Лев Пучков - Тигр в камуфляже Страница 21

Хорошенько поразмыслив, Адольф Мирзоевич пригорюнился. Будь у него в распоряжении даже целая банда аналогичных ему гипнотизеров — голов этак сотни в полторы, весь наклевывающийся объем работы они не потянули бы даже при наилучшем раскладе и всеобъемлющем энтузизизме.

Пригорюнившись, Пульман впал в состояние прострации и некоторое время хулиганил: отлавливал в разных местах новых русских, подпадающих под воздействие его чар, и заставлял их безобразничать: голяком отплясывать на морозе, орать непотребности и совокупляться прилюдно самыми изуверскими способами; разлаживал работу госучреждений и коммерческих структур, посылая в разные места Российской Федерации вагоны с навозом и мусором и что-то еще в том же духе — долго перечислять, что там наворотила буйная фантазия зарвавшегося психотерапевта. Все эти причуды изрядно взбудоражили общественность Ложбинска и слегка развлекли скучающих обывателей.

В процессе такого вот приятного времяпрепровождения Адольф Мирзоевич, скучавший долгими одинокими вечерами, прочел одну книгу, в которой набрел на избитую в общем-то мысль, никогда прежде ему в голову не приходившую.

Разумеется, нечто в этом роде он когда-то где-то слыхивал и даже читал, но не обращал внимания — как-то не до того было. На неделю Пульман залег дома, даже в клинику перестал ходить, и всесторонне обдумывал вновь открывшуюся истину, примеривая ее на себя. А мысль была такова: «…Если мафию нельзя победить, ее нужно возглавить…»

5

Проститься с матерью Иван все-таки не успел, хотя сделал все, что от него зависело, чтобы прибыть на похороны вовремя. Добрался до блокпоста он на удивление без приключений. Машину Артура, как выяснилось, на территории «соседей» знает каждая собака — никто не посмел остановить их для проверки, так и прошелестели зеленым ходом до самой «нейтралки». И на бесланский вечерний борт тоже попал — браты не дали в обиду: дали водки, дали денег на дорогу; бэтээр дали с группой сопровождения, чтобы домчали капитана с ветерком и припугнули кого надо на аэродроме; дали в рожу назойливому молодому особисту, который при появлении Ивана в родных пенатах моментально пристал к нему и стал задавать дурацкие вопросы… Но после посадки борта в российском порту пришлось добираться на перекладных, потому и не успел, опоздал буквально на несколько минут…

На кладбище была изрядная толпа. Иван, примчавшийся на такси из города, выгреб из кармана горсть бумажек, сунул шоферу, не глядя, и стал пробиваться к могиле, распихивая в стороны людские тела. Кто-то возмущался, кто-то удивленно охал — в основном расступались.

Гроб уже начали засыпать землей. Возле свежей могилы стояли какие-то незнакомые, хорошо одетые люди — явно не местные. Поп Василий уже собрался уходить — дело было сделано. Иван с ходу прыгнул в могилу, гулко ударив кроссовками о крышку гроба, припал всем телом к обитым крепом доскам и завыл дурным голосом.

Землю бросать перестали. Люди возле могилы тихо переговаривались.

— Что за придурок?

— Сын это — Иван…

— А что такой? Тощой, оборванный… Бомжует, что ли?

— Да не… Офицер. Все воюет… Не успел, бедолага.

— Да, докатилась армия… Ну, телеграмму дал бы — придержали бы чуток… Что — трудно, что ли, телеграмму дать было?

— Дак вот же…

— Молчать!!! — дико заорал Иван, задрав заплаканное лицо вверх. — Молчать, уррроды!!! Гвоздодер дайте! Бегом марш! Гвоздодер!

Те, наверху, не на шутку переполошились. Начали метаться по краям могилы — кто-то пытался вытащить его, цепляя веревкой, на которой только что опускали гроб, кто-то уговаривал не делать глупости…

— Гвоздодер! — непреклонно хрипел Иван, ловко вырвав веревку и бросив ее в могилу. — Крышку открою — посмотрю…

— Чего смотреть-то, дурень?! Ты в своем уме?!

— Посмотрю, как померла, — уперся Иван. — Знаю я эти запечатанные гробы… Цинк матери пришлют, она его хоронит, а потом сын с войны приходит…

Или вообще — черт знает что в цинке… Гвоздодер, я сказал!!!

— Святотатство, сынок, — свесилась вниз бородатая личина отца Василия. — Ну что ты в самом деле… Мамке твоей покою не будет… Чего смотреть? Вся деревня знает, как померла… Экспертизу делали — результат есть.

Несчастный случай, стало быть…

— Результат? — встрепенулся Иван. — Где результат?

— Пошли, покажу. — Поп поманил его пальчиком. — А ну, хлопцы, лопату дайте! Пошли, покажу результат, у нас тут все чин-чинарем…

Тут же кто-то протянул сверху лопату — Иван, поколебавшись, вцепился в черенок, и его в два смычка вытянули наружу.

— Показывай, — приказал Иван, таращась на попа пустыми глазами. — Где результат? — И крикнул стоявшим с лопатами могильщикам:

— Не засыпать, рахиты! Щас вернусь — если что, смотреть будем. Я сам экспертизу проведу! Не засыпать — смотрите у меня!

— Пошли, Ваня. — Поп приобнял парня за плечи и потащил с кладбища.

Потом, оглянувшись, подмигнул стоявшим у могилы — засыпайте, мол…

Обширный двор Иванова дома был заставлен столами, богато накрытыми персон на двести — не меньше. У столов суетились соседские бабки, не пожелавшие идти на кладбище: тут было дело поважнее — накрывать, хватать куски с блюд, втихаря пробовать водочку…

— Ты куда меня привел, поп? — подозрительно поинтересовался Иван, брезгливо морщась при виде стаи бабок. — Пошли результат смотреть!

— Да успеется, это у соседа, у Кольки-фелшара, — ласково пробормотал отец Василий, силком усаживая Ивана за стол. — Щас пойдем, погодь маленько… Пока толпа не налетела, быстренько помянем рабу божию Светлану — посемейному…

Иван встопорщился было, но поп уже набулькал в граненый стакан до краев, шепотнул скороговоркой, важно закатив глаза: «Грех, грех — что ты!» — и подтолкнул стакан к Ивану. Иван, не поморщившись, опрокинул теплую водку, закусил черным хлебом, вопросительно уставился на попа — тот манерно опорожнил небольшую стопочку и опять набулькал Ивану в стакан.

— Ты че мне наливаешь по стольку? — возмутился Иван. — Споить, что ли, хочешь? Сам стопариком…

— Мать-то — твоя, — благостно протянул поп. — Больше ж у тебя никого не осталось в целом свете — окромя дяди двоюродного. Но двоюродный — он и есть двоюродный… Давай! За упокой души рабы божьей Светланы — пусть земля будет пухом…

Иван опрокинул и второй стакан. Поп, хитро сверкнув глазами, взмахнул бородищей, перегнулся — достал большую миску с голубцами, услужливо пододвинул Ивану. Тот нехотя отковырнул кусок, отправил в рот — и процесс пошел. Организм вдруг сам, помимо воли, напомнил, что давно не питался как следует и так поступать с ним нельзя. Буквально за две минуты Иван расправился с голубцами — желудок страшно урчал, негодуя на столь неучтивое обращение.

Борода попа поплыла куда-то вбок, столы накренились — Иван вдруг потерянно улыбнулся, удивляясь неожиданно навалившемуся состоянию опьянения.

— А ведь я пьян, поп, — заплетающимся языком сообщил Иван. — Вот ведь… С двух стаканов утащило… Споил ты меня! А что — экспертиза?

— Тебе надо, надо тебе, — мудро проговорил отец Василий. — Немного расслабиться надо — а то смотри, совсем озверел, на людей бросаешься… Пошли к соседу — поговорим насчет экспертизы… если получится. — Встав из-за стола, он ухватил Ивана под локоть и повел к воротам, слегка придерживая — твердость походки воина была несколько утрачена.

— А что — дядя? — вдруг встрепенулся Иван. — Ты сказал — дядя?

Откуда дядя?

— С города дядя, — пояснил отец Василий. — А вон — как раз едут.

От кладбища к Иванову подворью неторопливо перемещалась толпа.

Впереди по дороге пылил джип «Чероки» с тонированными стеклами — кто-то важный не желал идти пешком, хотя расстояние было незначительным. Джип притормозил у ворот, из него вышли четверо: стройный блондин лет под сорок с испитым бледным лицом, за ним здоровенный хмурый мужлан средних лет, а к нему придаток — двое хлопцев с квадратными плечами, бритыми черепами и насквозь дегенератскими рожами — без проблеска.

Блондин подошел к Ивану и с ходу полез обниматься, бормоча что-то утешительное.

— Кто такой? — отстранился Иван, недовольно хмурясь. — Че надо?

— Дак — дядя, — суетливо пояснил отец Василий. — Вот он — дядя и есть.

— Я двоюродный брат Светкин — царствие небесное, — хлюпнул носом блондин. — Как узнал — все бросил, прикатил… Горе, в общем…

— Не знаю, — насупился Иван. — Не было никакого дяди сроду…

— Дядя Саша я, — упорствовал блондин. — Мы с тобой просто ни разу не виделись. Семьи наши, так получилось, во вражде жили. Ну, отец мой — Светкиного отца брат. Так получилось…

— Шел бы ты — дядя, — отмахнулся Иван, и, пошатнувшись, ухватился за рясу отца Василия. — Не до тебя — видишь…