Игорь Бурлаков - Столичный миф Страница 21

Они выкурили еще по сигаретке, потом Леха повез их обратно в поселок. Шоссе меж высокими соснами, невысокие пологие холмы, слабый запах бензина — долгий майский вечер в дороге по Подмосковью. Что может быть лучше?

На этот раз Леха объехал поселок слева, по грунтовой дороге, что идет сразу за его высокой стеной. Она отделяет поселок от перелеска, за которым снова дома. Лесов здесь нет. Так, перелески да лесополосы. Дома, дома, дома.

У ворот с красной звездой взял правее. Уже съехав на траву, сообразил, что на такой машине здесь можно и сесть. Но поворачивать обратно не хотелось и, стараясь держать ровно скорость и не крутить сильно руль, Леха попал в лес. Удачно разминулся с пнем, обогнул слева сломанную ветром ольху. Два поворота — и вот она, Груша. Погасил фары. И увидел, как луна отразилась в стоячей воде.

«Груша» — это лесной пруд, темная вода под склоненными ивами. Дорог к нему нет. Леха добрался по древней тракторной колее. Возможно, будь он трезвее, или не будь сейчас май, он бы предпочел оставить машину на опушке и идти пешком. Господи, сколько раз они ходили на Грушу…

На другом берегу затрещал лес. Потом Леха услышал хохот и неприличную ругань. На берег вывалились несколько человек. Один из них, под предостерегающие увещевания остальных, принялся раздеваться.

«Весь свинарник». Конечно, не весь. Эта часть компании просто решила освежиться. Они уже достаточно это сделали за долгую прогулку по лесу и вполне могли возвращаться пить дальше. Купаться, собственно говоря, никто из них и не собирался: вода как лед.

Пьяный стриптиз длился недолго; мужик попробовал воду ногой, выругался и выскочил на берег. Постоял, потом с разбега забежал по колено, развернулся и снова выпрыгнул на берег. Взял сигарету из чьих-то рук, прикурил, стоя спиной к воде. Поднялся на мыс — кусок берега, подмытый водой. Глина заскользила под мокрой ногой, и, успев зычно ругнуться, он боком рухнул в воду и скрылся под ней.

Поднятые брызги уже упали в воду, и волна уже плеснула лунным белым маслом и пришла, и отразилась под Лехиной ногой, а пловец все не показывался.

Леха подумал и начал снимать куртку. На той стороне Груши народ притих.

Посредине пруда плеснулась и рябью подернулась вода. Быстрая тень мелькнула под ней. Лунные блики разбежались по сторонам, и из-под воды взметнулась крупная голова с длинными, прилипшими к плечам волосами. Мужик нащупал ногами дно — теперь он поднялся выше.

Леха узнал его: заезжий гость, бывший одноклассник одного из здешних старожилов. Поминая его, обычно после паузы добавляют: «Тот самый». Да, Свинарник сегодня будет в ударе. Дикие крики до утра будут тревожить весь поселок в самых неожиданных его местах.

На самом деле они совершенно безобидны. Они так быстро и так сильно напиваются, что ни о какой агрессии или о сексуальной активности и говорить не приходится — слишком они для таких дел пьяные. Интересный нюанс: травка и промокашки с кислотой для них не существуют. Они и водкой достигают поистине наркотических высот и просветлений.

Отчего Леха не пошел к ним? Он и сам не знал. Но неудержимо повлекло его в машину, и скоро он осторожно выруливал, стараясь не провалиться колесом в тракторную колею. А на заднем сиденье притихли его пассажиры.

До утра их катал по округе Леха. Сказка леса, в котором все готово цвести и распускаться, способна свести с ума и заставить забыть самого себя, кто ты. Но Ольга была холодна. Ее раздражала беззаботность, с которой Макс хватал ее за грудь.

И на рассвете она с облегчением выскочила из машины перед своим участком. С завалинки поднялись три мужика в возрасте, еще крепких на вид.

К подружке-то Ольга так и не дошла. К утру беглянку разыскивало полпоселка. Поддержать отца пришли соседи.

Следом за Ольгой из машины вылез Макс:

— Здравствуйте. Меня зовут Макс. — И нагло и самоуверенно улыбнулся. Леха запихнул его обратно, пока осатаневшие родичи не успели набить ему морду, и повез домой.

Через пять минут, позевывая, они пожали друг другу руки и разошлись по домам спать.

Сладкая ночь кончилась; рассвет, свет, звезд уже нет. Наверное, стоило бы выспаться здесь, воздух так вкусно пахнет. Но не до сна. Не до сна этой ночью. Как Макс на нее смотрел… Господи, как он ей улыбался… Отчего одиночество на холодной веранде струится по крашеным доскам? И льнет к ногам? Как плохо, когда никто не сопит едва слышно на соседней подушке. И как жаль, что не услышишь «С добрым утром», едва только проснешься… Леха попил чайку, переоделся и завел свою машину.

Максу Ольга понравилась. Он в июне десять раз пытался ее отловить, но она холодно его отшивала. Он связан был в ее памяти с ночным побегом из дома. Это плохая связь. Но на одиннадцатый раз Максим смог ее уговорить; и как мягка душистая трава под кустом, он дал ей попробовать. К концу лета она забеременела, и Максим на ней женился и был счастлив. И никогда больше не волочился за окрестными барышнями, и думать не думал, что под юбкой у них кое-что есть.

Леха знал, что так будет. Он притормозил у дома Катерины. Она стояла посреди участка со шлангом в руке. Шшых, шшых — плескалась вода на заблеванные дорожки. Леха помахал ей рукой; она не заметила. Рассудив, что в таком состоянии она неважный собеседник, Леха отпустил тормоз и двинулся дальше.

Леха проехал пол-Москвы, и ни один гаишник его не остановил. Да он уже и не был пьян. Уже совсем светло было, когда он подобрался к своему дому. На стоянке, на темном от моросящего теплого дождя асфальте, увидел сухое пятно. Туда и поставил свою машину.

Кого это понесло из дому в такую рань? Не те у Лехи были соседи, не те. Даже худенькая девчушка из «United press», что по пять раз на дню летает из дому и обратно на своем темно-зеленом «Чероки» и бросает его где попало, то у подъезда, то поперек стоянки — женщина, что с нее взять — и та, должно быть, сейчас спит и видит во сне свою зеленую Канаду. Странно. Очень странно. Но Леха хотел спать, тревожная мысль не додумалась и расплылась между усталостью и похмельем.

Сухое пятно осталось от машины Доброго Дня. Они с Колей ждали Леху всю ночь, курили, нервничали, выпили литр крепкого кофе из термоса. И сняли засаду ровно в семь утра. За одну минуту тридцать секунд до того, как Леха вернулся.

28

Колдун остановился у «Интуриста». Еще рано подниматься наверх. Присел на лавочку у Театра Ермоловой. Оглянулся вокруг. Много в центре красивых женщин. Что можно сказать о них одним словом? «Худеют».

Эта странная мода пришла в мир недавно. Если кто здесь для привлечения человеческого вниманья использует женщин, значит, это обязательно жилистая костлявая барышня со злым, волевым лицом.

Может, в рекламных агентствах сидят одни извращенцы? Вряд ли. Рекламщики зарабатывают большие деньги. Поэтому про них никак не скажешь, что они всем скопом рехнулись. Нет, они люди ушлые. Они люди умные. Они не ошибаются. Они постоянно опрашивают народ, чтобы сладить для него наживку послаще. Отчего-то действительно в последние дни мужики желают видеть рядом с собой худых, плоских дам.

Раньше было не так. Чтобы рекламировать Венецию, Рубенс рисовал женщин, которые его современникам нравились. Они притягивали взгляд. Но сейчас его моделей не возьмут в манекенщицы — слишком толсты. Даже античные статуи и те великоваты. Им бы всем пришлось похудеть.

Конечно, на заднем плане всю историю парил эфемерный образ принцессы. Что такое сказочная принцесса? Идеальный секс-символ. Приз, предельно понятный для мужика всех времен и народов, — красота, намертво вписанная в институт государственной власти (полцарства в придачу, без этого принцесса не в кайф). Образ как образ, был и был, но массовым стал только сейчас.

С точки зрения гуманистов, это не так уж и плохо. Стремление человека уйти подальше от своей животной природы всегда заслуживает уважения. Там, в мире зверей, ничего хорошего нет. Звери мало живут. Звери плохо живут. Да разве ж это жизнь? Вечные поиски корма, отсутствие всякого родства и полная беззащитность перед внешней средой. Раз в год немного секса. Мир зверей — это мир, где старики умирают с голода и родители могут съесть своих же детей.

Некоторые религии похудание поощряют. В отрицании животной натуры они заходят очень далеко: их последователи портят маленьких мальчиков, чтобы они нечеловечески прекрасными голосами пели хвалу их Господу. Отрицая жизнь, так близко к смерти подошел их лидер, что приходится теперь ему являться своей пастве в специальном автомобиле со стеклянными пуленепробиваемыми стенками. Потому что иначе его за это убьют. Для этих религий аскеза — отречение от жизни — благо.

Другие церкви смотрят на похудание отрицательно. Господь, в своей милости, снабдил людей вполне приличным телом. Заботься о его здоровье, а красота придет сама собой. И наносить вред механизму-носителю души для того, чтобы он какое-то время выглядел красивее, — безумие и грех.