Бой с невидимкой - Александр Александрович Тамоников Страница 22

Участковый зажег лампу. Особых разрушений в доме не было, если не считать выбитых стекол. Ну и, конечно, множественных отметин от пуль, застрявших в стенах.

– А это кто? – прищурился Олекса на спецназовцев.

– А не надо шляться по бабам, так и знал бы, кто это такие! – огрызнулся участковый. – В них и стреляли…

– А-а-а… – с усмешкой протянул Олекса. – Тогда – понятно. А то я гадаю – отчего это вдруг они стали стрелять в участкового? Главное, до сей поры не стреляли, а тут на тебе! А это, оказывается, не по тебе, а по ним… Ну, понятное дело! А насчет баб – это ты зря. Что же поделать, если эти два предмета – бабы и война – существуют одновременно? Поневоле приходится совмещать…

– Зацепили мы кого-то из них, – отозвался молчавший до сих пор Евген Снигур. – Сами-то мы все целы, а вот их, похоже, достали. Может, даже и не одного.

– Почему ты так думаешь? – спросил Марко.

– Кричали они в темноте, – коротко ответил Снигур. – Громко кричали, как кричат от боли. Значит, достали.

– Резонно, – согласился Марко. – Когда тебя зацепили, тогда, конечно, от крика не удержишься. А, может, кого-то и убили… Кстати, что они делают с теми, кого подранили, и с убитыми?

– Раненых уносят с собой, а убитых оставляют, – сказал Павло Онысько. – Зачем им таскаться по болотам с убитыми? А раненый – он живой. А коль живой, то, значит, может попасть в наши руки и сообщить нам что-нибудь этакое… Оттого и уносят.

– Да, но их же надо лечить! – в некотором недоумении произнес Мартын. – Врачи, лекарства… Это в болотах-то!

– Ну, этого я не знаю, – развел руками участковый. – Но уносят. Потому что сколько бы мы ни искали, а ни одного раненого так и не нашли.

– А может, плохо искали? – спросил Мартын. – Или – не в тех местах?

– Может, и не в тех, – согласился Павло Онысько. – А только чего не нашли, того не нашли.

– Поискать бы их надо, – сказал Евген Снигур. – Убитых или раненых.

– Что, прямо сейчас? – удивленно спросил Олекса Цыганок. – Так ведь темно же! Кого найдешь в такой темноте?

– Да, прямо сейчас, – сказал Евген Снигур. – Возьмем фонари, зажжем факелы и будем искать. Потому что к утру искать будет уже некого. Мертвые, конечно, останутся, а вот раненых – приберут.

– Каких таких раненых? – не понял Марко. – Ведь их же всегда уносят с собой в болота!

– Сегодня – это не всегда, – сказал Снигур. – Во-первых, глухая ночь. Тяжело тащить поклажу в такую ночь по узким болотным тропам. Того и гляди оступишься… Но даже не это главное. Главное – в другом. Сегодня мы наступили им на пятки. В затылок им дышали! Мы – за ними, а они – от нас. Какие уж тут раненые? Разве с такой поклажей уйдешь, когда тебе наступают на пятки? Вот и оставили они их где-нибудь в кустах, чтобы потом, когда все утихнет, вернуться и забрать их. Думаю, так оно и есть.

– Может, и так, – почесал затылок Олекса Цыганок. – А может, и не так. Может, как-нибудь по-другому. Например, они их просто добили, своих раненых. Ну а что? Разве мы не знаем похожих случаев? Распрекрасно знаем! А ведь есть еще и третье предположение…

– Это еще какое? – спросил за всех Тарас.

– Какое? – помедлил с ответом Олекса. – Самое обыкновенное. Вот мы думаем, что они все ушли в болота, а они ушли, да не все. Кто-то из них затаился в стороне, и попробуй ты его увидеть в такой-то темноте! Для чего затаился? А для того, чтобы до рассвета пристроить куда-нибудь своих раненых. Куда именно пристроить? В крайние от болота сельские хаты – куда же еще. Вот мы сейчас ушли от болот, а они немного подождут и выползут из них, чтобы перепрятать своих раненых.

– Э, братишка, ты погоди со своими предположениями! – не согласился Тарас. – Пристрелить раненого, по-моему, это куда проще, чем его прятать! С их точки зрения, понятное дело…

– Ну это смотря кого ранили, – не согласился Олекса Цыганок. – Иному раненому надо бы и жизнь сохранить. Раненые – они могут быть всякие. Есть – шестерки, а есть – валеты…

Такое образное сравнение произвело впечатление на всех, потому что ведь оно и в самом деле – есть валеты, а есть шестерки. Шестерку не жалко и пристрелить, а вот что касаемо валета, его-то, наверное, надобно и поберечь. Шестерок в бандитской колоде – много, а вот валетов много не бывает.

– А, может, жители крайних домов и не захотят такого подарка, – предположил Мартын.

– Будто кто-то станет их спрашивать! – фыркнул Олекса Цыганок. – Не захочешь – вот тебе пуля в лоб и красного петуха под крышу… Простое дело!

– Я тоже так считаю, – отозвался Евген Снигур. – Надо искать… Даже если никого до рассвета мы и не найдем, это без разницы. Если мы будем мелькать и светить фонарями, вряд ли они рискнут выйти из болота. А утром – будет видно.

– А тогда – надо идти, – согласился Павло Онысько. – Сдается, это правильное решение. Евген, командуй своими хлопцами. А я кликну свое милицейское войско. Да и пойдем по тому самому пути, по которому вы гнали их до самого болота.

– Мы пойдем с вами, – сказал Марко.

– А для чего? – спросил Снигур. – Чтобы вам провалиться в какой-нибудь байрак[3]? Мест наших вы не знаете, а байраков у нас – на каждом шагу. И не хочешь, так угодишь. Мы уж сами… А вы сидите здесь и ждите нас. Так будет и вам лучше, и нам спокойнее.

– А что, дело! – согласился Тарас. – Байрак – место безрадостное… Тем более что и без поисков у нас дел невпроворот. Я прав, командир?

– Да, наверное, – согласился Марко.

– Ну тогда мы пошли! – преувеличенно бодрым тоном произнес Олекса Цыганок. – Ждите нас к рассвету с подарками и трофеями!

* * *

Когда голоса и шаги «ястребков» и милиционеров затихли вдали, Тарас потушил лампу, ощупью нашел скамью у стены, уселся, оперся спиной о стену и вытянул ноги.

– Темнота и тишина. Вот так бы и сидел до самого рассвета, – сказал он. – А то, может, и дольше. Но, видать, и в этот раз не судьба, как и во все предыдущие разы. И вечный бой, покой нам только снится… Ну что, командир, будем подводить первые итоги? Я правильно понимаю суть момента?

– Правильно понимаешь, – сказал Марко. – Мартын, начинай.

Это была давняя, укоренившаяся традиция этой маленькой сплоченной команды – предоставлять в первую очередь слово именно Мартыну. Мартын был немногословен, умел подбирать нужные слова, мыслить