продолговатый предмет, тщательно завернутый в холщовую чистую тряпицу, и поднял его перед грудью двумя руками.

— Сало, Иваныч.

— Ух ты, блин! — искренне удивился майор. — Сало?! Откуда? Ну, ты даешь! Да оно же здесь пропадет!

— Сало здесь не пропадет! — опять громко рассмеялся Разумовский. — Не успеет!

Он подошел к столу, положил на него сверток и принялся его разворачивать, стряхивая крупинки соли с чистой тряпки.

Майор втянул ноздрями воздух:

— Как пахнет… красота! Где же ты его взял?

— Сегодня утром экипажи в Кардине менялись, вот ребята и привезли подарок из дома. Ну что, попробуем?

— Конечно!

— Подожди, не ешь… сейчас я налью… вот так. Ну, за Родину!

— За нее, родимую, — пожевав кусочек лакомства, сказал майор. — Действительно, сало. Вкусное!

— Слушай, Иваныч, — вдруг трезво глянул на него Разумовский, — а мы нигде не виделись?

— Вряд ли, — пожал плечами Ухтыблин. — Ты — гражданский летчик, а я — сухопутный военный. Где мы могли видеться?

— Я не всегда был гражданским летчиком, — задумчиво сказал Разумовский, покачивая кружку в руках. — Я был военным вертолетчиком, Коля, пока по здоровью не перевели в гражданский флот.

Ухтыблин выпрямился и вгляделся в собеседника. Разумовскому показалось, что тень узнавания мелькнула в его глазах, но тут же и исчезла.

— Не помню, — покачал головой майор, — ты уж извини.

— Когда ты сказал — «ух ты, блин»… Где же я это слышал, а? Где, Коля?

— Не забивай себе голову, — поднял кружку майор. — Мало ли где. Выпьем?

— А, давай! — азартно подхватил Разумовский. — Действительно, мало ли где мог услышать!

Ранним утром, когда на пыльные улицы поселка еще не выгнали кур, а лесные пернатые только начали оживать в своих гнездах, отряхиваться ото сна и оглушительно чирикать, из барака вышел русский «электрик». Он широко зевнул, не прикрываясь ладонью, и лениво покрутил головой по сторонам. Краешек солнца только поднимался из-за горы. Легкие перистые облака висели на западной стороне небосклона, словно приклеенные детские рисунки. Подножия лесистых холмов лежали в сумерках, которые светлели буквально на глазах. Парень вдохнул свежий, еще не нагревшийся воздух и с надеждой всмотрелся в облака, определяя, нет ли в них грозовой темноты. Но облака были белы и обещали быстро растаять в лучах жаркого южного солнца. «Электрик» вздохнул и спустился с крыльца. Он неторопливо взобрался на холм, который возвышался над поселком и с которого была видна электростанция, осмотрелся еще раз и вытащил из кармана широких штанов рацию.

— Чисто, — доложил он хрипловатым со сна голосом. — Можете выходить.

Дверь барака распахнулась, и из нее быстро вышли три фигуры в пятнистой форме с рюкзаками и автоматами. Когда троица огибала холм, то последний боец оглянулся на дозорного и махнул ему рукой. «Электрик» кивнул и, перед тем как группа исчезла в джунглях, торопливо и неумело перекрестил их вслед.

Зайдя под кроны деревьев, спецназовцы спугнули стайку тревожно закричавших мартышек, которые сразу же унеслись, стремительно прыгая с ветки на ветку. Под зашумевшей листвой затрещали попугаи. Майор покачал головой и недовольно покосился на своих бойцов, прижав палец к губам. Сергей пожал плечами, а Воробей живо изобразил молчаливую пантомиму, долженствующую означать, что он готов хоть сейчас перестрелять всех обезьян, которые окажутся в пределе досягаемости его винтовки. Ухтыблин показал ему кулак, и Воробей «замолчал». Майор сразу же взял от реки круто вправо. Сергей переглянулся с Воробьем, и оба одновременно вздохнули. Ну, конечно… не пойдешь же напрямик по тропе, чтобы потом, километра через два, подойти к мосту, на котором стоит пограничный пост. Придется идти в обход и переходить реку вброд в каком-нибудь подходящем месте. Эх, спецназ… все ножками и ножками.