Константин Козлов - Ракетчик Страница 20

— С голоду не пухнете, и ладно. Пока поиск не кончится, будем отсиживаться. Скоро тут полно будет всякого народа, рыбаков, грибников. Вот тогда и свалим.

Бритые головы постепенно обрастали, щетина на подбородках превращалась в бороды. У Седого — в старообрядческую, у Циркача — шкиперскую, у Шнорхеля — козлиную.

Бриться Седой не разрешал: так быстрее сойдешь за туристов или рыбаков.

— Когда разживемся документами, не надо будет фотографии переклеивать, хоть первое время.

Седой и Шнорхель сидели в лагере. Циркач наблюдал со скалы за окрестностями. Шнорхель дневалил и с отвращением скреб чешую крупной рыбины, а вожак внимательно изучал карту, развернув ее на ящике из-под консервов.

— Мы здесь. — Седой обвел островок карандашом. — Ближайшая деревня пятнадцать километров к югу. Когда весь харч выйдет, пожалуй, сходим на разведку. И горючкой надо будет затариться. Уходить, я думаю, будем через Кондопогу. Туда мы можем водой дойти, а дальше по железке. Как раз наплыв ягодников за морошкой будет.

Шнорхель не отвечал, житье на острове ему уже порядком обрыдло. Замучили комары, однообразный рацион и дежурства на скале.

— Может, хоть за хлебом смотаемся, меня уже тошнит от рыбы и макарон.

— Может, и смотаемся, но через неделю. — Седой решал навигационную задачу: считал, сколько бензина им потребуется до города, и на стенания подопечного внимания не обращал. От расчетов его оторвал запыхавшийся Циркач. Хрипя и задыхаясь, он продирался сквозь ельник и кричал:

— Братва, катер идет! Катер, в нашу сторону!..

Седой и Шнорхель вскочили. Циркач обессиленно плюхнулся у их ног на четвереньки:

— Моторка с юга в нашу сторону.

— Дай-ка. — Седой протянул руку.

Циркач сдернул с шеи ремешок и отдал бинокль вожаку. Седой приник к окулярам. Гладь Озера вспарывал быстроходный катер. Пассажиров трое. Курсом действительно на остров. Седой с минуту рассматривал приближающееся плавсредство.

— Ну, это не облава. На такую технику для ментов государство не раскошелится.

Катер шел прямо ко входу в бухточку. Седой размышлял недолго, потом кивнул, словно мысленно соглашаясь с единолично принятым решением.

— Вот что, вы встречайте гостей. Действуйте по обстоятельствам. Мы рыбаки-любители и все такое. А я на всякий случай вас из-за вон тех камешков подстрахую.

Седой с автоматом скрылся за нагромождением валунов, а оставшиеся принялись изображать туристов. Шнорхель взялся чистить рыбу, благо нож был под рукой, а Циркач улегся рядом на плаш-дождевик, засунув под полу топорик. Катер вошел в бухту.

Глава 16.

«АКЕЛА ПРОМАХНУЛСЯ…».

— Нашелся третий контейнер, и вовсе он ни на какой не на разборке.

— А где? — Воробьев решил дать Драгунскому возможность прочувствовать свой триумф.

— А он стоит на станции Ваганово Октябрьской железной дороги.

— Молодец! А как узнал, что он там?

— Я запросы разослал всем адресатам. Воинская часть и авиаторы свой груз получили, а завод, который занимается утилизацией радиоэлектроники, ни про какой контейнер от «Прогресса» и слыхом не слыхивал. Тогда я пошел к нашим ребятам из отдела, они меня свели с железнодорожниками, а у тех, оказывается, есть компьютеризированный учет. Вот они мне и сказали, где этот контейнер сейчас.

— Хорошо, потом разберемся, как он там оказался, а пока я поднимаю смежников и дуем на эту станцию.

Зубров и Медведев приехали сразу. Нефедовский «уазик», похоже, навечно прописался как транспортное средство «зверь-команды». По такому случаю подкрепление приехало даже с эскортом — отделением бойцов в касках и бронежилетах на «газике». Всю дорогу до станции Драгунский взахлеб повествовал о своих успехах. Остальные улыбались. Молодо-зелено, знакомое каждому сыскарю чувство погони, первого самостоятельно проведенного успешного дела. В облаках пыли колонна влетела на станцию. На одном из путей рядом с узкой платформой пригородной электрички стояли платформы какого-то товарного состава. На некоторых из них действительно стояли морские контейнеры. Парами, по два на вагон. По команде Медведева автоматчики оцепили платформы. Из станционной будки выскочила перепуганная тетка-железнодорожница.

— Сынки, случилось чего?

Зубров представился и показал удостоверение.

— Пройдемте, мамаша, будете понятой.

Остальные контрразведчики метались вдоль состава, выискивая контейнер с нужным номером. Первым, его заметил Воробьев и придержал Зуброва за локоть, пропустив вперед Драгунского.

— Пусть уж парень до конца своей победой натешится.

Лейтенант наконец заметил выцветший номер:

— Вот он! Он здесь! Сюда!!!

— Идем, идем, — пряча улыбку, семенил к контейнеру Воробьев.

Контейнер стоял на платформе у рампы. Вторым понятым назначили лейтенанта, командовавшего бойцами оцепления.

— Будем вскрывать? — Драгунский повернулся к начальству. Те согласно кивнули.

— Сынки, а можно ли? Он же опечатанный! — запротестовала вдруг тетка. — Если что пропадет? С меня же потом спросят.

— Можно, можно, — утешил Медведев. — Мы все проведем актом, к вам никаких претензий не будет.

— Может, начальника подождем, он сейчас с обеда придет.

— Это не обязательно. Давай! — распорядился Зубров, Солдат перекусил проволоку пломбы, ее тут же подхватил Медведев и бросил в полиэтиленовый пакет. Боец отбил молотком заржавевший засов и, засопев, потянул на себя створку двери. Драгунский кинулся ему помогать. Дверь со скрежетом отошла в сторону.

— Пустой, — ахнула тетка.

— Не может быть. — Драгунский заглянул внутрь.

Контейнер был абсолютно пуст. Внутри не было даже обычных обрывков упаковки.

— И правда пустой, можно снимать оцепление.

— А откуда он к вам на станцию прибыл?

— Сынки, разве я знаю. Состав вчера с Ириновки пригнали, а где он раньше был, про то начальство знает.

Местное начальство не знало. Прибывший с обеда «директор вокзала» оказался пожилым мужиком в поношенной железнодорожной фуражке с красным верхом и мятом, с пузырями на локтях и коленях костюме. Босс был изрядно «выпимши», но проявил полную готовность к сотрудничеству. Состав действительно пришел еще вчера, но интересно было не это. После того как к составу прицепят местные вагоны, он должен отправляться дальше. По документам выходило, что конечной точкой маршрута контейнера является станция Ленинград-товарная.

— А у вас тут никто не разгружался? Платформа-то у самой рампы стоит. Может быть, кто-нибудь интересовался этим контейнером?

— Нет, никого не было, я вчера сам тут дежурил.

Видимо, на лицах офицеров «директор вокзала» увидел нечто такое, что сразу затараторил:

— Да я на дежурстве ни-ни, у нас же тут электрички каждый час! Люди! Безопасность! Знаете, я думаю, вам нужно в управлении проверить, где и сколько он стоял. Там на станциях поспрашиваете и найдете, где его обчистили.

Идея эта уже пришла Медведеву в голову, и он распорядился снять оцепление и возвращаться в город. Злополучный контейнер опечатали и велели пока никуда не отправлять.

Всю дорогу назад Драгунский сокрушался, переживал и краснел. Надо ж такому случиться! Первое серьезное дело, и он вывел всю группу на ложный след. Так осрамиться в глазах начальства в самом начале карьеры. Воробьев дал ему вволю насладиться самобичеванием, а потом решил утешить лейтенанта.

— В нашем деле полезна любая информация. Раз контейнер пуст, значит, мы на верном пути. Кстати, номер пломбы совпадает с указанным в документах. Значит, либо контейнер разгрузил тот, кто его отправлял, либо с завода он ушел пустым.

— Зачем? — Драгунский уже успокоился.

Отозвался Медведев:

— Ни зачем, отправлять пустым его не было никакого проку. Просто ты как следователь обязан просчитать все варианты и отбросить бесполезные. Контейнер был груженый, и теперь наша задача выяснить: где и когда его разгрузили. И главное — кто?

Приехали в отдел. Медведев доложил результаты поездки Нефедову, а Воробьев отправился к экспертам. Предстояло снять с контейнера «пальчики» и попытаться установить По микрочастицам, что в нем перевозили.

— С вами без работы не останешься, — вздохнул начальник управления.

Глава 17.

ПРИШЛЫЕ НАЧИНАЮТ И ПРОИГРЫВАЮТ.

Белоснежный катер ворвался в бухточку. Взревев напоследок еще разок, двигатели умолкли. Задранный при движении нос судна опустился. Катер, покачиваясь, по инерции продолжал движение. Пассажиров было трое. У штурвала под козырьком небольшой рубки — типичный представитель организованной спортивности: бритый затылок, кабаньи глазки под массивными надбровными дугами, дорогой спортивный костюм. Шнорхель готов был поклясться, что на ногах бритоголового окажутся какие-нибудь навороченные кроссовки. Двое других выглядели поприличнее и были одеты, как импортные туристы на экскурсии в национальный парк. Пятнистые охотничьи куртки со множеством карманов, бейсболки, темные очки. Одежда — сразу видно — качественная, достаточно дорогая, да к тому же такую не во всяком магазине и купишь. Лица, как пишут в милицейских протоколах, без особых примет, абсолютно не запоминающиеся. Волосы чуть длиннее, чем у рулевого.