Любовь Рябикина - У каждого свой путь Страница 22

Учительница вскочила, швырнула на пол указку и выскочила из класса с побледневшим лицом и красными пятнами на щеках. Она рванула прямиком в директорский кабинет и разрыдалась, упав головой на стол:

— Не могу больше! Не могу выносить эту несносную девчонку! Теперь на ее защиту встает весь класс! Уму непостижимо: мальчики назвали меня “старой девой” вслух! Они поддерживают ее…

Юрий Семенович налил воды из графина в стакан и протянул Марии Васильевне:

— Это вы об Ушаковой говорите? Что случилось на этот раз?

Классная руководительница, сквозь всхлипы и причитания, рассказала правду. Директор сел за стол, постучал ладонью по столу, как делал всегда на уроках, призывая класс к тишине. Учительница притихла, а директор не спешно заговорил:

— Я давно заметил, что Марина Ушакова действует на вас, как красная тряпка на быка. Долгое время не понимал, в чем тут дело. Учится она хорошо, уверенно идет на золотую медаль, не смотря на перемены в жизни. Девочка умная. Я считаю, в данном случае не правы вы. Не стоило задевать ее чувства, тем более неоднократно. С мальчишками я поговорю, но и вам стоило бы пересмотреть отношение к Ушаковой. Да и на себя обратить внимание…

Учительница вспыхнула и настороженно подняла голову:

— Что вы имеете в виду?

— В последнее время вы умудрились перессориться со всеми учителями в школе. Все вас сторонятся. В учительской при вашем появлении наступает тишина. Вы не замечали? Учителя не хотят обсуждать при вас свои проблемы. Не рассказывают о случаях на уроках, как раньше. Не хочу вас оскорбить, но если так пойдет и дальше, нам придется расстаться. Я не потерплю в педагогическом коллективе разлада. Надеюсь, вы меня поняли?

Мария Васильевна оскорблено поджала губы:

— Я этого так не оставлю и пожалуюсь в область! Мой педагогический стаж составляет более восемнадцати лет и такого вопиющего безобразия ни разу не было. Вы взяли под защиту девчонку, поведение которой аморально.

Юрий Семенович вздохнул:

— Жалуйтесь хоть министру просвещения! Это ваше право.

Едва “Рожа в саже” вышла из кабинета, он позвонил в областной отдел просвещения. Там работал его институтский приятель. Рассказал об угрозе мстительной преподавательницы и поставил в известность о происходящем в школе:

— Ее родители дали согласие на брак. Свадьба скоро. Девочка очень умная и я рад за нее. Ты не мог бы придержать письмо и начать разбираться по факту после Нового Года?

Начальник отдела просвещения на другом конце провода внимательно выслушал все и решительно сказал:

— Нет проблем. Засуну я это письмо так, что и в будущем не найдем, если она требовать ответ станет. Совет даю, избавься от этой дамы! Паршивая овца все стадо перессорит.

— Уже перессорила, да пока не могу выгнать. Класс у нее выпускной. Ребята экзамены сдадут и предложу другое место подыскать.

— В других школах по-тихому директоров предупреди. Зачем тебе головная боль, да и им тоже? Иначе они тебя потом “благодарностями” замучат!

Оба расхохотались, попрощались и повесили трубки.

В свободные дни Саша встречал Маринку из школы. Забирал портфель и нес сам, а она уцепившись варежкой за рукав шинели шагала рядом и рассказывала о школьных новостях. Одноклассники шли сзади, завистливо глядя вслед. По дороге заходили к ее родителям. Вместе кормили скотину и обедали. Корова уже признала Степанова и тянулась к нему, когда он выносил ведро с пойлом. Он не боялся погладить ее между рогами и по шее. Поросята давали себя почесать и хрюкали в ответ на слова, словно понимая то, что он говорит. Даже пугливые овечки уже не шарахались в стороны при его появлении. Тянулись мордочками и осторожно обнюхивали его руки. Городского парня это удивляло и ему все больше и больше нравилось бывать в доме у будущих тестя с тещей.

Маринка по привычке прибиралась в родительском доме, готовила ужин и вместе с Сашей отправлялась в часть. Ее не задерживали на КПП. Солдаты считали девушку женой старшего лейтенанта и молча козыряли проходившему офицеру. А потом смотрели вслед и вздыхали, пока они не скрывались в доме.

Вместе готовили ужин, прибирались. Марина садилась за уроки, а Саша сидел напротив и молча смотрел на нее. Временами она вскидывала на него глаза и ласково улыбалась. Иногда отрывалась от учебника, чтобы прикоснуться к нему. С каждым днем Ушакова расцветала все сильнее. Зеленые глаза блестели, угловатость подростка исчезла, движения стали по-кошачьи грациозными и плавными. Степанов сходил с ума от этих перемен. По части он ходил шалый и вечно не выспавшийся. Офицеры частенько подкалывали его насчет семейной жизни, беззлобно посмеивались:

— Что-то ты в последнее время с лица спал. Видно молодая жена покою не дает по ночам! — Рядом кто-нибудь обязательно добавлял: — И кормит плохо. Надо будет ей выговор с занесением в паспорт оформить…

Степанов смеялся и отмалчивался.

Юрий Лозовой каждый вечер забегал к ним. Из раза в раз повторялся один и тот же спектакль, правда в различных вариациях. Маринка оставляла парня ужинать. Доставала из печки очередное кулинарное изобретение и предлагала:

— Оба за стол! Ложки к бою!

Лозовой осторожно пробовал и удивлялся:

— Где ты научилась так готовить? Ведь ты еще маленькая!

Маринка в шутку обижалась:

— Я жена, забыл? И вовсе не маленькая — Саше до плеча достаю. А на каблуках весной и вовсе до подбородка достану. Готовить я научилась дома у мамы.

Мужчины выходили после ужина покурить на крылечко. Смотрели на прикрытые инеем ветки берез, на яркий месяц и звезды. Лозовой вздыхал, глядя на эту красоту вокруг и беззастенчиво говорил другу:

— Эх, меня бы кто так полюбил! Везет тебе, Степанов! Увести что ли Маринку у тебя? На плечо и к себе! Ей не привыкать быть украденной…

Саша пожимал плечами и смеялся:

— Попробуй! Мне будет очень интересно посмотреть, как ты веником по спине получишь и из квартиры вместе с Малых и Татарниковым вылетишь. А затем, все трое, будете на коленках упрашивать меня забрать зеленоглазое чудо!

Юрий пожимал плечами:

— Татарников все глаза испортил и нос отморозил, протаивая дырочку во льду. Скоро косым станет. Как вы идете, к окну кидается и все на Маринку смотрит. Малых в деревенский клуб зачастил. Каждый вечер про девчонок деревенских рассказывает. И каждый раз про новую. До знакомства дело не доходит, говорит — “выбираю пока”. Мы с Олегом ржем до полуночи над ним, а он обижается. Ругать нас начинает и знаешь, какой термин паршивец придумал? “Вы уже обомшели оба, а мне жениться в самый раз пора. Найду, как Маринка Степанова и в ЗАГС поволоку без задержки”. Каково? Мы обомшели!

Александр разводил руками и состроив на лице серьезную мину, говорил:

— Лейтенант определенно прав! Обомшели! Одному двадцать девять, а ты на год меня старше. Когда жениться думаете?

— На ком?

— На кикиморах!

Лозовой в шутку замахивался на Степанова:

— Сам принцессу отхватил, а нам кикимор подсовываешь? Друг называется! Я вот Татарникову пожалуюсь, мы тебя вдвоем отлупим.

— Давай-давай, жалуйся! Я вас обоих в сугроб головой суну.

Начиналась шуточная потасовка. Оба падали в снег. На шум выбегала Маринка и лейтенант с капитаном. На глазах у солдат офицеры резвились, как дети. Хохотали так, что на шум выходили или замполит или командир:

— Что тут у вас происходит?

Маринка выныривала из под чьей-нибудь руки или ноги. Она была самой чуткой и отвечала:

— Дурачимся, товарищ подполковник!

Снова скрывалась, стараясь забросать снегом лицо рядом. Старшие офицеры хмыкали и усмехаясь, скрывались за углом. Все сугробы со стороны жилья младших офицеров были перепаханы телами. Не было вокруг ни единого ровного пространства. После подобных баталий Маринкина коса напоминала сосульку, а лица офицеров становились пунцовыми.

Все вместе отправлялись пить чай к Степановым. Засиживались допоздна или всей капеллой, переодевшись, шагали в клуб. По дороге заходили к Ушаковым. Офицеры стали там частыми гостями. Елена Константиновна всегда была рада их приходу. Приглашала к столу. Иван Николаевич расспрашивал о службе и новостях. Уже после третьей встречи он ко всем обращался по имени и на “ты”.

Двадцать третьего декабря у Маринки был день рождения. Праздновать решили в части. С утра девушка, как обычно, отправилась в школу. Одноклассники не забыли о дате и как следует оттрепали ее за уши. Возвращаясь обратно, забежала к родителям. Степанов в этот день работал. Напоила скотину на обед, но прибираться и готовить не стала. Прихватила трехлитровую банку молока и побежала домой. Теперь она звала домом их квартирку. Только выбежала за деревню, как дорогу преградил Николай Горев. Он прятался за стволом дуба и видно ждал долго: губы посинели от холода. Марина похолодела: вокруг не было ни души. Она собиралась развернуться и бежать назад, но необычайно тихий голос парня остановил: