Михаил Серегин - На гребне войны Страница 21

– Если я тебе ее продам, ты совсем забудешь сюда дорогу…

Кристи кокетничала, она как никто знала, сколько контрабандного товара и денег проходит через руки ее постоянного любовника – Моргана. Рокотов давно сотрудничал с изворотливым хозяином кабака и не стал бы отказываться от этого сотрудничества без весомой причины. Таковой не могло стать даже любовное приключение, пережитое Сергеем и Кристиной.

В этот момент в дверь деликатно постучали. Вошла Шаолин, официантка, полукровка. Мать у нее была китаянка, отец – русский моряк, не вернувшийся из плавания. Ее непроницаемо-красивое лицо озарилось заученно-радушной улыбкой. Она постелила на покрытый черным китайским лаком стол красную скатерть и снова вышла, но лишь затем, чтобы внести поднос с едой и саке. Ловкими движениями она поставила на скатерть блюдо с сукияки, миску с разбитым свежим яйцом, кувшинчик с саке и палочки.

– Спасибо, Шаолин, можешь идти, – с высоты своего высокомерия кивнула официантке Кристина. – Я присоединюсь к тебе, – обратилась она к Року, как только Шаолин оставила их одних. – Поедим из одного блюда, ты не возражаешь? Только пить я буду виски.

Она встала с дивана и, достав из изящного секретера початую бутылку «Джека Даниэлза» и стакан, присела к столу.

– Иди сюда, – улыбнулась она как-то уж совсем мягко, словно решила переменить тактику, – мясо остывает. Все как ты любишь: самые лучшие черные грибы, нежная говядина с кровью, тофу, ширатаки… Мирин, белое вино, а соус… У меня настоящий «Киккоман» для сукияки.

Теперь это была коварная искусительница. Такую методу Кристи применяла в тех случаях, когда понимала, что капризами, резкостью и ультиматумом ничего не добьешься.

Она взяла палочками кусочек мяса, обмакнула его во взбитое сырое яйцо и положила в рот, пожевала, сощурилась от удовольствия.

– Прекрасно!

Подлетевшая к боцману, Дуднику и Деду официантка быстро протерла столик, мило отклячив аккуратную попку, и замерла с выражением шутливой почтительности на гладком пухлощеком лице в ожидании заказа. Она переводила беспокойно-вопрошающий взгляд с Дудки на Червя и на Деда.

– Будем гулять по полной программе? – весело поинтересовалась она.

– Крошка, – боцман поднял на нее глаза, прищуренные из-за поднимавшегося от сигары дыма, – давай для разгона нам по салатику и по бифштексу из оленины. – Он приподнял брови, глядя на Деда и Дудку, которые согласно кивнули. – И бутылку водки, пока бутылку… – добавил он и шлепнул официантку ладонью по заду. – Быстренько, крошка.

– Меня зовут Маргарита, – улыбнулась она и даже не покраснела от грубой ласки Череватенко.

– Вот и замечательно, Ритуля, – боцман смерил взглядом ее стройную фигурку. – Чую, сегодня здесь жарко будет! – хохотнул он, рассматривая подвыпивших американцев, которые дергались словно марионетки, совершенно не в такт мелодии.

К ним присоединялись пары и отдельные матросы, все под градусом, краснолицые, чему-то безотчетно улыбающиеся. Вслед за ними на площадку перед сценой вышли несколько девиц легкого поведения. Они смеялись и повизгивали, что-то пели, страшно фальшивя и не обращая никакого внимания на извлекаемый Роджером из рояля музыкальный ритм.

– Кто во что горазд! – качнул головой Дед.

– Скоро от их отглаженной формы, – осклабился боцман, по-прежнему следя за расхлыстанными движениями американских моряков, – останется пшик!

– А Пита тут случайно нет? – Дудник с лукавством посмотрел на боцмана, у которого в кармане лежали часы этого самого Пита.

– Да когда он сюда еще приплывет, конь заморский, – задиристо ухмыльнулся боцман. – А хоть бы и был. Я часы купил, это Магдалена дала промашку, сирена непутевая!

– Скупка краденого, – засмеялся Дудник.

Он натянул бандану до самых бровей и, взглядывая на танцующих исподлобья, был похож на малыша Билли – его глаза горели странным огнем, словно он предчувствовал крупную добычу.

– Ничего не знаю, – отмахнулся боцман. – Смотри, какие кренделя заворачивают!

Американцы – два матроса и офицер – действительно выделывали черт знает что на танцплощадке. Офицер поднимал то одну, то другую ногу, вертел ими в воздухе, потом оседал на дрожащих коленях, исполняя что-то вроде рок-н-ролла. Матросы не отставали. Один из наших матросов, пьяный в стельку, устав вихляться, рухнул под дикий хохот его товарищей на пол, под ноги танцующим, кто-то споткнулся, и вскоре в центре площадки образовалась кучка валяющихся, ревущих и истошно смеющихся людей. Упавшие на пол моряки, в том числе и американцы, хватали девок, ползающих в тщетных попытках подняться, задирали им и без того короткие платья и, подминая под себя, прилюдно щупали. Те пронзительно визжали, отбивались, истерически хохотали, что вызывало у моряков дикий восторг. А когда, не устояв от подсечки, сверху на эту карусель грохнулся толстобрюхий, обритый наголо мужик в рваной тельняшке, с килограммовой цепью на волосатой груди, раздался душераздирающий вопль. Видимо, кого-то хорошо придавило. Его товарищи, мрачного вида бугаи, сидевшие по соседству с командой «Вэндженса», было поднялись. Потом один из них, самый благообразный из сообщества, с усами и бородкой, в бейсболке, махнул рукой.

– Сам встанет, – злобно процедил он.

Его собратья ухмыльнулись, причем характер ухмылок был у всех одинаковый, точно природа, ваявшая их лица, решила посачковать и обойтись без хитроумных затей.

Видя такое столпотворение, охранники решили вмешаться. Легко отодвигая попадавшиеся им на пути стулья, они двинулись к танцплощадке с тем, чтобы помочь валявшимся на полу встать на ноги, а кое-кого вообще вывести из заведения, но разгоряченные спиртным танцоры взбунтовались. Видимо, им нравилась такая чехарда. На охранников обрушилась недовольная брань матросни и девиц. Последние вырывались из рук охранников, брыкались и царапались. Поднятые охранниками, моряки нашли в себе силы оказать сопротивление. Охранники вытащили дубинки, но это еще больше распалило танцоров.

Один из матросов, одетый как на парад: в шелковой майке, с подкрахмаленным гюйсом – синим галстуком-воротником с тремя белыми полосами по краю, – принялся махать кулаками, норовя угодить охраннику в лицо. Но силы оказались неравны – матрос был пьян и к тому же по габаритам оказался почти вдвое меньше охранника. Охранник схватил его в охапку и поволок к выходу, чтобы тот немного освежился. Матрос трепыхался в его объятиях, словно вытащенная из воды рыба, и ругался на чем свет стоит.

– Ноу, сэр, – американский матрос попытался вступиться за своего собрата, – так нельзя… – Он хотел добавить что-то еще, но, пока подбирал нужные слова на русском языке, в него врезался толстобрюхий в рваной тельняшке.

Он уже поднялся и стремительно направился за охранником, волочившим танцора. Сбив американца с ног, он почти догнал первого охранника, но его остановил второй.

Пианист неожиданно прекратил играть джаз и перешел на рок-н-ролл.

– Остынь, парень, – охранник сунул дубинку толстобрюхому в лицо.

Ошалевший от такого нахальства, толстяк вытаращил глаза, ухватился обеими руками за дубинку и потянул на себя. Охранник отпускать ее не захотел и дернул на себя. По габаритам и тот и другой были примерно одинаковыми – оба под центнер весом, – но толстобрюхий был сильно навеселе. Дубинка выскользнула из его потных рук, и он повалился назад, увлекая за собой всех, кто барахтался позади него, а охранник отлетел к проходу. Когда он встал, рядом с ним, дыша на него алкогольными парами, стояли дружки толстобрюхого, выбравшиеся к этой минуте из-за столика.

– Не трогай его, – показали они на своего приятеля.

– Тогда сами успокойте его, а то нам придется вызвать подкрепление.

– Какое подкрепление, малыш? Ты просто не трогай нашего приятеля.

– Заберите его и подумайте, может, продолжите в другом месте?

– Нам и здесь неплохо. Тут весело.

Приятели все-таки забрали своего друга, вытащив его из кучи барахтающихся тел, и снова уселись за свой столик. Толстобрюхий, устроившись на стуле, тут же протрезвел и потребовал себе еще выпивки.

– Чего ты стоишь, Дэн? – Появился первый охранник, который вынес морячка на улицу.

Дэн оглядел немного поутихшую толпу у сцены и, вздохнув, пошел успокаивать самых буйных в сопровождении своего напарника.

– Уэар из май френд? Где мой друг? – Американец вспомнил наконец нужную фразу и вцепился в охранника.

– Пошли, пошли, – охранник взял его под руку и повел к выходу, – он там.

– Вы не есть иметь права трогать его, – завопил американский офицер, тыча пальцем вслед своему матросу, – мы есть поддатые Ю Эс Эй!

– Поддатые, и очень хорошо поддатые, – флегматично согласился Дэн и взял офицера за шкирку.

– Вы не есть иметь права! – продолжал верещать упирающийся офицер.