Анатолий Гончар - Прапор и его группа Страница 21

— Принял. Мы впереди, от тебя в семистах метрах. Ждём. К месту боестолкновения будем подходить вместе. Приём.

— Понял, иду к тебе, остаюсь на связи, — всё это время группа Лыкова продолжала бежать. Старший радист тяжело дыша, легкие хрипели от напряжения, покосился на бегущего рядом командира. Тот кивнул, «Мол всё правильно, и начал уходить вперёд. Через три минуты группа, повинуясь команде лейтенанта, перешла на шаг. Бежавший в тыловой тройке Никишин в действия командира не вмешивался. Всё правильно, надо было отдышаться. Измотанный солдат не способен к активному ведению боя. Истина — аксиома, но иногда про неё забывают и расплачиваются кровью.

— Чи, — из темноты вынырнула долговязая фигура рядового Иванова, бойца тыловой тройки из группы Простова, — садись, — скомандовал он и переданная по цепочке команда побежала вспять, останавливая растянувшуюся по дороге…вторую группу, — командира, — всё так же тихо прошептал Иванов и новая команда потянулась от разведчика к разведчику.

Быстро шагая, Никишин догнал Простова и, ничего не говоря, пошёл рядом. Группы лейтенанта Лыкова на дороге не было, лишь иногда среди окружающего пространства, нет-нет да и виднелись, а скорее угадывались рассредоточившиеся по местности темные бугорки фигур.

Их ждали. Водопьянов вынырнул из темноты и, поманив шедшего первым Никишина к себе, снова отступил в тень нависающих над дорогой кустарников.

Привычно стиснули друг другу руки. Ротный по-отечески хлопнул стоявшего рядом с Водопьяновым Лыкова по плечу и, повернувшись к своему заму, спросил:

— Что там у Полесьева? — Владимир пожал плечами, и ротный прислушался. В вечернем воздухе стояла гнетущая тишина. «Опоздали», — подумал каждый из стоящих, но вслух произнести это слово не посмел никто. — Давно? — Никишин имел ввиду наступившую тишину.

— Только что ещё стреляли, — Водопьянов нервничал. Словно в подтверждение его слов на незначительном удалении прозвучала длинная автоматная очередь. Нет, все-таки можно было надеяться, что кто-то ещё жив. Добивать раненых такими очередями не станут, разве что те были еще в состоянии оказать хоть какое-то сопротивление…

— Твои отдохнули? — ротный попытался в темноте разглядеть лицо стоявшего рядом с ним Лыкова, — к движению готовы?

— Да, — за своих бойцов лейтенант был уверен.

— Хорошо. Тогда выдвигаемся. Метров двести топаешь ускоренным шагом… хотя нет… пожалуй… — ротный раздумывал, — с самого начала предельная осторожность, скорость движения минимальна. Огня не открывать не будучи на сто-двести процентов уверен что впереди враг. Не хватало нам ещё между собой перестреляться. Володя, — ротный обратился к своему заместителю, — ты идешь первым. Отрыв сто метров.

— Добро, — старший лейтенант даже и не подумал отнекиваться. Кто, как не он? Всё-таки здесь, исключая самого ротного, он был самый опытный.

— С собой возьмёшь любую тройку. Головняк не бери, он и так, наверное, на пределе.

— Валера, я возьму первую тройку ядра, хорошо? — старший лейтенант обратился к Лыкову, — Не возражаешь?

Тот не возражал, было бы странным если бы было иначе.

— Всё, по своим местам и топаем, — распорядился ротный и уже сделав первый шаг добавил, — по готовности.

— Гляди в оба, — Кислицын присел на корточки за спиной у распростёртого на земле пулемётчика. Кулику, лежавшему в трех шагах правее минуту назад он говорил то же самое.

— А ты? — Агеев хотел спросить куда, но последнее слово проглотил вместе с вставшим в горле комком. Но Кислицын всё разъяснил сам.

— Я к группе. Постараюсь поднять их сюда, — прошептал он, и уже больше не мешкая поспешил к обрыву. Сказанное было только половиной правды. Он действительно хотел, чтобы группа заняла позицию на высотке, но главным было не это, главное было то, что Алексей до сих пор не знал, что там с его братом. Теперь, когда им перестала угрожать непосредственная опасность, когда боевики прекратили стрельбу и, судя по всему, отошли, он уже не мог больше вытерпеть этой сжимающей душу неизвестности.

Водопьянов не был уверен, что поступает правильно, но пройдя по дороге метров триста и рассредоточив бойцов по обочинам, все же вытащил из разгрузки и запустил в небо ракету. Заместитель командира роты не собирался следовать таблице сигналов, и не выбирал патрон специально, но устремившаяся в небо «комета», достигнув своей высшей точки, негромко хлопнула и распалась на три зеленых звездочки, которые, медленно гаснув, начали опускаться к земле.

Мгновенья тянулись бесконечно долго. Старший лейтенант уже начал нервничать, когда в начале отмеченного на карте изгиба дороги взметнулся в зенит точно такой же — зеленый хвост. Хлопок и три звезды украсили темное ночное небо. Казалось, отблеск их огня достиг укрывающего небосвод облачного покрывала.

— Свои, — уверенно заключил Владимир, а что долго не отвечали, то значит искали именно зелёную.

Как ни странно, но с сигнальными ракетами в отличие от прочих средств ведения войны у чехов было неважно. Возможно, распуляли все запасы, на радостях отмечая какие-то свои победы или празднуя свадьбы, но факт оставался фактом: в разгрузках убитых бандитов сигнальные ракеты попадались редко.

— Чу, — ближайший к Водопьянову разведчик настороженно прислушался. — Командира, — тихо шепнул старший лейтенант, ближайший к нему разведчик кивнул, впрочем в темноте этого видно не было, и отступив на несколько шагов назад, передал следующему:

— Командира, командира, командира, — живая цепочка побежала вспять…

— Валера, — Водопьянов остановил едва не подскочившего мимо Лыкова.

— Что случилось? — лейтенант тут же напрягся, словно ждал от неожиданного вызова какой-то подлости.

— Ничего, — старлей мысленно усмехнулся, — я сейчас уйду вперёд, а ты с группой оставайся на месте. Если всё нормально, запущу три ракеты, любые, — его шепот почти заглушался шуршанием падающих с неба мелких капель начинающегося дождика. — Если встрянем, действуй по обстановке.

— Понял, — Лыков почувствовал, как спину захолодило от набежавшего ветерка. — Аккуратнее, — посоветовал он, а услышавший его напутствие старший лейтенант только мысленно улыбнулся и, включив «Акведук», окликнул свою тройку.

— Второй для «Водяного», приём.

— На приёме, — старший первой тройки ядра ответил сразу же. Его радиостанция по приказу Водопьянова уже давно пребывала во включённом состоянии.

— Топаем, — скомандовал старший лейтенант и, не дожидаясь, когда бойцы подтянутся, зашагал вперёд. Он шел почти не скрываясь, и не потому, что был уверен в отсутствии моджахедов, отнюдь, уверенности в этом у него не было ни на грамм, а потому, что больше всего опасался, что его могут принять за противника свои же собственные солдаты. Уже подходя к западной оконечности высотки, заместитель командира роты остановился, запустил вверх осветительную ракету и, не скрываясь, зашагал дальше. С гребня с шипением ушла вверх точно такая же осветиловка.

Старший лейтенант облегченно вздохнул, но теперь все же постарался спрятаться в тень. Ещё не хватало, чтобы его подстрелили чехи, возможно ещё остающиеся где-нибудь поблизости.

Ночевали все вместе, на высотке, охватив потрепанную Полесьевскую группу полукольцом и ощетинившись во все стороны МОНками. Несмотря на усталость, практически никто не ложился спать. Радист Лыкова младший сержант Примаков беспрестанно бубнил в эфир, передавая и уточняя сведения об исходе боя.

— «Центр» — «Лыку», у «Леса» один двухсотый и шестеро трехсотых, один тяжелый, требуется срочная эвакуация. Как понял меня? Приём.

— Понял тебя. Сообщи пофамильно. Приём.

— Требуется срочная эвакуация. Как понял? Приём.

— Понял тебя, понял. Сообщи пофамильно, — принимающий будто не слышал просьб о помощи.

Стоявший подле Примакова Водопьянов наклонился к микрофону и нажал кнопку тангенты.

— Слушай ты, придурок, позови «Меркурия». Блин. Приём.

— Для кого? — уточнил сидевший в далёком кунге радист.

— Для «Водяного», твою мать… — старший лейтенант не договорил. — Приём.

Минутой позже в эфире зазвучал отчётливо узнаваемый голос Трясунова.

— «Меркурий» для «Водяного» на приёме.

— «Меркурий», Полесьев тяжелый, срочно требуется эвакуация, срочно! Как меня понял? Приём.

— Понял тебя. Что ты предлагаешь? Каким образом я его эвакуирую? Подводной лодкой? — даже по голосу было видно, что комбат нервничал и при этом слегка злился. — Я что, должен приказать выехать за вами на броне? В ночи? Что бы и их тоже? — подполковник закончил говорить и некоторое время молчал.

— Мы в пути, — в эфире послышался голос майора Пташека. — Ждите.