Сергей Зверев - Живой позавидует мертвому Страница 21

– Здесь водится акула-убийца? – выражая общее любопытство, уточнил Николай.

– Да это так просто, к слову пришлось, – пояснил Фёдор Ильич и призвал команду начать работу над планом захвата «языка».

Глава 11

«Ситуация выбора». Сколько раз людям в своей жизни приходится сталкиваться с ней! Бесчисленное количество. Иногда сделать выбор легко. Иногда он мучителен до крайности. А иногда проблема выбора усложняется тем, что выбирать приходится из двух зол. И вопреки расхожему выражению среди этих двух зол нет меньшего! Жизнь человека в такой ситуации превращается в сущий ад от одной лишь только мысли, что если не сегодня, то завтра придется выбирать.

По сути, в таком аду пребывал Кобзев. Что бы он ни делал, о чем бы ни думал – мысли его всё время возвращались к одному и тому же вопросу. «Что делать?» – спрашивал он себя, не видя перед собой ни одного стоящего пути. Ведь после очередной беседы с Анваром поля для маневра не оставалось. Егора загнали в новую ловушку. Надо было решать неразрешимую для нормального человека задачу. Стать пособником циничных убийц и подлых отравителей? Сопротивляться им до конца и тем самым сделаться причиной смерти своего старшего коллеги и друга Алексея Волошина? Ни то, ни другое в здравом уме нельзя было назвать оптимальным вариантом выбора.

А время шло. Даже не шло, а неумолимо бежало. Из отведенных дней прошло уже два. От переживаний у Кобзева постоянно ныл желудок. От этого болезненного ощущения, как и от докучливых мыслей, никак нельзя было избавиться. С Волошиным он данную тему не обсуждал, стараясь оградить того от лишних тревожных размышлений. Алексей Николаевич и без того был потрясен известием о расстреле коллег по «Асклепию».

Когда безвыходность положения стала ощущаться в полной мере, Егор перестал играть в молчанку. Он рассказал Волошину о поставленных Анваром условиях. По большому счету Алексей даже не удивился рассказанному. «Нечто подобное я и ожидал», – с горькой улыбкой промолвил он и высказал кое-какие свои соображения. Выслушав коллегу, Кобзев немного воспрянул духом. В глазах его блеснули едва различимые искорки надежды.

Во время очередного визита главаря террористов в лабораторию Егор первым начал разговор с ним.

– Послушайте, мне нужен настоящий помощник, – говорил он. – Без грамотного человека здесь трудно обойтись.

– А чем тебя Шакур не устраивает? Он всё-таки немного учился по схожей специальности, – напомнил Анвар.

– Вы меня, конечно, извините, – русский перешел на шепот, – но этот недоучка тупой, как пробковое дерево. Он ведь ни черта не смыслит в нашей работе! Только и бегает с этими книжками или ноутбуком в то время, когда надо срочно делать что-нибудь важное. Даже ваша обезьянка по сравнению с ним лучше бы справилась с работой.

Главарь, который только что грозно хмурил брови, рассмеялся и погладил свою ручную обезьянку по кличке Молли.

– Так, может, ты её и возьмёшь? – шутливым тоном поинтересовался Анвар.

– С вашего позволения я бы взял более-менее подготовленного специалиста.

– Волошина?

– Его самого.

– Ну, ладно, бери, – с лёгкостью согласился террорист. – Мне в принципе плевать, как будет достигнута цель. Да ты и сам знаешь, что мы работаем на конечный результат. Но только, смотри, не рассчитывай на побег. Вспомни еще раз о тех, кого видел мёртвыми у ангара. И еще. Мой человек всё-таки останется в лаборатории в качестве наблюдателя.

– Вы хотели сказать – надзирателя, – Егор осмелился на дерзость. Однако коварный собеседник не уловил в его словах ничего дерзкого и просто отметил:

– Что наблюдатель, что надзиратель – разницы никакой. – Он снова погладил ручную обезьянку и, обращаясь к ней, сказал: – Правда, моя дорогая Молли? Ты хочешь быть наблюдателем или надзирателем? Ах ты маленькая негодяйка! Неужели ты метишь на моё место?

Юмор у Анвара, безусловно, был не ахти какой. Да и ситуация не располагала к улыбкам. Однако из-за ужимок обезьянки слова главаря звучали весьма комично. И если уж в порядке бреда стоило бы представить Молли на месте Анвара, то Егор бы согласился именно на её кандидатуру. Русский улыбнулся. Забавное и хитроватое маленькое существо на руках у террориста ему явно нравилось.

Волошин был немного обескуражен, когда его привели в лабораторию. Он осмотрелся. Разглядел столы с оборудованием, шкафы с реагентами. Скользнул нарочно равнодушным взглядом по недоучке и охраннику. Остановился на коллеге.

– А я думал, что меня в расход пустят, – тихим едва различимым голосом промолвил он, обращаясь к товарищу. Делалось это в расчете на то, чтобы больше никто из бандитов не сумел понять смысл его слов.

– Я ведь сделал всё так, как мы договорились, – пожимая плечами, сказал Кобзев.

– А ты представь, что за тобой приходят два головореза и без объяснений выталкивают на улицу, – начал объяснять Алексей Николаевич. – . Затем заставляют едва ли не бежать перед собой. Что можно подумать?

– Кошмар. Они, как всегда, в своем репертуаре, – пробормотал Егор.

Их тихие реплики не давали покоя Шакуру, и он громко крикнул:

– Эй, вы двое! Перестаньте шушукаться. Говорите громким голосом и по-английски, чтобы мы могли вас понимать.

Кобзев и Волошин хитро посмотрели друг на друга. Не сговариваясь, они перешли на американский вариант английского языка. Однако все слова произносили так, будто говорят по-русски. Надзиратель прислушивался и морщился, пытаясь понять диалог заложников. У него это не получалось.

– Итак, нам надо выкарабкиваться из этого дерьма, – молвил Волошин.

– Алексей Николаевич, вы человек с большим жизненным опытом. У вас наверняка должно быть свое особое видение ситуации. А то я уже все возможные варианты прокрутил в голове. И ничего обнадеживающего не надумал, – проговорил Егор, полагаясь на опытность старшего товарища.

Тот на секунду задумался, провел ладонью по стеклянной стенке лабораторного бокса и промолвил:

– Решение должно быть до нельзя простым. Понимаешь?

– Не совсем.

– То есть в нем не должно быть какой-то сверхсложной эквилибристики. Надо сделать так, чтобы мы и выполнили работу, и в то же время не позволили этим... – он замешкался, подбирая нейтральное слово, – этим господам сделать свое черное дело. Сдается мне, что в данном случае мы должны исходить из природы и возможностей самих штаммов. Напомни, что у них там?

– Вибрионы холеры, – ответил Егор и добавил: – Эти чертовы господа хотят кому-то устроить массовый кровавый понос со смертельным исходом. Вот только неизвестно, кому именно.

– Скажи, а можно ли вырастить большое количество штаммов при условии, что они изначально будут нежизнестойкими? – спросил Алексей Николаевич.

– В каком смысле?

– В том смысле, чтобы они сначала являлись нормальными живыми бактериями. А потом, дня через два-три, взяли да превратились в мертвые. Это возможно?

– В принципе, если хорошо постараться, то вполне возможно, – подтвердил Кобзев. – Все необходимое для этого у нас есть.

– Ну, тогда не мешкаем! – воскликнул Волошин.

Кобзеву хотелось разузнать о задумке коллеги более подробно. Но он сдержался и предпочел сохранять по этому поводу молчание. Русские врачи облачились в спецкостюмы. Лица скрыли за защитными масками, а глаза за стеклами очков. На руки натянули резиновые перчатки. Егор открыл холодильную камеру и извлек чемоданчик с образцами холерных вибрионов. Надзиратель и охранник наблюдали за действиями русских, затаив дыхание. Недоучка сжал зубы и даже прикрыл рот рукой. Он боялся сказать что-нибудь под руку заложникам. А вдруг они уронят контейнер, и произойдет непоправимое? Охранник реагировал на происходящее менее напряженно. Вероятно, он крайне слабо представлял, с чем возятся русские, и чем это вообще опасно.

Тем временем русские вошли в застекленный бокс. Внутри зажглись бактерицидные лампы. Чемоданчик с образцами вибрионов был помещен на стол с оборудованием. Егор открыл его и вытащил резервуары с бактериями. Совместными с Алексеем Николаевичем усилиями резервуары были помещены в специальную установку. При помощи неё на бактерии можно было оказывать разного рода воздействия, в том числе температурные. Колебанием температур и еще несколькими исключительно эпидемиологическими хитростями учёные собирались добиться желаемого результата.

Русские не оставляли пределов лабораторного бокса на протяжении нескольких часов. Сквозь стеклянные стены было видно, что они ни на секунду не прекращали работы. Ими постоянно фиксировались новые и новые показания приборов. Кобзев почти не отходил от электронного микроскопа. Он давал старшему коллеге очередные указания по изменению настройки параметров работы используемого оборудования. Тот их четко выполнял. Слаженность их работы впечатляла. Со стороны могло показаться, что они ни один год бок о бок проработали в лаборатории.