Ник Картер - Отравители разума (фрагмент) Страница 2

— Свет — зеленый, — показала девушка, и сейчас так оно и было. — Ваши водительские права и номерной знак, пожалуйста.

— Конечно, — согласился Ник и добавил, поскольку она вроде бы и не намеревалась предъявить ему взамен свое удостоверение личности: — А ваши, если не возражаете? — Ник добродушно улыбнулся, доставая бумажник. Девушка же поколебалась, в нетерпении прищелкивая язычком, но в конце концов потянулась к сумочке.

Невероятно — ее звали Блоссом[1] Туин.

Она нахмурилась, глядя на права, изготовленные для Ника в Отделе документации. Затем вздрогнула от изумления и грациозно прикусила нижнюю губку.

— Как?! Профессор Хейг!

На сей раз, когда она взметнула на него свой всепоглощающий взгляд, Нику почудилось мановение волшебной палочки над ее приглаженной головкой. Глаза теперь лучились дружелюбием, а губки изогнулись в улыбке, обнажив двойной ряд редчайших жемчужин и алый язычок, который вполне мог сойти за пестик тропической орхидеи.

Настал черед Ника изображать удивление. Сейчас он уже был уверен, что эта встреча произошла не случайно.

— Похоже, мое имя вам знакомо, — сказал Ник с ехидством, прикидывая про себя, как стал бы говорить реальный профессор Хейг.

— Конечно, знакомо, — подхватила она, и в ее голосе звучало сожаление. — Я бы вас сразу узнала, если бы не опоздала утром на занятия. Прибежала, а уже все закончилось — группа расходилась, а вы исчезали на горизонте. И надо же было нам встретиться таким вот образом. Мне очень жаль!

Она одарила его очаровательной улыбкой.

— А мне нет. И о чем жалеть вам, если это я, старый глупец, остановился на зеленый? — Ник подмигнул ей заговорщицки, и Блоссом расхохоталась.

— Да я виновата, что говорить, и возмещу вам все расходы на ремонт.

— Пожалуйста, не надо, — прервал ее Ник. — Мне давно уже хотелось сменить этого синего жучка на что-нибудь более спортивное, и вот подвернулся случай… Так что не беспокойтесь. Кстати, я собирался на ленч. На ленч по-китайски. Не могли бы вы составить мне компанию?

И снова она благословила его своей очаровательной улыбкой.

— Заметано, — жаргонное словечко странно прозвучало в ее экзотических губках. — Но так как я заварила кашу, то мне и приглашать. Будьте моим гостем. Вы убедитесь, что я не только студентка не из лучших, но и прекрасная повариха. Не сочтете ли вы бесцеремонным или ужасно нахальным мое приглашение на ленч у меня дома? — Блоссом глядела на него призывно, ее миндалевидные глаза широко раскрылись, а губы слегка разомкнулись.

— Отнюдь нет, — уверил Ник. — Буду польщен.

— Ах, чудесно!

— Ладно, закончили, — прогудел прямо в ухо Нику голос полицейского, — и не будем устраивать помолвку прямо на проезжей части. Продолжите в другом месте, а пока подвинем машинки, угу?

Блоссом называла свое жилище хибарой — еще одно из тех словечек, которыми она приперчивала речь, — и располагалось оно высоко на холме в Чайнатауне.

Небольшой изящный с виду дом стоял на отшибе. «Два этажа и, возможно, подвал», — прикинул Ник. Весьма элегантно для студентки. С другой стороны, Блоссом и не была обычной студенткой, что касается наружности, денежных средств и искушенности.

Только они подошли к входной двери, как из дома вышла пожилая китаянка. Она сказала что-то по-китайски, на неизвестном Нику диалекте, и Блоссом ей коротко ответила, после чего женщина откланялась.

— Приходит сюда убирать, — пояснила Блоссом, входя в дом.

— Да-да, — по-профессорски рассеянно протянул Ник. — Вы живете одна в этом чудесном доме? — На двери был номер, который он запомнил по досье Хоука. Однако расположенная под номером двойная табличка для фамилий оказалась пустой.

— Сейчас одна, — ответила Блоссом весьма лаконично. Но тут же выдала свою аппетитную улыбку и протянула гостю руку. — Добро пожаловать, профессор Хейг! В чем-то я самая отстающая студентка в вашей группе, но не во всех же отношениях?

— Да. Или, правильней сказать, нет. — Ник принял ее руку. — Вы, конечно же, самая привлекательная. Несомненно, самая красивая девушка в нашем городке. Или даже во всех университетских городках. — И он улыбнулся ей, по крайней мере, столь же очаровательно.

Ее смех прозвенел колокольчиком.

— О, профессор, до чего же вы милы… Пожалуйста, пройдите в гостиную и чувствуйте себя как дома. Сначала, полагаю, выпьем. Чего бы вам хотелось?

«Мне хотелось бы знать, что ты затеяла, — подумал Ник, следуя за ней в роскошную гостиную. — И поэтому мне отнюдь не помешало бы выяснить: настолько ли ты сексуальна, насколько выглядишь?»

Она избавила его от необходимости отвечать на ее вопрос:

— Для ленча в восточном духе позвольте предложить вам восточный напиток. — Блоссом достала из богато украшенного серванта бутылку и два хрустальных бокала. — У меня есть прекрасная рисовая наливка — подарок моей семьи, и, уверена, она усладит ваш тонкий вкус.

Изысканный вкус Ника предпочел бы отведать «Скотч», но что поделаешь… В то же время он очень внимательно наблюдал за тем, как Блоссом наполняла бокалы.

Она поставила их на маленький серебряный поднос и подняла его.

— Прошу вас. За ваше здоровье и за вашу удачу в Беркли.

Ник смотрел на ее ошеломляющую сумрачную красоту и чувствовал, как охватывает его возбуждение. Она была, пожалуй, слишком привлекательной, чтобы быть искренной, но все же под внешней красивостью ему виделась подлинная теплота.

— Превосходное вино, — признал Ник.

Блоссом кивнула и указала изящным жестом на кресло:

— Садитесь. Вы не будете возражать, если я покину вас на минутку, чтобы переодеться? Западные одежды меня стесняют. — И упорхнула, легкая, как весенний ветерок.

Однако окружающая обстановка была отнюдь не весенней. И Ник не мог понять почему. Возможно, из-за того, что девушка была столь чувственной. Или, возможно, из-за того, что Сисси Мелфорд жила здесь до своей трагической смерти на горной дороге. Странно, что в полицейских донесениях о Сисси не упоминалась ее соседка. Впрочем, это их и не должно было интересовать. А вот ему предстояло выяснить, имеет ли смерть Сисси какое-то отношение к… К чему же? К чему угодно.

Ник медленно потягивал вино, когда Блоссом вплыла в комнату, распространяя вокруг слабый аромат чего-то мускусного, но приятного. Теперь ее облекала багрово пламеневшая шелковая туника. Она начиналась маленьким воротничком, низбегала по грудям, скорее подчеркивая их, чем прикрывая, далее обвивала тонкую талию, которую Ник мог охватить двумя ладонями, и заканчивалась сразу под коленями. По бокам раскрывались широкие разрезы, и он сразу заметил, что между тканью и телом с оливковой кожей нет ничего.

На мгновение у Ника перехватило дыхание. Ее красота накатила словно ударная волна.

Ник встал и поднял бокал.

— За очаровательную хозяйку! За красивейшую из моих студенток!

Блоссом поблагодарила его и предложила еще вина.

— Позвольте мне, — Ник взял бутылку и стал наполнять бокалы. Когда он повернулся к Блоссом, она уже свернулась клубочком в уголке низкой, покрытой шелком софы и похлопывала по ней рукой.

— Садитесь рядом, профессор, — и призыву ее глаз нельзя было сопротивляться. — Надеюсь, вы не слишком торопитесь. По-моему, ничто не портит еду больше, чем… спешка. А чувство ожидания так много добавляет, не правда ли?

— Да-да, — пробормотал Ник. — Но может быть, я смогу чем-то помочь вам? — Он внезапно почувствовал острую потребность в пище, кофе, свежем воздухе. Аура девушки действовала на его чувства, и он невероятными усилиями сдерживал желание обнять девушку и прижаться рукой к одной из мягких, но четко очерченных грудей. Профессор Хейг не имел права приставать к студентке.

— Нет, на это не потребуется много времени, — Блоссом почти шептала. — Понимаете, наши кушанья меньше всего требуют готовки. Особых приемов — да, но после предварительных приготовлений… совсем мало времени. Так что расслабьтесь, профессор.

Ник расслабился, удивляясь, почему это так легко удалось. Восточное вино? Ему не нужно было думать, чтобы узнать ответ. Но он задал себе другой вопрос: чувствовала ли она то же самое или просто играла?

Блоссом ответила ему по-своему. Взяла его руку и, перевернув ладонью вверх, нежно посмотрела на нее.

— У вас красивые руки для западного человека, — говорила она, и он видел, как забилась жилка на виске девушки, — Большие, сильные, но изящные. У большинства американцев очень грубые руки с выпирающими костяшками и очень часто с весьма грязными ногтями.

Ника охватило непреодолимое желание поцеловать ее. Но Блоссом оказалась проворнее. Резким и вместе изящным движением подняла его руку и прижалась к ладони коралловыми губками, а ее блестящие черные волосы ласкали его обнажившееся запястье.