Сергей Соболев - Русские идут Страница 20

Мокрушин задумчиво посмотрел на своего поджарого, подсушенного множеством забот и нервной обстановкой собеседника.

– Как ты считаешь, Леон… Возможны ли здесь, в Крыму, масштабные теракты? Направленные не только против собственно наших флотских обьектов, но и… против русскоязычной общины?

– Знаешь, Володя… Еще с полгода назад я бы такую тему не то чтобы исключил полностью… время, в котором мы живем, способно преподнести самые неприятные сюрпризы… Но отнесся бы к подобным версиям и предположением с большущим скепсисом. Сейчас, особеннно на фоне «газовой войны», можно ожидать любых неприятностей. Ситуация, доложу тебе, сильно накалена. И, боюсь, что делается это не без злого умысла. Если переговоры о транзите и ценах на газ зайдут в тупик, то нас здесь может капитально тряхануть.

– Ты говорил, Леон, что у вас тут активизировались «бендеровцы»?

– Да, их присуствие все более и более заметно, – Вавилов криво усмехнулся. – По нашим сведениям, новые власти сдали в аренду различным «общественным» организациям не менее двух десятков баз отдыха и лагерей от Геническа, Джанкоя и Семферополя… до Феодосии, Симеиза и Алушты. Есть теперь у них свои базы и в окрестностях Севастополя. Большинство из контингента, который здесь размещается на временной, по «вахтовому» принципу основе, активисты «майдана», причем не рядовые – «десятники» и «сотники». Такое впечатление, что дополнительно обучается и закладывается костяк будущей «армии»… Кем она будет управляться, за какие идеалы сражаться, какие будут поставлены цели, какими методами их будут добиваться, бескровными, как прошлой зимой, или попытаются спровоцировать кровавый конфликт – вот это все нас очень и очень тревожит.

– Для того, чтобы содержать такой костяк в несколько сот человек, из которого можно будет – если поступит команда – развернуть, скажем так, «корпус национальной гвардии», нужны серьезные бабки. – Рейндж задумчиво почесал переносицу. – Мда… не зря «бандеровцы» внедрились в «Нафтогаз» и провели своих представителей в руководство этого украинского аналога «Газпрома». Собственно, их главари сейчас и возглавляют эту компанию. Теперь в их распоряжении оказалась «касса», из которой они могут финансировать любые свои прожекты… включая и этот их «крымский» проект.

– Ты, Рейндж, читал аналитическую записку по их ноябрьскому «обьединенному» Конгрессу? Который состоялся в двадцатых числах октября в Ивано-Франковске? Этот документ ваши готовили, гэрэушные спецы.

– Мне его на словах пересказали, Леон. Да, информация довольно тревожная…

– «Крымский» вопрос они там рассматривали вторым пунктом, сразу после обсуждения внутриполитического кризиса в Киеве и в среде самих «помаранчевых». Обьявлена «частичная мобилизация» для работы в Крыму. На этом сборище отметились не только радикалы из УНА-УНСО, Украинского молодежного альянса, Студенческого братства и Совета офицеров Украины, но и вся верхушка такой «респектабельной» организации, как Конгресс украинских националистов.

– Главари которого как раз и входят нынче в правление «Нафтогаза». А им сейчас нужны хоть какие-то козыри! Чтобы их… этих западэнских упырей, не оторвали вдруг от «трубы»…

– А заодно и от казны.

– … к которой они присосались, маскируясь интересами «самостийности». Сами они теперь будут держаться за «кассу» не то что руками, но и зубами! Я правильно рассуждаю, Леон?

– Зришь в самый корень, – Вавилов усмехнулся. – Одно лишь уточнение, с которым, полагаю, ты тоже согласишься. Дело здесь не только в политике, замешанной на нефтегазовых миллиардах. Есть люди, которые нас мрачно, угрюмо, десятилетиями, веками – ненавидят. И не просто ненавидят, а ненавидят смертельно, как самого лютого врага. Они нам не братья, все эти западэнцы и галичане. Если только – левобережные. Ну да ладно, как-то прожили бы и без братской любви. Самое паршивое здесь то, что нас целенаправленно и очень умело «разводят», стравливают – русских и украинцев. А это, Рейндж, может закончиться большой бедой.

Примерно через час они расстались. Кавторанг Вавилов пообещал помощь и содействие, если вдруг такая необходимость возникнет. Но Мокрушин и сам пока не знал, какого рода помощь ему может понадобиться. И прежде всего потому, что в этой «крымской» арии солирует не он, а Лариса Венглинская, которой поручена известная лишь ей – да еще тем, кто выбрал ее посредником – тайная миссия.

Он вернулся в апартаменты, где бездельничал до девяти часов вечера, пока к нему в номер не постучался «референт» и не сообщил, что через полчаса, в половине десятого, его, Мокрушина, ждет у себя «хозяйка». Часом ранее он наблюдал из окна, как на хорошо освещенной площадке возле пансионата припарковался «лендровер», из которого вышли Лариса и ее «секретарь» и тут же скрылись в парадном. Рейнджа постепенно уже начала доставать ее манера секретничать и напускать тумана на ровном месте. Если бы не строгий приказ руководства, он бы послал эту всю такую деловую из себя красотку очччень далеко… Так, на всякий случай, от греха подальше. Потому что, глядя на нее, – Мокрушин и сам не знал, что это на него такое нашло – он думает не о деле, не о своем задании «особой важности». А о том, какова эта bussines-women в постели и что она, Венглинская, правая рука близкого к Кремлю олигарха М, думает о нем, Владимире Мокрушине.

Ровно в половине десятого, как ему и было назначено, Мокрушин постучался в дверь, которая расположена в аккурат напротив двери его собственного «люкса».

Открыл Артем, упакованный, по обыкновению, в костюм темной расцветки, белоснежную сорочку и глянцево отзеркаливающие черные штиблеты. В отличие от ярко выраженной вороной масти Венглинской, ее референт-секретарь – а именно так она представила свою «тень» Мокрушину – был светловолос, с короткой прической, отчего его голова походила на коротко остриженный одуван. Несмотря на типажную внешность, Артем оказался неглупым человеком. Уж кто, кто, а Венглинская не станет держать при себе человека, достоинством которого являетсяется лишь то, что он фактурой напоминает трехстворчатый шкаф.

– Проходите, шеф, – Артем посторонился, пропуская гостя в апартаменты. – Присаживайтесь… госпожа появится через минуту-другую.

«Да, очень даже неглупый субьект, – усмехнулся про себя Мокрушин. – „Шефом“ вот назвал… ему это ничего не стоило, а мне – приятно».

Рейндж не стал присаживаться, оставшись на своих двоих. Правую руку – в ней кое-что было – он отвел чуть за спину. Гостиная, в которой он оказался, напоминала апартаменты «Deluxe» в каком-нибудь европейском отеле как минимум четырехзвездной категории (его поселили, кстати, точно в таком же двухкомнатном номере с джакузи). Итальянская мебель ручной работы, тяжелые портьеры, закрывающие оба окна – бордовый с золотым шитьем бархат – персидский ковер поверх паркета… Все говорит о том, что хозяева предпочитают для отдыха не выморочный постмодернистский дизайн, а проверенный временем староевропейский буржуазный стандарт.

В гостиной тонко пахет духами и какими-то экзотическими восточными прянностями – но не приторно, а приятно. Взгляд Рейнджа упал на огромную фарфоровую вазу, в которой стоит пышный букет нежно-кремовых роз – их не менее трех десятков. Он почувствовал себя неловко, потому что в руке, отведенной за спину, у него была… тоже роза (но не сливочного окраса, а бордовая, того же цвета, что и портьеры).

Мокрушин хотел уже было сунуть цветок в компанию к другим розам, но опоздал: открылась дверь спальни и в гостиную вошла Лариса. Одета она оказалась просто, почти по-домашнему. На ней были вытертые джинсы с прорезами на коленках, сидевшие очень низко на крутых бедрах, отчего были видны и пупок с вдетым в него колечком с «камушком» и полоска коричневато-золотистой кожи между «топом» и джинсами в области талии…

Сверху – полупрозрачный топ нежно-бирюзового цвета, свободно облегающий ее довольно крупную и высокую грудь. Поверх топа некое подобие короткой майки из мелкоячеистой и тоже полупрозрачной ткани шафранового оттенка.

Формы у нее, как и предполагал Рейндж, оказались весьма и весьма привлекательными. Мокрушин, по правде говоря, избегал заводить знакомства с дохлыми, обкуренными, умученными диетами и комплексами «моделями». «Пышки» тоже не вызывают у него обычно желания познакомиться поближе… А вот Лариса… да, вот такие ему по нраву.

– Влад… можно, я вас так буду называть? – женский голос вывел его из секундного замешательства. – Спасибо, что откликнулись на мое приглашение. Если вы голодны, мы можем… Это вы – мне?

Мокрушин, растянув губы в вежливой улыбке, протянул ей розу.

– Да, это вам, Лариса. Кстати, я по вам уже соскучился.

– Спасибо, Влад, – она взяла розу и ответно улыбнулась. – Признаться, я думала, что вы…

– Это я должен признаться… – Мокрушин покосился на огромную охапку цветов в высокой фарфоровой вазе. – Я срезал розу в вашем саду… внизу, в зимней оранжерее.