В котле сатаны - Сергей Иванович Зверев Страница 19

– Сколько вас было? – ее остановил твердый тон сосредоточенного командира танкистов.

– Десять стрелков, – всхлипнула Зоя и замерла в ожидании, неужели командир танкистов им не поможет. Пускай они сами виноваты, ушли, нарушив приказ. Но сейчас ведь важнее спасти попавших в плен снайперш.

Соколов не думал и секунды, он бросился вместе со своими бойцами к танкам:

– Ребята, к скалам, как можно быстрее! – на ходу лейтенант обернулся к спешащим девушкам. – Кто был заместителем комроты?

– Я, – выдохнула заплаканная Зойка.

– Ты сможешь сейчас своих стрелков расставить на позиции? Мы идем к скалам и без вашей помощи не справимся. Мы под защитой брони, а немцы под защитой каменных холмов. Танки возьмут огонь на себя, будем вести стрельбу до последнего снаряда. Стрелки на броню, затем в зоне боевых действий должны с замаскированных позиций снять пулеметчиков и артиллеристов.

– Я сделаю, ради Таси, ради девчонок я смогу, – Зойка уже пришла в себя. На измазанном грязью лице глаза блестели теперь не от слез, а от злости, что росла изнутри на немцев.

– Берите оружие и на борта тридцатьчетверок, выезжаем с территории завода! Я заберу двоих стрелков, чтобы из пулемета вели огонь. Кто из пулемета ДТ умеет стрелять?

Над толпой девчонок взметнулся пяток рук. Он наугад выбрал двоих и приказал:

– По машинам, вперед! По дороге через село к скалам! Мехвод, башнер, кто свободен пока, покажите, как вести стрельбу из пулемета.

Сборный отряд из снайперов и танкистов понимал: скрываться или искать обходные пути больше нет времени. Да и немцы наверняка догадались, откуда пришли девушки, и сейчас на всех парах мчатся германские БТР «ханомаги» к Ивановскому.

Уже через пять минут его мысли подтвердились. В конце улицы замаячили черные бронированные борта бронетранспортеров. На турелях качались от выстрелов пулеметы, с головной машины неслись мины, поднимая огромные фонтаны земли поперек дороги. Стрелки с винтовками вспорхнули, как стайка птичек, с бортов и исчезли в придорожных кустах.

– По движущимся целям огонь! – выкрикнул Соколов своим экипажам.

Тридцатьчетверки стремительно приближались, не обращая внимания на летящие в защитную маску и башню пули. Из танковых орудий грянули залпы, фугасные снаряды осыпали осколками бронированные морды германской техники. Машина справа закрутилась вокруг оси, сталкиваясь с БТР, идущими в колонне следом. Воздух вокруг колонны взорвался от выстрелов, будто стена из пуль и огня выросла прямо на сельской дороге. Колонна в десять машин двигалась черным потоком, и на ее пути двумя глыбами выросли тридцатьчетверки. Пути назад нет, биться до последнего снаряда.

Лязг казенника, наводка и оглушительный выстрел. Новый снаряд! Залп! Огонь, огонь! Из бронетранспортеров несколько человек попытались подобраться к танкам поближе и закидать гранатами, но меткие пули снайперов из укрытия уложили их в колею, заполненную грязью. Новый выстрел! Снаряд за снарядом вдалбливали Т-34 в тяжелые машины фашистов, превращая их в полыхающие костры. Подбитые БТР заполнили дорогу, но стрельба не стихала. Спасаясь, немцы выбирались из машин и рассредоточивались вдоль обочины, пытаясь стрелять из автоматов и пулеметов на подавление огня советских воинов. Обстреливать с такой силой, чтобы было страшно шелохнуться даже за бронированной защитой.

– Ну давайте, девчонки, покажите немцам, кто тут воевать умеет, – пробормотал себе под нос Алексей. А вслух выкрикнул: – Пулеметчики, огонь! Длинные по обочинам, Бочкин, левый фланг! На таран, надо расчистить проход, атакуем!

Танки всем весом врезались в груду полыхающего металла, так что задние машины немцев вынуждены были отступить. Водители бронеавтомобилей были растеряны напором русских тридцатьчетверок. Те с резким ревом шли и шли вперед, уверенно взбираясь гусеницами прямо по горящим бронированным бортам. «Вперед, вперед, быстрее», – эта мысль снова и снова стучала в висках, как метроном, при каждом движении командира танкистов. Он наводил прицел на новую цель и нажимал педаль – огонь! Грохот стреляной гильзы, металлический удар затвора казенной части пушки бил по ушам, отдавался гулом по всему телу. Но слабым телом управлял пылающий от ярости разум, он заставлял двигаться, несмотря на гарь и огонь, отбросив страх.

Выстрел! Попадание! Лицо башнера болело оттого, как сильно он вжимался в нарамник. Весь мир сейчас сузился до полоски дороги, где черными силуэтами метались на экране визира вражеские машины.

– Коля, бей по обочинам фугасом! Бей, их осколками посечет! – отдал приказ Соколов в ТПУ и тут же направил своего мехвода: – Вперед! Без остановки!

«Семерка» даже не вставала на короткую, до того теперь были близки цели, выстрелы из оружия стучали по броне танков теперь не как мелкий дождь. Они долбили оглушающим страшным громом, отдаваясь вибрацией во всем теле. Звенело в ушах, рты танкистов жадно хватали воздух в задымленных пороховым газом внутренностях бронированной машины. Перед глазами все плыло и качалось, танк резкими рывками продвигался по распластанным телам, горящим останкам машин, не останавливаясь ни на секунду. В панораме все выше росла крутая стена холма, откуда летели сотни выстрелов.

Залп прямиком в Т-34! Танк качнулся так, что Соколов еле удержался на ногах. В башню наискось ударил пушечный снаряд, отчего башнер с трудом удержался на ногах, ударившись с размаху головой о металлическую переборку.

– Попали?! – прокричал в ТПУ Бабенко, который не отрывал глаза от завалов впереди, выбирая путь для «семерки».

Командир ничего не ответил, только выкрикнул очередное:

– Заряжай!

Сам крутил ручки наводки ватными после удара руками, ствол ходил во все стороны в поисках цели – зенитной пушки, что обкладывала их снарядами со всех сторон.

Омаев прохрипел:

– Берите выше, неприцельно! Это горы, от выстрела обвал пойдет и немцев завалит!

– Нет, нет, – Соколов вдруг отпрянул от визира наводки, обжегшись страшной мыслью. – Девчонки, снайперы у немцев, их тоже завалит.

– Я, можно я! Я найду их, найду! – в эфире раздался отчаянный крик Федорчука. – Разрешите!

Лейтенант мгновенно принял решение:

– Руслан, иди с Федорчуком. Ракетницей подашь знак, когда девушек обнаружишь, – он поплотнее прижал ларингофон к шее