Андрей Воронин - Умереть, чтобы воскреснуть Страница 2

Когда началась война, против него и еще шести чеченских вождей возбудили уголовные дела и добились санкции на арест. После гибели Дудаева Яндарбиев сменил его на президентском посту. Вел в Кремле переговоры с Ельциным, подписывал перемирие с Черномырдиным, остался в Москве заложником на время вылета Бориса Николаевича в Чечню… :

Смуглый молодой парень, только что вернувшийся вместе с шефом из мечети, сообщил о визите посланца Абу-Валида. Вытерев лоснящиеся губы белым полотенцем, Зелимхан тяжело поднялся с места и вошел в небольшую комнатку, чтобы лично глянуть на монитор.

— Впускай, я его знаю. Проверь с головы до ног и впускай. Скажи Малике-ханум, чтобы сделала нам два кофе.

Посланец не обиделся на тщательный обыск.

На войне как на войне. Эта категория людей давно привыкла следовать восточной мудрости: «На Аллаха надейся, но верблюда все равно привязывай».

Они сами следовали ей и не возражали против применения тех же правил к себе.

Широким шагом гость прошел по плиткам двора и приветствовал Зелимхана, как младший старшего: приобнял и коснулся лбом плеча.

— Садись, Алимардан, рад тебя видеть.

Оба сделали по глотку кофе, только потом хозяин спросил:

— Откуда сейчас?

— Самолетом из Баку. Два дня назад еще был в лесу.

— Как там наши леса?

— Скоро зазеленеют. Русские много пожгли за последний год. Но это капля в море.

— Каждую весну проклинают «зеленку». Помню, сам слышал радиоперехваты.

Эти двое пили кофе совсем не так, как двое эфэсбэшников в кофейне. Восточные люди умеют смаковать каждый глоток напитка, каждый кусок еды.

Даже в фанатике-боевике, способном годами прятаться в горных пещерах и жить на подножном корму, живет сибарит. Эта часть личности только ждет удобного случая, чтобы проснуться.

— Абу-Валид просил передать, что его с начала года упорно пытаются с тобой стравить. Льют на тебя грязь, будто ты собрал здесь не десять миллионов, а пятнадцать.

Несмотря на иерархию, воюющие против Москвы чеченцы обращались друг к другу на «ты», подчеркивая свое единство в борьбе за общее дело.

— С начала года? Обо мне давно уже такое говорят. Пора федералам сменить пластинку.

Или они верят, что ложь от долгого повторения станет похожа на правду?

— В прошлом году они не пытались ничего насчет тебя запустить.

— Папку не в тот шкаф засунули. А перед Новым годом, наверное, инвентаризацию устроили.

— Сейчас взялись очень активно. Абу-Валид считает, что не только ему все это подбрасывают.

— Конечно. Посмотрим, кто еще поделится со мной своими тревогами. Твоему командиру понадобился месяц, чтобы встревожиться.

— Он в самом деле встревожен. Считает, что ФСБ взяло тебя на мушку.

— Мы все у них на мушке. Что делать? Мы принадлежим Аллаху и к нему возвращаемся.

— Воистину.

Хозяин и гость провели по лицу сложенными вместе ладонями.

— Что передать Абу-Валиду?

— Что нашел меня в добром здравии. Переводы будут продолжаться в прежнем ритме. Просто сейчас жертвователи дают деньги адресно. Если их дают для Шамиля, я не вправе перебросить средства кому-то другому. Хотя сам, может быть, считаю, что там потребность более насущная. Шамиль на прошлой неделе показал товар лицом…

Посланец Абу-Валида молча кивнул, он знал о взрыве в московском метро.

— Шамиль показал товар лицом, и теперь снова пойдет перекос в его пользу.

— Мы тоже работаем, не сидим на месте.

— Есть вещи, о которых русские просто умалчивают. У них сейчас сильнейшая цензура, они почти закрыли тему своих потерь в Чечне.

— Мы снимаем свою работу на видео.

— Последнее время кассетам вообще мало доверия. Сейчас любой дурак знает, что дату на пленке можно в два счета подделать. Все можно подделать. Никто из наших, конечно, не занимается подобными вещами. И жертвователи впрямую не бросаются такими обвинениями. Но я вижу, что им хочется подтверждений. А русские поприжали и телеканалы и печать, упрямо молчат о потерях.

Вот взрывы в метро и в электричках, они обсасывают месяцами. Пусть Абу-Валид примет это к сведению.

Глава 2

В августе, через полгода после появления в Катаре сотрудников ФСБ, Глеб Сиверов сидел на ведомственной московской квартире напротив человека в генеральских погонах. Тот хмурился, двигая по столу свою дешевую зажигалку.

— Срочное задание. Твой предшественник его чуть не провалил. Поезжай, разберись и прими от него дела.

— Куда ехать?

— Недалеко. Из Москвы в Москву. Ты давно общался с «золотой молодежью»?

— Не наш, вообще-то, контингент, — пожал плечами Слепой.

— Теперь наш. Пришлось взять их под крылышко. Только не надо морщиться и говорить мне, что задание не твоего уровня.

— У меня и в мыслях не было, товарищ генерал.

Генерал, конечно, держит в уме его, Сиверова, профиль — значит, имеет веские причины поручить это дело именно ему.

— Нет времени все подробно тебе объяснять.

Важно поскорей взять бразды в свои руки. Ребятки — дети высокопоставленных мидовцев. Только не кривись, не говори мне, что эту публику ты на дух не переносишь.

— Вы меня с кем-то путаете, Федор Филиппович. Когда я последний раз капризничал?

— Да я сам обо всем этом думаю вместо тебя.

Короче, поезжай, там объяснят суть. На днях встретимся, поговорим обстоятельней.

…Уже через сорок минут Сиверов прибыл по указанному адресу — в гольф-клуб на Аптекарском. Для поля с восемнадцатью лунками здесь был спроектирован искусственный рельеф: водоемы и террасы, деревянные ограждения и препятствия. Под жарким солнцем покрытие из искусственной травы выглядело не правдоподобно зеленым и свежим.

Глеба встретил тот, кого ему предстояло сменить. Невысокого роста жилистый человек в белой шапочке с козырьком. Обменявшись рукопожатием, они присели рядом на ровно подстриженную траву.

— Их всего пятеро, — объяснил сотрудник, представившийся Михал Михалычем. — Неразлучная компания. Называют себя «Magnifisent Five».

— Знают старое кино?

Название для компании, конечно же, придумано по аналогии с «Magnifisent Seven» — знаменитым вестерном «Великолепная семерка». Среди советских граждан в шестидесятые годы он был, пожалуй, еще больше знаменит, чем среди американцев. Единственный штатовский вестерн, который выпустили в прокат по личному распоряжению Хрущева.

— Они вообще много чего знают. И о себе понимают слишком много. Через пару дней тебя так достанут, что волком взвоешь. Я уже дважды подавал рапорт, чтобы избавили меня от этих аристократов. Что я с ними только не творил мысленно: ломал кости, расстреливал из автомата, подвешивал за ноги, топил в дерьме.

— И девушек тоже? — спросил Слепой, уже выделив взглядом стайку с клюшками.

— Всех без исключения.

— А там кто маячит?

— Наш человек. Вон другой, видишь? Мои подчиненные в количестве двух единиц. Их менять не собираются, так что ты их унаследуешь.

— Подчиненных ты мысленно не поджаривал?

— Нет. Пару раз сделал втык по делу, а в остальном жили дружно.

— Кто против нас?

— Человек опытный. Одиночка.

— Чего хочет?

— Убивать он их вроде бы не собирается. Всего-навсего взять в заложники.

— Каких требований от него ждут?

— Точно неизвестно.

— Насколько я понял, денежный выкуп для него не первоочередная вещь. Иначе бы он нашел себе кого-нибудь поперспективней.

— Торопишься с выводами. Конечно, предки у них не олигархи, зато мог при надобности выбить денежки на выкуп из кармана у государства. Трудно заранее сказать, какие будут требования, но личный мотив тут безусловно присутствует.

— Что известно об этом типе?

— Бывший наш сотрудник.

— И как он дошел до жизни такой? — искренне удивился Глеб.

— Не знаю. Мне объяснить не удосужились.

— Поставили охранять и закрыли от тебя информацию?

— Ты с этим впервые сталкиваешься?

— Да нет.

Худощавый парень с золотистыми волосами до плеч замахнулся клюшкой и послал мячик высоко в небеса. Чем-то он напоминал юношу эпохи Возрождения. Казалось, будто его, нарисованного на холсте, оживили с помощью магии и переодели в современные шмотки — светлые брюки и желтую тенниску с короткими рукавами.

— Расскажи мне про них.

— Денис Воротынцев, восемнадцать лет. Учится в Англии, сейчас на каникулах. Единственный из них, кто по-настоящему умеет играть в теннис и гольф, остальные, считай, дурака валяют. К сверстницам относится флегматично, спиртного не потребляет — только минералку и натуральные соки.

— Человек из светлого будущего.

— До такого будущего я, надеюсь, не доживу.

— Давай тогда про минусы.

— Да у них у всех минусы одинаковые. Стеб без конца и края. Презрение ко всем и вся.

— На то они и «золотая молодежь».

— Понимаю, но от этого не легче.