Мир, в котором мы живем - Вадим Альфредович Вятсон Страница 21

Правда, я совершенно не ожидал именно такой реакции самого богатого человека Горского круга на мое появление с хрустальными рюмками в руке. Стоило мне только появиться в дверном проеме, как он застыл в удивлении, явно зрение как у орла, и, как-то странно сглотнув, чуть с хрипотцой проговорил:

– Откуда у тебя такая прелесть?

– Да в серванте тут у меня, – и так головой вправо качнул.

Вы бы видели, как он вскочил, конечно, сначала умудрившись поставить бутылку на журнальный столик и ничего не сбить, а затем, вот не вру, стремглав в мой кабинет. Я был рядом, видел его реакцию на хрустальный внутренний мир моего хрустального серванта.

Его глаза расширились, он обхватил сервант руками с обеих сторон и не открыл створки, а как ребенок в детстве, лицом так к стеклу приник, пытаясь разглядеть, что там внутри находится. Ну пусть все сладости и творятся из чечевицы, но ведь сладости! И мы детвора любили вот так в окно всяких лавочек заглядывать. Купонов у сирот особо-то и нет, может, кто сердобольный и подаст пару купонов, но что на них купишь? Ну а воровать я так и не научился.

Наконец он, видимо, насмотревшись, повернул голову в мою сторону и очень тихо произнес:

– Продай…

Теперь пришла очередь моей челюсти плавно сползать вниз. Продать? А смысл? Конечно, мне нужны купоны, но какой смысл в том, чтобы это продать? Купоны вещь конечная, а красота вечная. И я как можно спокойней произнес:

– Я это богатство не покупал и не мне его продавать. Поэтому бери как подарок, – я пожал плечами, правда, тут же добавил: – Только это, не забирай все, чтобы и мои девочки могли насладиться красотой.

Он мотнул головой:

– Ты не шутишь? – удивление так и сияло на его лице.

– А что я с купонами делать буду? – а так подумал я, подарок согреет душу.

– Я твой должник! – проговорил он и быстрым шагом направился на выход. В прихожую. Открыл он дверь и обратился к одному из охранников – удивительно, но я четко слышал весь диалог: – Федор, позови Нинель и Татьяну, и да, у нас остались ящики и упаковочная бумага? – в ответ Федор проговорил:

– Да, я опилки не убирал.

– Отлично, – это уже Нуков. – Действуй, только побыстрее.

– Хорошо, Кирилл Васильевич!

Пусть Кирилл Васильевич Нуков и был самым богатым человеком в Горском круге, но и он исполнял законы, даже несмотря на то, что, как казалось, мог бы все купить и не заметить. И одним из таких законов был закон о личном автомобильном транспорте…

Если выглянуть в окно, не из кабинета, и не из гостиной, придется голову выворачивать, а из кухни, окно которой выходит прямо на вход в подъезд дома, то можно было увидеть припаркованный рядом великолепный черный «Гелендваген». Этакая немного странная, но когда-то давно очень престижная машинка. А сейчас единственная в Горске, поэтому можно в окно не выглядывать. Для справки, его конкурент Николай Семенович Марков ездит на «Роллс-Ройсе» – и тоже единственном в Горске.

Впрочем, в тот последний Конвой, из трех его конвоев, который я вел в Пустошь, ребята Нукова и он сам – никогда не брезговал работай и всегда лично присутствовал в своих важных конвоях – загрузили в один из тяни-толкаев два «Гелендвагена». Кирилл тогда и рассказал, что это очень крутая машина по статусу и по цене в прошлом. Одну, по слухам, он продал в Аргбурге, а вот на второй ездит сам со всей своей фамилией, можно так сказать. Свято исполняя закон! Суть которого состояла в том, что ни один человек не может использовать автомобиль в личных целях, если в автомобиле передвигается менее пяти человек. То есть в машине должно быть пять человек и более. Вот Кирилл Васильевич и ездил впятером на пятиместном «Гелендвагене». Впереди его девчонки, одна из которых рулит, у него все девчонки водители, причем не последнего таланта. А на заднем сиденье два охранника и он посередине, между ними, видимо, так безопасней. Ну а на крыше был организован багажник – этакая обтекаемая капля, ведь в самом «Гелендвагене» мало что поместиться может. Впрочем, статус статусом, и багажник правильный, но по городу особо не разъездишься, так как разрешенной в нем была скорость не выше третей штатной, то есть сорок километров в час, не больше. И любые нарушения строго карались, пусть ты хоть трижды олигарх – откуда я это слово знаю, хоть убей, не помню. Но зато пробок никаких, как, впрочем, и личных автомобилей почти нет…

Прошло минут пять, и в моей квартире появились две очень красивых женщины, одетые в столь изысканные наряды, что мне за мою майку и Настину рубашку стало теперь по-настоящему стыдно.

Но и эти девочки не высказали никакой брезгливости или какого-либо фырканья. Нинель, в роскошном синем брючном костюме, окинула мою гостиную взором любопытства, но по ее спокойному лицу, понять было невозможно, что она подумала о моей берлоге. При этом она махнула ручкой Насте. А когда проходила мимо меня, я все так же стоял в проходе между кабинетом и гостиной, мило так бросила:

– Лешка, привет!

А я ответствовал:

– Здравствуй, Нинель.

Нинель считалась самой «старой» среди девчонок Кирилла, не по возрасту, хотя она и была самой старшей, а по времени их отношений. Лет пятнадцать минимум они были вместе, это мне все тот же Кирилл сам поведал, когда мы были в том самом конвое, а Нинель в этом конвое водителем первого-последнего тяни-толкая была. Его иногда тянет на откровенность. Как он тогда сказал: «Моя старшая и самая любимая жена», и сигаретой так долго и с наслаждением затянулся. А еще она прекрасно разбирается в машинах и сама перебрала двигатель «Гелендвагена» для чечевичного спирта.

Вторая девчонка – Таня, тоже в брючном, но сером костюме – выглядела немного уставшей, и ничего вокруг не видела, фифа не фифа, но немного не ее мир моя квартира, хотя слышал, что она не очень любила водить, от этого и усталость, хотя говорят, что, когда нужно, может все. Ну как и все мы…

За ними появился Федор, с ящиком опилок…

Это у Нукова на черный день, что ли? Ну то есть если клад найдет? А по глазам было видно, что Кирилл нашел клад!

…И рулоном белой упаковочной бумаги…

Девчонок, понятно, Кирилл позвал, чтобы они