Михаил Нестеров - Убить генерала Страница 22

Центр снайпинга частенько посещали контрразведчики, особисты. Они «пробивали» курсантов на предмет связи с криминалом, и каждый стрелок состоял на особом контроле в ФСБ. Кого-то забирали на две-три недели. Кто-то возвращался, не пройдя многодневных тестов, и получал предписание в воинскую часть, кто-то сразу уходил в силовые подразделения службы безопасности.

И Андрей точно знал, что пятеро курсантов были задействованы в конкретных операциях.

На вопрос: «Чем вооружены телохранители Дронова?» — Проскурин ответил:

— Пистолетами и стандартными автоматами в кейсе — «скрипками», на языке охранников. Фактически они держат оружие в руках и в любой момент готовы открыть огонь. Один из телохранителей всегда прикрывает патрона бронещитом, который также раскладывается из кейса. Он закрывает его как раз со стороны нашей огневой позиции.

— Ясно, — сказал Близнец.

Затронув тему защищенности, он автоматически переключился на другую: возможность отхода. Снайпер — не самоубийца. После выполнения задания либо в случае обнаружения (или возникновения угрозы обнаружения) он должен иметь возможность быстро и незаметно покинуть свою огневую позицию. В этом деле оба пункта оказались спорными. Что касается обеспечения скрытности, то этой темы коснулся сам инструктор, сказав, что доставкой оружия займутся другие люди. Чтобы никто из посторонних не смог обнаружить («встретить дважды одно и то же лицо») снайперов на подходе или на самой позиции. А на самом огневом рубеже нужно будет воспользоваться средствами маскировки.

Это слабые стороны. Сильных ровно столько же. Удобство наблюдения. Огневая позиция в доме напротив соответствовала этому требованию. Фактически не было «мертвых зон» между снайпером и целью. Был просто коридор, в который и должны влететь две пули.

Прикрытие. По большому счету, это работа на месте, на позиции. Если снайпер находится внутри помещения и стреляет через окно, то затемняет стену позади себя.

Близость к цели. Считай, обеспечено поражение одним выстрелом. За то говорило много факторов, включая квалификацию обоих стрелков и тактико-технические возможности оружия.

Проскурин проделал значительную часть работы, пусть и не все, но половина удовлетворяла перечисленным выше требованиям. Они воедино сплетались в следующий вопрос: в чем уязвимость снайпера?

Во-первых, в том, что нелегко найти место для огневой позиции, поскольку такие места можно относительно легко определить путем наблюдения и логического размышления. Снайпер должен выбирать огневую позицию заранее, чтобы наметить ориентиры, просчитать расстояния, углы места цели, «мертвые зоны»... Он должен лично произвести разведку местности. И эту часть работы взял на себя Андрей Проскурин, а его напарник довольствовался лишь планами и схемами. Вот и еще один минус. А если бы осуществлялись мероприятия по обнаружению либо самого снайпера, либо его наблюдателя, либо снайперских огневых позиций? Вопрос.

Что еще взвалил на себя капитан, вместе со своим напарником шагнувший в ранг снайперов-террористов и не имея ни малейшего прикрытия? Тщательно изучил информацию о постоянных маршрутах объекта ликвидации. Однако опроверг истину, что удобные места для снайперских засад такие, где объект выходит из здания либо из транспортного средства.

— Мы еще не раз вернемся к планам и картам, — пообещал инструктор. — Пора переходить к практике. Поедем в школу, постреляем.

Близнец согласно кивнул. Из его головы выветрились лишь те мысли, которые мешали «обзору», но остались другие, те, что неотступно следовали по пятам: подоплека этого дела. Им двигали три составляющие — месть, идеология и помощь. Но убеждение, или скорее миропонимание, что в общем-то не одно и то же, больше подхлестывали, подсвечивали в спину идущему позади Близнеца инструктору. Номеру второму по раскладу. Номер первый — это он, Близнец. Витька-дембель.

Губы снайпера расплылись в улыбке, когда он вспомнил Машу...

Он не мог отделаться от противоречивых чувств. Ему страшно хотелось позвонить ей, но он не знал, о чем говорить. Представил, как будет дышать в трубку — как последний маньяк-идиот. Пару раз он даже набрал ее «божественный» номер: 555-01-23, чтобы сурово попросить секретаршу «небесной канцелярии» позвать к телефону хозяйку. Но оба раза нажимал на рычаг, едва диск на телефонном аппарате заканчивал свой бег. В конце концов он порвал Машину визитку — «клочки полетели по закоулочкам», и выбросил в мусорное ведро. Про своего бывшего одноклассника Олега Лосева, который спал с «девушкой его мечты», начал думать в одном ключе: «Сволочь! Увижу — убью!»

Виктор встал вслед за инструктором и рассовал по карманам Машиного подарка сигареты и зажигалку. Проходя мимо торшера, вдруг включил его, дернув за шнурок. И выключил — потянув плавно. Как спусковой крючок.

В тире шла не простая пристрелка, а генеральная репетиция. Уже после первых пяти пристрелочных выстрелов Виктора, которые не могли не порадовать инструктора (в центре черной пристрелочной мишени виднелось отверстие не больше двух сантиметров в диаметре, куда Близнец уложил все пять пуль), оба снайпера перешли к отработке сложного приема стрельбы вдогонку.

Тир был длинным и широким. Он разделялся на сектора, отгороженные друг от друга деревянными щитами. Огневой рубеж — обычный барьер с широкой полкой, на нем лежали эластичные подушки для упора, коробки с патронами, средства наблюдения. Небольшой подъем у самых мишеней. Однажды Виктор дал этой обстановке, где пахло порохом, оружейным маслом, где пол покрывал толстый слой опилок, определение манежа. Его не покидало ощущение, что он находится в цирке: тот же барьер, опилки, схожие и в то же время разнящиеся запахи.

— Шик! — Близнец недоверчиво качал головой, боясь выпустить из рук винтовку. Для него она была произведением Амати в руках скрипача-лауреата. — Жалко использовать ее на такой короткой дистанции. Мы бросим ее? — спросил он про свою винтовку и нисколько не думая о ее копии в руках Проскурина.

— Да, бросим, — ответил капитан. Он передернул затвор своего «марка», загнав патрон в ствол. — С одной стороны, выстрел несложный, с другой — мы будем работать в городских условиях. На улицах порывы ветра всегда неожиданны, как сквозняки. Ветер может быть попутным, встречным, косым в четырех направлениях. Если ветер будет постоянным к моменту выстрела — сделаем поправки.

Проскурин долго не отрывал глаз от молодого напарника, пожалевшего о короткой дистанции.

— "СВД", дистанция шестьсот метров, ветер боковой умеренный справа, атмосферное давление — норма, температура плюс пятнадцать.

Близнец ответил не задумываясь, механически, даже не глядя на инструктора.

— Поправка на ветер — плюс шесть и четыре, поправка на деривацию — один и четыре, общая поправка плюс пять и четыре. Это один с четвертью деления бокового барабанчика. Я таблицу умножения хуже знаю, товарищ капитан.

Товарищ капитан...

Он в тире, ему задают простейшую задачу, которая решается в доли секунды (ветер справа — поправку на деривацию отнимают от поправки на ветер, если ветер слева — обе поправки складывают), оттого снова почувствовал себя курсантом. Однако сейчас мог ответить так, как не посмел бы ровно два года назад: «Я могу и без введения поправок целиться — „посажу“ цель на риску вправо или влево, и готово!» Он не только мог, но и делал это, «сажая» чеченских боевиков на риски.

— К делу, — поторопил товарища Проскурин.

Оба снайпера заняли огневую позицию. Капитан — первый стрелок — чуть впереди. Второй снайпер смотрит в прицел, отстоящий от глаза на семь сантиметров. Он должен видеть и цель в оптике, и движение своего напарника. Выстрелу будет предшествовать голосовая команда, и все же Виктору придется уловить тот момент, когда капитан потянет спусковой крючок. Чтобы повторить его движения мгновением позже.

Проскурин намеренно долго держал второго снайпера в напряжении. Прошло полчаса, прежде чем он дал о себе знать:

— Вижу, стреляю!

Выстрел.

Второй.

— Хорошо, Витя! Еще раз.

Еще раз — уже через сорок минут. Потом через двадцать. И каждый раз Проскурин радостно выкрикивал одну фразу: «Хорошо, Витя!»

Крапивин был словно связан с первым стрелком таймером. Время для него текло с опозданием на сотые доли секунды. Один прикрывал глаз словно для того, чтобы открыть глаз другому. Нажимал на спуск своей винтовки, чтобы спустить курок на другой.

Близнец не понял, намеренно ли инструктор мазал. Сам он попадал точно в центр черного круга, а пули Проскурина ложились вразброс, даже кучности не наблюдалось. Он бил то поверх центра, то по низу, то сбоку. Если соединить его пули прямыми линиями, то они образуют крест. Крапивину показалось, что капитан моделирует эффект отклонения пули от траектории полета от соприкосновения со стеклом. Но как бы то ни было, эти отклонения не могли повлиять на главный выстрел второго снайпера: отверстие в стекле будет достаточным, чтобы вторая пуля не встретила на пути никаких препятствий. Кроме одного. Последнего.