Эльмира Нетесова - Выскочка из отморозков Страница 20

— А если она ждать не захочет?

— Кто? — расхохотался Герасим и сказал: — Твои невесты покуда на горшках сидят в детсаду. С ними еще говорить не о чем.

— И не в детсаду! Ксюха уже большая, почти как я! Мы с ней дружим. И с Нинкой тоже…

— Сначала определись, какая из них твоя! С двумя сразу нельзя, дружок мой. Не то бабы ощиплют! Они нынче верность уважают. Чтоб одну до самой смерти любил. Вот так!

— А ты любил кого-нибудь?

— Само собой. Наталью, твою мать.

— Это теперь. До мамки разве никого не было? Вон у крутых сколько девок! По тыще на каждого, и все мало. Всяк день новых приволакивают.

— То, Борька, не любовь!

— Все так, не только крутые. Знаешь, сколько путанок в городе? Тыщи! Я сам видел, как к ним женатые заруливают. Вон к Ленке, что хахалей клеит возле базара! Подваливают и говорят ей: «Пошли любовь крутить!» И она идет, Хоть с крутым иль с козлом. Ей лишь бы платили. У ней этой любви полные трусы. Даже меня обещала научить. Да не обломилось. Ты в деревню уволок…

— Не жалей о ней. Любовь не та, что за углом продается. Она одна на всю жизнь…

ГЛАВА 3 Она всегда рядом

Герасим не любил говорить о женщинах. Предпочитал смолчать. Но Борька достал:

— Не бывает мужиков, какие не любили! Мне кенты говорили, что с самого детства имели девчонок. И не по одной. До женитьбы полгорода девок узнали. А ты что, дурак?

— Темнуху они несли. А ты и поверил, глупый. Кто много хвалится, ни на что не способен. Знаешь, вот в этой нашей деревне случай был, даже мать наша еще того человека помнит. Я тогда был таким, как ты теперь. И приехал к нам в деревню культмассовик, по-нашему — заведующий клубом. Наши колхозники на радостях старый пустовавший курятник отчистили и отмыли. Все ж, что ни говорит городской мужик приехал окультуривать всех. Решили не ударить мордой в говно. И не только в птичнике, а и вокруг него все под метелку вымели. А тот завклубом — Симкин была его фамилия — решил киношку прокрутить, а уж после нее танцы устроить. Молодежи набилось больше, чем кур когда-то. В основном девки. Ребят здесь всегда не хватало. И вот этот Симкин нарасхват пошел. Ох и расцвел барбос, как в малиннике. Недели не минуло, хвалиться стал, вроде он за это время больше половины девок испортил. Главное — всех забрызгал. Вроде все они сами ему на шею повисли. Какие гадости о них плел, даже обидно было слушать. А Симкин, что ни день, другую уже огулял. Всех девчат смешал с грязью, испозорил поганым языком. Ну а девчата деревенские, как и другие, на язык вострые, но меру всему знают. Услышали про брех Симкина, затащили его в круг и говорят: «Покажи, с кем из нас ты кувыркался? С кем успел любовником стать?» А Симкину и сказать нечего. Пытался все на шутку свести, метет хвостом перед девками, а тем не до смеха. Каждая именем дорожила. Ведь когда-то замуж выходить, но кто возьмет испозоренную? Вот так-то с подзатыльниками и поджопниками, привели в правление, где мужики кучковались. Потребовали, чтоб при всем народе правду сказал. Симкин и признался, что он импотент. Мужики его на смех подняли. Девки вилами и граблями до самой околицы гнали. Выперли из деревни навсегда за брехню. И больше не пускали работников культуры, обходились без них. Ну а вывод сделали все. Кто много говорит о себе, тот ничего не стоит. В деревне всяк человек раскрывается быстро.

— Я ж не собираюсь здесь на всю жизнь оставаться! — испугался Борис.

— Само собой! Здесь у тебя отдых. Тут ты ненадолго можешь вернуться в детство. А потом опять в город — учиться и взрослеть.

Борька, шмыгая носом, поспешил из дома; понял, что, вернувшись в город, он не минует школы, А уж как не хотелось! Но коли нельзя иначе, надо хоть напоследок набраться впечатлений и отвести душу.

Вскоре он вызвал из дома Ксюшку и повел девчонку на чердак конюшни. Там их никто не увидит, не помешает и не спугнет.

Герасим пошел в магазин, курево кончилось. За прилавком, едва узнал, старая знакомая. С ней еще в детстве играли в чехарду и в прятки, в выбивного и в классики. Вместе они пошли в школу. Катьке за партой всегда не хватало места. Она крутилась, толкалась, и Герасим частенько колотил ее за вертлявость. Девчонка не могла достойно дать сдачи, но кусалась, царапалась и щипалась постоянно. Стоило Герке отвернуться, забыть о соседке, та уже укусила или ущипнула мальчишку. Поначалу бил ее наотмашь по морде, потом учебниками по голове, в пятом — всем портфелем. А когда звенел звонок и соседка выскакивала во двор, пацан догонял, сбивал ее с ног, совал ей снег за шиворот и за пазуху. Та визжала, но Герка заталкивал девчонку в сугроб, заваливал снегом до макушки. Катька, возвращаясь в класс, мстила по- своему, обзывала, корчила рожи и дразнила обидно. Но однажды Герка был озадачен. Классная руководительница попросила ребят подготовить девчонкам класса подарки к Восьмому марта. Самодельные.

«Кому? Конечно, Катьке! И нарисую на весь лист мартышку! Скажу, что это ее портрет», — решил мальчишка. Другие пацаны мучились, выбирали — что подарить? Герка со своим подарком за десяток минут справился и передвинул рисунок девчонке под локоть. Та, глянув, испугалась. Вскоре поняла, что сосед ее изобразил, и отвернулась от Герки, перестала замечать и разговаривать, словно его не было.

Герасиму стало обидно. А Катька и того хуже устроила, пересела за парту к другому пацану. Это уже взбесило. По дороге домой он избил девчонку. Та никому не пожаловалась. Поняла причину и на другой день пришла в школу нарядная, снова села за другую парту и на Герасима не обращала внимания. Тот извертелся. Ему не хватало Катьки. Не у кого стало списать контрольную, не с кем подраться, поговорить, поругаться. А девчонка все назло делает. С новым соседом вместе из школы пошла. Тот парнишка крепкий, боксом занимался. Вломил, мало не показалось. И Герка все ж через неделю решился подойти. На перемене схватил девчонку за плечо.

— Катька, вернись на место! — сказал глухо.

— Зачем? Я за любой партой на месте! — ответила хохоча и убежала.

Вскоре Герка стал замечать, что не только боксер, а многие мальчишки школы и класса бегают за Катькой. На больших переменах с ней общаются старшеклассники. Она уже нигде не бывала одна. И Герасим заметил, что сидел за одной партой с самой красивой девчонкой. Но поздно он это увидел, поздно понял, что любил ее. Катька не простила ему обезьяньего портрета. Мальчишка долго мучился. Упрекал себя за глупость, несколько раз пытался вернуть Катьку силой, но не получилось. И тогда он поделился с матерью.

— Сынок! Есть старый способ: перестань ее замечать. И если ты ей хоть немного дорог, она сама подойдет к тебе. Коли нет, значит, поскорее забудь. Ты никогда ей не был нужен. И вообще не смотри на красивых. Они чаще всего дуры и бездельницы! Красивые лишь в бляди годятся, в жены их не берут. Такие к жизни не приспособлены. Плюнь и ты! Зачем к нам в дом глупую безделушку?

Герасим решил последовать совету матери и перестал замечать Катю. Та через пару месяцев снова вернулась за парту, но было поздно, Герка остыл к ней. Ее возвращение не огорчило и не обрадовало. Мальчишка сам себе удивился, что так быстро прошла его первая любовь. Отгорела и погасла, не успев обжечь. Герасим смотрел на свою соседку равнодушно.

Нет, он не успел полюбить другую. Жизнь дала трещину, и его увезли в зону. Но о Катьке там не вспоминал. Лишь в коротком письме от матери узнал, что девчонка вышла замуж, но у нее, даже за день до свадьбы, спрашивала о Герасиме.

Когда вернулся из зоны, они встретились случайно на деревенской улице. Лицом к лицу. Герасим ее не узнал. Катька сама остановила его. Поздоровалась. Спросила, как жизнь?

За руку ее держался мальчишка с такими же пронзительно-синими, как у матери, глазами.

— А я разошлась с мужем. Негодяем оказался. Вскоре запил, драться стал. Промучилась год и вернулась в деревню, к своим. Продавцом в магазине работаю, ращу сына. На личной жизни крест поставила. Кому нужна с ребенком? В деревне девок тьма! Разводяги не в спросе.

— Муж не навещает?

— Да что ты! Через месяц на другой женился. Пить перестал. Говорят, даже на работу пошел.

— С новой женой не дерется?

— Та сама любого уделает! Я позвонила им, хотела насчет алиментов узнать, собираются ли их мне платить? Так знаешь, что ответила та мадам? Послала на лифте по многоэтажке!

— Это как? — не понял Герасим.

— Во все свободные и занятые дыры послала. Матом по этажам. Я обалдела. Никогда не слыхала такой похабщины. Да еще пригрозила, мол, если еще возникну на их горизонте, уроет меня сама — без креста и могилы. А выпердыша, гак нашего сына назвала, в детдом определит. Вот так! И тот барбос слова ей не сказал поперек. Хотя слышала его голос. Он хвалил ту суку! Ты представляешь?

— Ты же не с завязанными глазами выходила за него замуж! Поклонников хватало. А при большом выборе часто ошибаются, — пожал плечами.