Иван Стрельцов - Достанем врага везде! Страница 23

Прощаясь и по ходу решая служебные вопросы, ни Сергей, ни Виктор не могли даже предположить, что в нескольких сотнях километров от них на берегу Черного моря сидят двое других мужчин, решая свои проблемы. И что уже злой рок разложил свой пасьянс, из которого выходило: двое из четверых должны будут вскоре встретиться, а в живых останутся двое…

Летом на ялтинском пляже даже в самый пасмурный день (если такой выдастся) яблоку негде упасть, а что уж говорить про солнечный. Небольшой частный пляж, несмотря на запредельную цену, напоминал лежбище моржей, хотя гомон стоял, как на птичьем базаре. В такой толчее и шуме можно было решать самые секретные проблемы и никакая, даже самая чувствительная, самая ультрасовременная аппаратура ничего не подслушает и ничего не запишет.

У самой кромки в белых пластиковых шезлонгах сидели двое мужчин. В солнцезащитных очках, пестрых майках и широких до колен цветастых шортах они ничем не отличались от сотен отдыхающих, только эти двое не отдыхали. Они работали.

— Ну, как прошла беседа? — водя пальцами ноги по песку, спросил Малюта.

— На высшем уровне, — нехотя ответил Фюрер.

— И что, ваш Ихтиандр поведал что-то интересное?

— Дедушка Дрейк пытался корчить из себя партизана на допросе, но когда долго стучат в опухшую от многолетней пьянки печень, так и хочется все рассказать, — Мирослав Скеля демонстративно провел пальцами левой руки по костяшкам правой. — И если не облегчить душу, то хотя бы унять боль.

— Что удалось выяснить? — набежавшая волна безжалостно смыла художества Богдана.

— На одном из отдаленных горных озер в Кабардино-Балкарии москали организовали тайную тренировочную базу. Дрейка наняли для занятий по сверхглубинной подготовке, но когда старый морской мерин прибыл на место, оказалось, что там сами с усами и в его услугах не нуждаются. Дрейка отправили домой, а солидный аванс обратно не потребовали.

— Горные озера, водолазы, солидный аванс, — стал задумчиво перечислять Малюта вслух, пытаясь выстроить логическую схему. — Может, это какая-то частная структура готовит охрану? Слышал же, что вовсю трындят о разработках подводных шельфов?

— Возьмем «языка», он все объяснит, — разморенным жарким июльским солнцем, Фюрер с трудом ворочал языком.

— Ты тот район знаешь? — мысли в голове Богдана роились, как в дупле с дикими пчелами.

— Знаю. Во времена сопливого пионерского детства я там бывал несколько раз в качестве туриста. Ну, а позже ходил дважды тайными козьими тропами помогать чеченским братанам воевать с москальским империализмом, — гордо произнес Мирослав, неожиданно сбросив с себя маску сонливости. — Первый раз носатые абреки обещали хорошо заплатить, а рассчитались, собаки, фантиками, которые сами и напечатали. А второй раз я им помогал на чистом энтузиазме.

— Как думаешь, сможешь эту базу всковырнуть?

— А то, — подбоченился Скеля. Видя в глазах своего куратора неприкрытое сомнение, поспешно добавил: — По словам Дрейка, их там не больше двадцати, снабжение только по воздуху на вертолетах. Подходим, наблюдаем, самого перспективного вяжем для допроса, остальных берем в ножи. Перспектива вырисовывается просто сказочная. Пацанов можно так гайнуть, что запомнят не хуже разгрома шведов под Полтавой, — в горячке Фюрер попутал все современные рамсы.

Теперь Богдан Малюта задумался всерьез. Как полковник, офицер спецслужбы, о полученной информации он обязан доложить своему непосредственному начальству, но что это ему даст? Благодарность в приказе, смехотворную премию и после увольнения полковничью пенсию. Он даже не может рассчитывать на генеральский чин: там, в столице, на узорные погоны своих претендентов хватает. Как говорится, «у маршала свой сын есть». Другое дело куратор, который любит себя именовать «заграничным другом»; он же обеспечил ему кругленький счет в банке тихого княжества Люксембург, трехэтажный особнячок в пригороде Монреаля среди зажиточной украинской диаспоры и открытую «гринкарту» — вид на жительство. Так что можно обойтись и без полковничьей пенсии. Главное, что «заграничный друг» щедро платит за всякую информацию — политическую, военную или коммерческую.

— Что сделали с допрашиваемым? — спросил наобум Малюта, чтобы Мирослав не заметил его озабоченности.

— Говорят, летчики не умирают, они улетают и не возвращаются. А водолазы погружаются и не всплывают, — засмеялся Скеля.

— Точнее.

— Дрейк нырнул в последний раз с пустыми баллонами в одной тихой, неприметной бухте.

— Определить смогут, что его пытали?

— К тому времени, как его найдут, море о камни так пригладит. Дай бог, чтобы хоть личность смогли установить.

— Хорошо. Готовь план операции по нападению, а я пока попытаюсь получить для твоего отряда лицензию на убийство, — наконец определился со своим выбором полковник Малюта.

Часть 2

Противостояние

История пишется не пером и чернилами, но мечом и кровью.

Глава 1

Земля нохчи

Рабочий кабинет президента Чечни был огромным и богато обставленным, падишахи прошлого века обзавидовались бы такой роскоши.

Впрочем, что там кабинет. Молодой президент жил не хуже аравийских эмиров и даже имел собственный зоопарк с экзотическими зверями и дикими хищниками. Статус главы требовал соблюдения особых условий и поддержания соответствующего имиджа, хотя сам молодой руководитель горной республики был человеком неприхотливым и дорогим шмоткам от заграничных кутюрье предпочитал удобные кроссовки и спортивный костюм.

В недавнюю бытность своего премьерства он в таком виде однажды прибыл в Кремль на вручение звезды Героя России, что вызвало ехидные смешки злопыхателей. Но главу Чечни это мало волновало: занятый восстановлением республики после двух кровопролитных войн и длительного периода безвластия, на журналистов он вовсе никак не реагировал, даже не отмахивался от них, как от назойливых мух. По-прежнему ходил в спортивном костюме, надевая смокинги только для официальных встреч с особо важными гостями. Носился по республике с утра до ночи в сопровождении охраны, гоняя то строителей, восстанавливающих разрушенные кварталы столицы, то посещая буровые установки, школы, университет. Интересовался, как идет учеба и чего не хватает. Также встречался со старейшинами, представителями возвращающихся в республику беженцев, проводил смотры частей президентского полка.

И снова кавалькада из пяти черных мощных внедорожников неслась, поднимая клубы пыли, по дорогам Чечни.

Худо-бедно, но республика оживала, подымалась из руин. Но молодости, как известно, свойственен максимализм — все и сразу. Поэтому президент сам не сидел на месте и своим министрам не позволял расслабляться, требуя от них не только отчетов, но и идей об улучшении работы. Для этого каждую неделю в кабинете главы республики собиралось все руководство, включая представителей духовенства и старейшин.

— И что изменилось за последние десять дней? — строго спросил президент, обращаясь непосредственно к министру сельского хозяйства. Вопрос был не праздным, а вполне конкретным: республике как воздух были нужны государственные фермерские хозяйства (слово «совхоз» нынче не в моде), которые производили бы то, что испокон века лучше всего получалось — продукты животноводства и виноградарства.

— Мы получили новое оборудование из Франции для коньячного завода, на днях начинаем монтаж, — неловко пробормотал министр сельского хозяйства. Он понимал, что говорит совсем не то, что хотел услышать президент, но молчать в его положении еще хуже.

Президент поднял на чиновника глаза, некоторое время сверлил несчастного пронизывающим взглядом, потом почесал жесткую, как барсучья шерсть, бороду и спросил:

— Скажи, зачем нам сейчас нужен коньячный завод? У нас разве вдосталь виноградников, чтобы производить коньячный спирт?

— Сырец можно закупать тоже за границей, — поспешил с ответом министр, скоропалительно решив, что в этот раз ему удалось разговор увести в другую сторону. Зря надеялся — таким ответом он, что называется, вызвал огонь на себя.

— Тогда скажи, чем наш коньяк будет по вкусу отличаться от коньяка Челябинска или Новосибирска? — прорычал глава республики и, выдвинув верхний ящик стола, сунул туда правую руку. У министра кровь моментально отлила от лица: все присутствующие знали, что там лежит любимая игрушка президента — позолоченный «стечкин» с накладками на рукоятке из слоновой кости, с тончайшей платиновой инкрустацией. — Тогда, может, наш коньяк не будем называть «Чеченский», а назовем его «Саркози», «Де Голль» или «Жанна д’Арк»?