Тропа изменника - Валерий Георгиевич Шарапов Страница 19

все вокруг было серое, мрачное. Восход еще зрел. В этой части света он еле тащился, тьма отступала неохотно, с остановками. Мимо проплыл городок — собранные в кучку дома, протестантская церковь с остроконечной крышей и иглообразной башенкой. Населенный пункт оборвался, о чем сообщил соответствующий дорожный знак. Трафик сделался почти нулевым. Навстречу, громыхая, прошел пикап, груженный строительным хламом, — и на этом все оборвалось. До Хаксли восемь километров, сообщил указатель. Сырость в воздухе царила абсолютная. Стучали капли, но надолго дождя не хватало. Такое ощущение, что туман прибило к земле дождем. Он растекался по земле, скапливался в низких местах. Здесь не было ни людей, ни машин. Проплыли низкие строения какой-то фермы. Обстановка сменилась. Сначала тянулись пустоши, заросшие желтеющей травой, бурые разливы грязи. Теперь появлялись покатые холмы, разрушенные каменные постройки в седловинах. Топорщился кустарник, вырастали островки невысоких деревьев. Дорога уже была не та, что до Галвестоуна, — в целом асфальт, но сплошные выбоины. Как не вспомнить историческую родину? Туман рассеивался, но ехать быстрее было невозможно. Лесистые участки становились гуще, заблестела вода — небольшие озерца вычурной конфигурации. Видимо, болота. Дорога петляла, огибая возвышенности. До обещанного Хаксли оставалось два или три километра. Андрей потряс за плечо Элли.

Она подскочила, словно рядом громыхнула пушка. Стала озираться, облегченно выдохнула.

— Больше так не делай, понятно?

— Как скажешь, — пожал плечами Кравцов. — Буду будить легкими поглаживаниями… До Хаксли чуть больше мили. Что делать?

— Сворачивай за холмом.

Легко сказать… Впрочем, обозначилась дорога — вернее, то, чем уже много лет не пользовались. Проезжая часть поросла травой, вздулась от постоянных дождей. Колеса проваливались в податливую субстанцию, казалось, что машина погружается в трясину. Проплыли полуразрушенные домишки, дальше дорога превращалась во что-то откровенно непотребное. Люди здесь не жили и даже не появлялись. За обочинами поблескивала вода — грязная, затянутая ряской. За вереницей кочек грудился кустарник, уродливые кривые деревца.

— Хватит, — сказала Элли. — За холмом с дороги не увидят. Хорошо, если через месяц найдут. Ехать дальше — не знаю, как тебе, а мне страшно. Эти болота под Хаксли имеют дурную славу. Сожрут любого и не подавятся. И с дороги не надо уходить. Кажется, что трава, под ней твердая почва, — а провалишься, и все, помолиться не успеешь… Вернемся на дорогу, пешком доберемся до Хаксли. В городке делать нечего, но на побережье две линии мотелей, в них нас точно искать не будут…

— Держи. — Андрей протянул молодой женщине носовой платок. — Вытри все, к чему прикасалась, а потом я вытру. Может, глупо, но, как говорят в России, береженого Бог бережет.

— Да, я знаю, у вас хорошие пословицы и поговорки — мудрые и на все случаи жизни. Но вы им не особо следовали, когда строили то, что наконец построили…

Порой она откровенно провоцировала. Кравцов не поддавался. Если доберутся до места назначения, он первый над ней посмеется.

Местечко было нелюдимым и жутковатым. Дул ветер, плыли низкие тучи, болота были мрачно-унылые. Все было выкрашено в серые цвета. Казалось, за холмом вот-вот завоет собака Баскервилей… Уходить с проезжей части решительно не хотелось. Даже на ней почва подозрительно прогибалась. Андрей выбросил в болото кочергу. От орудия убийства давно следовало избавиться. Только здесь нашлось местечко, где его точно не найдут. Болото с аппетитом чмокнуло, проглатывая подарок. В этих трясинах было что-то завораживающее и пугающее одновременно. Он курил, ощупывал свою одежду. Элли посетила странная, но здравая мысль: не могли им прикрепить «жучок»? Днем, вечером, в том же кафетерии. Незаметно сунуть в карман, приклеить к сумке. А ночью без шума и пыли прибрать. Но тщательный обыск ничего не дал, только замерзли на ветру. Чуть не бегом выбрались к дороге, двинулись в направлении неведомого Хаксли. Уже практически рассвело, туман остался только в низинах. Они, наверное, представляли необычную пару, но оценить это было некому. На болотах что-то протяжно завыло. Ну, точно… Могла быть и птица, или сами болота издавали странные звуки… Элли вздрогнула, как-то безотчетно прижалась к его руке, потом взяла за локоть. Это хотя бы выглядело естественно. Дорога убегала за холмы. Растрепанные клочья тумана вились под ногами, как поземка. На дороге было комфортнее, даже теплее, однако сохранялось пугающее чувство, что болота за ними наблюдают, что их уже взяли на заметку…

— Расскажи о себе, — попросил Кравцов. — Ты откуда?

— Местная, — проворчала Элли. — Если тебя опять беспокоит вопрос, не было ли у меня в родне русских, с удовольствием повторю: нет. Только англы и саксы. Отец служил в военной разведке, дома почти не появлялся. Мама работала в правительственном учреждении, связанном с финансированием неких секретных проектов — понятия не имею каких. Отец умер рано, не успев выйти на пенсию. Мама, как ты помнишь, жива. Я родом из Ноттингема, переехали в Лондон, когда мне было шесть лет…

— Ноттингем, Ноттингем… — задумался Кравцов. — Знакомое слово. Представляешь, в Советском Союзе знают слово «Ноттингем»…

— Поздравляю вас, — проворчала Элли. — Ты живешь в стране умственно одаренных и эрудированных людей… Это район в Восточном Мидленде. Город ничем не примечательный, но довольно крупный…

— Вспомнил, — обрадовался Кравцов. — Шериф Ноттингемский, Шервудский лес. История о благородном разбойнике Робине Гуде. Грабил богатых и раздавал награбленное бедным. То есть боролся за равенство и социальную справедливость.

«Все, кто загнан, неприкаян, в этот вольный лес бегут, — захрипел в голове голос покойного Владимира Семеновича Высоцкого. — Потому что здесь хозяин — славный парень Робин Гуд!»

— Да, я что-то слышала, — поморщилась Элли. — Бандит он был порядочный, а то, что все награбленное раздавал беднякам, — сказка для идиотов. Его бы свои же на вилы подняли. Не был он благородным. И вообще не был, врут твои легенды и сказания. Я окончила Лондонский университет, точнее, его Голдсмитский колледж — он, кстати, расположен недалеко от моего нынешнего дома. Окончила факультет общественных наук. Несколько лет работала по специальности в исследовательском центре Биркбека. В МИ-6 пришла осознанно, никто не усыплял и силой не доставлял… Восемь лет на ответственном посту. Я карьеристка, Эндрю, — шагаю напролом по карьерной лестнице…

Она замолчала — видно, мысли вошли в противоречие с произносимыми словами. «Дошагалась», — подумал Кравцов. Болота с застрявшей в них собакой Баскервилей остались далеко позади. Продолжались пустоши, но аммиачные запахи уже не беспокоили, и трясины к обочине не подступали. Показался перегиб дороги — проезжая часть уходила вниз. Очевидно, в низине находился Хаксли. Чувствовалось приближение моря, потянуло йодом.

— Почему ты начала сотрудничать с КГБ? — спросил Андрей. Дрогнула рука, держащая его за локоть, оторвалась. Зачем спросил? Его так сильно интересовал