Максим Шахов - Узник Гуантанамо Страница 2

– У меня по огневой и тактике в училище отлично было, – гнул свое Белорыбин. – Я ведь из-за физподготовки только в МВВКУ[2]не попал…

– Именно! – кивнул Тарасов. – По саванне, значит, с полной выкладкой на горбу не очень-то побегаешь…

Артем глянул в окно, куда так и норовила влезть лохматая ветка клена, и вдруг сказал:

– Пиши, Белорыбин, рапорт. Возьму… Только скажи честно: тебя-то за каким хреном в миротворцы потянуло?

– Я орден очень хочу получить… – тихо сказал капитан и опустил голову, готовый к взрыву командирского хохота. Но Тарасов не засмеялся: он внимательно листал файлы личных дел военнослужащих «Гаммы».

Постояв с минуту перед Артемом, капитан вышел из кабинета на цыпочках…

Здорово наследили эти бравые парни: на Кавказе и в Азии, в самых секретных ее уголках, на китайской границе и на прочих границах, упоминание о которых влечет уголовную ответственность за разглашение гостайны… Они минировали и разминировали, ставили хитрые растяжки на узких лесных тропинках. Они убивали из стрелкового оружия, резали глотки ножами, бросали гранаты в тихие дворики и топтали окровавленными ботинками дорогие ковры. Их небритые рожи отражались в мутной воде тревожных пограничных рек. Их боялись сильнее, чем дьявола. Им дружно желали смерти чужие и даже свои, а они смеялись над смертью во весь голос – точнее, они нагло ржали, и звук их пьяных голосов на отдыхе до сих пор стоял у Артема в ушах. А еще они умирали, честно и просто, – но все-таки гораздо реже, чем умирали враги…

«Этих двух прапоров прихватим – я их по второй чеченской помню… Этот вроде из ОМОНа в «Шишкин лес» перебрался – годится… Старшина-сверхсрочник – подрывник, этот просто необходим… Водители… Специалист по компьютерам, хакер доморощенный… Санинструкторы… Этот, судя по рапорту, хорошо освоил АГС…»[3]

И так далее, и так далее…

Понедельник начался с того, что в седьмом часу утра зазвонил «прямой московский» – служебный телефон особого назначения. Снова шефу неймется, что ли?!

– Майор Тарасов слушает! – бодро сказал Артем.

– Генерал Ларичев, – представился абонент и сделал паузу, будто давая собеседнику время встать и стоя слушать голос начальника. – Приказываю: немедленно явиться ко мне по полной форме для получения дальнейших инструкций.

– Есть! – ответил Тарасов.

На том конце телефонного провода раздались гудки отбоя.

– «Газик» к штабу через десять минут! – бросил в трубку внутренней связи Артем.

«Какого черта? Соскучился, что ли? То, выходит, была прелюдия, а настоящий разговор только ожидается…» Но Артем уже радовался тому, как просто запускается сложный армейский механизм. Тарасов, казалось, видел, как командир автороты выдирает разомлевшего от безделья водителя из теплого прокуренного угла и с матом гонит в гараж… Застоялись сынки!

Артем открыл шкаф и в который раз порадовался, что держит в служебном кабинете наглаженную форму. На одевание ушли четыре минуты. В последний раз бросив взгляд в узкое зеркало на внутренней дверце шкафа и удовлетворившись видом бравого майора, которому сам черт не брат, – глянув в последний раз на свое отражение, Тарасов вышел из кабинета.

«Газик» уже стоял под парами, и озабоченный водитель обтирал тряпочкой диск на переднем колесе.

– Ходу, Коля! – прыгнув на сиденье, приказал Артем.

– Далеко, товарищ майор?

– В Москву за песнями…

Генерал Ларичев умел быть по-настоящему кратким: сегодня инструктаж, шелестенье бумажками и мелькание референтов заняли от силы полчаса. Задача менялась: «леших» из «Шишкина леса» не готовы были выпустить за кордон в полном составе. Тарасов верил и не верил: ему поручалось в кратчайшие сроки сформировать боевое подразделение, готовое выполнить самую сложную задачу в сложных климатических условиях. Элитный батальон миротворцев…

Официальные слова, которыми так и сыпал хозяин кабинета, не могли обмануть Артема, а само слово «миротворец» вязалось в его голове отнюдь не с «голубыми касками» ООН. Тарасову вспомнилась задымленная площадь в центре Сухуми, чадящий обезбашенный прямым попаданием танк и лежащая в тени кипариса пара солдатиков с вывороченными минным разрывом кишками. Они тоже были миротворцами… «Гуманитарная задача… тесное военное сотрудничество…» – продолжал бубнить генерал.

– О чем задумался, диверсант? – потеплевшим вдруг голосом поинтересовался Ларичев. – Похоже, понял, о чем я толкую?

– Так точно, – кивнул Артем. – Задача: сделать из толпы сводный батальон непосредственно в боевых условиях. По официальной версии – едем елочки в Конгонии сажать. Как наши отцы в Афгане тридцать лет назад. Несмотря на гуманитарные задачи, думаю, придется хлебнуть лиха…

– А ты не думай! – сердито прикрикнул хозяин кабинета. – И не болтай! Считай, что лично я тебя не слышал… Повтори свою задачу, майор!

– Товарищи офицеры и прапорщики! Мы отправляемся в африканскую развивающуюся страну…

Артем обвел глазами присутствующих. Выражение лиц у большинства было равнодушно-отсутствующее либо откровенно веселое. Аудитория академии имени Можайского, заарендованная Генштабом на три часа, не располагала к серьезным мыслям.

«Почуяли настоящую работу, соколики…»

– По сравнению с Конгонией любая костромская деревня – это Лондон и Париж. Там вы увидите, до чего дикие черные люди могут дойти, если им дать право на самоопределение… Это в смысле шутки… – Тарасов глянул в бумажку и решительно отложил ее в сторону. – Несколько лет назад я был с группой военных советников в Эфиопии. Так вот, Эфиопия в сравнении с Конгонией – это тоже Париж и Лондон…

Артем сделал еще одну паузу.

– Противник там воюет по расписанию – скажем, с девяти до двенадцати и с пятнадцати до девятнадцати ноль-ноль. И правительственные войска, для помощи которых мы направляемся, и повстанцы плевать хотели на цивилизацию. Даже по меркам российской армии гуманитарный аспект войны для конгонийцев не писан. Насколько мне известно, они перестали жрать убитых в бою только в прошлом веке. Сейчас, правда, некоторые придерживаются старой доброй традиции и съедают только печень поверженного врага. Это приказываю запомнить и знать как «Отче наш»!

Лица офицеров стали напряженными. Даже для знакомых с чеченской войной подобное было в диковинку.

– Если ты вышел за КПП в пьяном виде в поисках приключений или за еще одной бутылкой водки (которую, кстати, в Конгонии тоже продают), имеешь все шансы попасть в лапы к повстанцам. Ты будешь еще жив, когда самый черный и самый борзый боец с сержантскими погонами достанет штык-нож, вырежет твою печенку и начнет жрать ее сырой… Периметр войсковой части – единственная возможная защита от страшной смерти…

– Разрешите вопрос, товарищ майор? – поднялся плечистый старлей с украшенным бугристым шрамом лицом. – Вы не слишком сгущаете краски?

– В пехоте тебя за такой вопрос командир урыл бы, – усмехнулся Тарасов. – Но отвечу: конечно, сгущаю. Для того чтобы некоторые офицеры спецназа не расхолаживались… И еще об интересном: некоторые из вас переболели триппером и хламидиозом еще в учебке. Так вот, в Конгонии триппер и хламидиоз…

– Как в Лондоне и Париже! – не удержавшись, вставил тот самый старлей.

– …это только цветочки. – Артем оставил реплику без ответа. – Девки прогуливаются прямо за колючей проволокой – и стОят они пачку сигарет или банку тушенки. Девки там черные, справные, губастые. При этом каждая вторая инфицирована СПИДом. А лобковые вши там – размером с ба-а-альшую черепаху… Дальше продолжать? Особо страстным рекомендую вспомнить азы подросткового онанизма…

– Продолжайте, товарищ майор! – потребовал голос из зала.

– Вы ж не заболели! – добавил кто-то ехидно.

– Оставить! Про клубничку закончили! – поднял Тарасов ладонь. – Выводы делайте сами… Теперь об артиллерии… С установкой «Шилка» все знакомы?

– Так ее ж с производства тридцать лет назад сняли! – раздалась реплика с места. – На ней еще мой батя в Афгане воевал!

– А ты хотел, чтобы тебе «Панцири»[4]подогнали?! Штучек сто?! – возразил умнику кто-то с другого конца зала.

– Правильно! – Тарасов не стал обижаться на самовольные дельные высказывания. – «Шилки» в Конгонию Горбачев продавал. Они будут нас поддерживать огоньком. Я попросил, чтобы конгонийские экипажи заменили на наших контрактников. Как показывает бесценный советский опыт, надежды на черномазых мало. Но это не значит, – повысил Артем голос, – что я призываю вас к расизму! Конгонийцы – наши, типа, союзники, и общие победы припишут им, поэтому…

Он остановился, обвел глазами зал.

– Разрешите вопрос, товарищ майор? Конгонийские офицеры у кого обучались? У англичан?

– Молодец, лейтенант, хороший вопрос задал! – проговорил Тарасов и подумал: «Этого на представление к званию в рапорте первым напишу…» – Обучались они у французов. Но это означает только то, что конгонийцы в Сен-Сире[5]ничему не научились. И тактику навязывать им будем мы – простую российскую тактику, она же советская. Я общался с военными советниками, которые целые годы провели в Конгонии, и все утверждают, что даже в вооруженных силах страны к русским военным советникам относятся неоднозначно.