Александр Афанасьев - Долгая дорога домой Страница 2

Повел прицелом, медленно, сантиметр за сантиметром осматривая улицу, которую нам предстоит пересечь. Все тоже самое — разбитый, обгоревший остов машины, разорванный пополам прямым попаданием ПТУРа, скорее всего вертолетного, автобус, который использовался в качестве баррикады. Массивное здание молла, от которого остался только остов — стены, перегородки, в основном стеклянные или из гипсокартона, выбиты, кое-где на этажах что-то горит, ослепительно белым заревом полыхая в перекрестье прицела. По улице стелется тяжелый, чадный дым — где это еще возможно обороняющиеся жгут соляр, пластмассу и все что может давать хороший дым — чтобы хоть как то уберечься от высокоточного оружия. Впрочем, британцы высокоточное оружие берегут, применяют его только по выявленным штабам и особо важным целям. А так — долбают из развернутых на своих позициях гаубиц, добивая тяжело раненый город…

Сдвинулся чуть вперед,

Оп-па… А это что за номера…

Левее, на самом пределе поля зрения, на последнем этаже девятиэтажной офисной коробки-билдинга. У самого края. Вообще, туда случайно посмотрел, на самом пределе видимости…

— Сардж — левее, на триста. Девятый этаж. Знаешь их? — спросил я, передавая винтовку

Мне лично эти деятели с последнего этажа не понравились. Совсем не понравились. Судя по засветке на тепловизоре — четверо, как раз один патруль САС. Один залег на самом краю с чем-то, напоминающим тяжелую снайперскую винтовку, второй — чуть левее, с чем-то, напоминающем пулемет. Еще двое у прибора наблюдения. И там же, на треноге стоит нечто, напоминающее легкий противотанковый ракетный комплекс.

— Нет, сэр, я их не знаю…

— Стой! — остановил я сержанта, уже схватившегося за рацию — не лучший способ покончить с собой. Если это те о ком мы думаем, они сидят на частоте. Связь — дерьмо собачье, они знают и частоты и коды дешифровки.

Скорее всего, и в самом деле САС. Двадцать второй полк, мать его так. Это их тактика последнего времени. Группа наблюдения, они высаживают их с вертолетов на высотные здания, рядом с точками, которые кажутся им узлами обороны. Они наблюдают за ними столько, сколько нужно, потом либо уничтожают их сами, либо вызывают Харриеры с высокоточными боеприпасами. Проклятые Харриеры — если в воздушном бою с нормальными истребителями они мало что стоят — то тут в городе им цены нет. Идеальны для поддержки наземных сил — взлетают с любой подходящей площадки типа школьного стадиона, несут до четырех тонн нагрузки, скорость больше вертолетной, могут висеть на одном месте. Если сюда вызовут эти Харриеры — конец, без вариантов…

— Сделаем так. Есть код опознания трассерами или ракетами?

— Есть. Три-один на сегодня.

— Сваливай отсюда. Найди точку, не в этом здании, оттуда дай сигнал опознания. И сваливай. Еще лучше — автомат за что-нибудь закрепи, леску к спусковому крючку и дергай. Если что — я их сниму. И не высовывайся. Точка встречи, если что — вон тот автобус, запасная — основной вход в молл. И не рискуй, уйди в укрытие, потом и давай сигнал.

— Понял, сэр…

— Давай.

— Доброй охоты, сэр.

— И тебе сардж…

Думал ли я когда-нибудь, что мне придется командовать не отрядом морских диверсантов-подводников, не русским кораблем — а отрядом американских морских пехотинцев, из последних сил пытающихся отстоять свою страну от нашествия. Однако же, пришлось. Шел двух тысяч двенадцатый год от Рождества Христова и это был Нью-Йорк, не сдающаяся на милость врагу столица погибающей в агонии страны…

Город держался уже восемнадцатый день, держался несмотря ни на что. Британцы перебрасывали морем и по суше из Канады все новые и новые силы — но город держался. Недавно прошла информация, что город отрезан от страны экспедиционными силами британцев, прорвавшими оборону в Северной Каролине — но город все равно держался. Его обороняли и солдаты, оставшиеся верными законно избранному правительству, и местные жители, в основном из не слишком богатых пригородов, не пожелавшие снова становиться британским доминионом. За время обороны — а я с отрядом был здесь уже шестой день — я видел даже пацанов-скаутов, приходивших в отряды с винтовками двадцать второго калибра, подаренными им отцами, большей частью уже павшими в бою. Они приходили и говорили, что отказываются эвакуироваться и будут сражаться. Когда их спрашивали: за что — они говорили: за независимость. Про североамериканцев можно говорить и думать было всякое — но не уважать в эти минуты их было нельзя…

Город горел… Десантные части британского экспедиционного корпуса сжимали кольцо, наступая как с территории Канады, так и с моря, высаживаясь с десантных кораблей. К этому времени сыны туманного Альбиона уже полностью господствовали в воздухе, превосходили части, обороняющие город по живой силе и бронетехнике — вот только продвинуться дальше и окончательно захватить город, развить успех десантников они пока не могли…

Надо сменить позицию — пока есть время. У сержанта выбраться на позицию, найти подходящее место и путь отхода, прикрепить автомат — все этой займет минут десять. За это время надо найти подходящую позицию, так чтобы быть защищенным в максимальной степени и отчетливо видеть цель…

Лучше всего для этой цели подойдет пролом — пролом в стене. Такой пролом в стене можно найти в любом здании, оттуда и стрелять, частично укрывшись за той же самой стеной. Всего четыре точных выстрела — и дело сделано…

Надеюсь что сделано…

Все эти дни, пока мы были здесь, пытались получить нужную нам развединформацию, налаживали контакты с армейскими частями и морскими пехотинцами, вместе с ними действовали против британцев — был приказ не вмешиваться ни во что, но выполнить этот приказ было невозможно — все эти дни меня не покидало стойкое ощущение дежавю. Все это уже было — несколько лет назад и далеко отсюда — пылающий город, обгоревшие машины на улицах, отдающий под ложечкой слитный грохот орудий. Бейрут — вот где это было. Говорят — что все возвращается. И, наверное, правильно говорят. Здесь и сейчас — вернулось по полной: горящий Бейрут вернулся горящим Нью-Йорком и бывшие союзники превратились во врагов, а враги — в союзников. Воистину — каждому отливается по полной — осталось только увидеть горящий Лондон и заходящие на бомбометание палубные бомбардировщики с окруживших проклятый остров авианосцев. Только тогда можно будет считать, что день расплаты — настал, справедливость — восстановлена…

А вот и подходящее место…

Включив фонарик, наскоро осмотрев комнату — это было какое-то федеральное учреждение. Все в норме — ни в полу, ни в стенах, ни в потолке дыр нет. Готовясь к очаговой обороне, дыр сделали немало — для срочной эвакуации, для переходов с этажа на этаж минуя лестницы, для того чтобы забрасывать гранаты с верхних этажей на нижние. Здесь их нет, два пути отступления — в коридор через дверь и через окно. Стрелять можно из дверного проема, подтащив туда… да вот этот ксерокс и подойдет как раз. Массивный офисный аппарат, выдает десятки копий в минуты — но сейчас ценно только то что он удержит пулю и заслонит собой половину дверного проема, как раз создав упор чтобы стрелять. Большего сейчас и не надо…

Трассеры метнулись из развалин быстрее, чем я ожидал — я только успел вскинуть винтовку. Догорающие жгуты огненных трасс впились в ночное небо, я успел рухнуть на колено за ксероксом, опирая винтовку на руки и крышку машины в более-менее удобное положение. И, как раз в этот момент пулеметная очередь хлестнула со стороны высотки, через дорогу по подвальному этажу, развернул свою винтовку снайпер….

Ну-ну… Кто вы такие — непонятно. Но точно не свои…

Винтовка отдала в плечо — раз за разом, довольно слабо для такого патрона. Непривычно — в разведпоиске на территории противника необходимо пользоваться его оружием чтобы не выделяться. Вот мы и пользуемся — винтовками знаменитой Fabrique Nacional из Льежа, новейшими FN SCAR, принятыми на вооружение североамериканских спецвойск и производящихся на североамериканской мануфактуре FN. В русской армии и ВМФ они тоже приняты на вооружение как оружие ограниченного стандарта — для спецподразделений, готовящихся действовать на территории противника. Закупают их, конечно же, через посредников, и в немалом количестве — видел заложенные на консервацию винтовки — тысяч пять, не меньше, каждая — с набором SOPMOD. Тогда еще спросил — зачем в таких количествах закупается оружие вероятного противника. Вот теперь все понятно…

Ослепительно белые фигурки в прицеле, прильнувшие к пулемету и снайперской винтовке замерли, те что были рядом с прибором наблюдения — сползли вниз по стене, одного отбросило назад и он исчез из поля зрения прицела. Ни один из них не успел выстрелить в ответ. В этом и есть современная война — никаких дурацких дуэлей, ты стреляешь первым и побеждаешь, стреляешь, прежде чем выстрелят в тебя…