Михаил Март - Бездомный мрак Страница 23

Впрочем, на такую удачу рассчитывать не приходилось. Хозяин сейфа должен знать свой код и хранить его в памяти, а не на бумажке. Тогда я не страдал амнезией и вряд ли предполагал, что со мной случится. Значит, эти цифры имеют какое-то другое значение и не менее важное, если их таскали с собой в записной книжке. На этом пришлось успокоиться. Я полистал страницы, но, к моему удивлению, не нашел домашнего телефона Игоря Русанова, однако телефон дочери нотариуса там значился. Что касается справочника, то в нем перечислялись только служебные телефоны.

Я позвонил на фирму нотариусу, чтобы договориться о встрече. Трубку сняла секретарша и объяснила мне, что никого из бывших работников компании не осталось и офис теперь занимает другая фирма.

Это могло означать, что Антон уже продал компанию конкурентам, как и говорил. Он же предупредил меня о встрече с новым хозяином. Тут все совпадало.

Данный вопрос меня не очень беспокоил, я знал адрес Русанова и наверняка застану его дома поздно вечером. На эту встречу я возлагал большие надежды.

Записная книжка была исписана от корки до корки. Круг моих друзей не имел предела, но почему никто меня ни ищет… Ах, да, я же труп. Погиб в автокатастрофе, и о том, что остался живым, должен помалкивать. Рискованно навязывать себя по телефону людям, о которых ничего не знаешь. Можно угодить в ловушку. Но что за странность? Зачем мне камера хранения, если у меня свой огромный дом, да еще с номерным сейфом? Вопрос без ответа.

За окном послышался шум подъезжавшей машины. Я поставил картину на место и подошел к окну.

У веранды остановилась «ауди» Антона.

Из машины помимо хозяина вышел молодой человек лет сорока с очень приятной внешностью в безукоризненно сшитом костюме.

Они вошли в дом. Через пару минут в спальне появился мой адвокат.

– Ты готов, Тимур?

По его лицу можно сказать, что у человека приподнятое настроение.

– Готов, только надо понять к чему я должен быть готов. Может, ты мне объяснишь, кто этот тип и что ему от меня надо? Или я так и буду ходить в ярмарочных петрушках?

– Этот парень – нефтяной магнат. Он скупает нашу компанию со всеми дочерними, предприятиями за семьдесят процентов себестоимости. По официальным источникам, эта сделка оформляется как слияние двух компаний, а не банкротство и не продажа. Тем самым никто не заподозрит, что мы собираемся бежать из страны.

– Если мы не банкроты, то почему должны продавать процветающую фирму за семьдесят процентов?

– По той самой причине, что этот человек переводит наши счета на свои в России, а нам платит из своих источников от недвижимости на Западе и деньги переводит в швейцарский банк. Тем самым, никаких утечек средств из России не происходит, и мы не попадаем под подозрение. Через два дня владелец швейцарского банка, находящийся сейчас в Австралии, проедет через Москву на родину. Мы с ним встретимся в аэропорту, и он документально подтвердит, что деньги официально поступили на счет нашей новой подставной фирмы в его банке.

После этого мы можем беспрепятственно покинуть страну, даже без багажа. У нас путевки в санаторий, если ты помнишь. Но такая операция требовала особого подхода и вложения средств. Вот почему мы получаем семьдесят процентов. Уверяю тебя, речь идет о серьезном капитале, на который в любой стране можно не только жить, пользуясь всеми благами, но и создавать прибыльные и крупные предприятия.

Но об этом позже. Я подумываю о создании сетей игорного и гостиничного типа. А теперь нас ждет Анастас Маркисян.

– Но я же никто и даже подписываться не умею. Как ты ему докажешь, что я Тимур Аракчеев?

– Ты с ним уже знаком. Переговоры мы начали до аварии. Слава Богу, все документы ты подписал еще тогда, когда на тебя завели уголовное дело. Он в курсе дел, знает о постигшем тебя несчастье. Сейчас ты должен подтвердить свою подпись именной печатью, без которой подпись недействительна.

– И где же я возьму эту печать?

Антон начал раздражаться моей непонятливости.

– В сейфе, разумеется.

– Где же сейф?

– За твоей спиной. Там печать и все твои документы. Отодвинь в сторону картину.

Я сделал то же, что и десятью минутами ранее.

– И как его открыть?

– Проще не бывает. Набери подряд цифры от одного до четырех. Один, два, три, четыре. Вот и весь твой секрет. Ты не любил загромождать свою голову всякой ерундой и арифметическими числами.

– А ты откуда знаешь код?

– Но ты никогда его не скрывал, – усмехнулся адвокат. – Ничего сверхсекретного там не хранилось. Всякая мелочь, побрякушки девочкам в подарок и документы. Тебе просто по статусу полагается сейф, и тебе сделали такой же, как у меня.

Я набрал нужные цифры, и дверца открылась. Нижняя полка пустовала, на верхней лежало несколько папок с бумагами, конверт с документами и небольшая круглая печать.

Я открыл конверт. Паспорт, водительские права, диплом, медицинский полис.

– Тебе не следует носить эти документы. Ты должен пользоваться паспортом Максима.

Я бросил пакет обратно.

– А печать прихвати с собой. Она сейчас понадобится.

Папки я передал Антону, а печать положил в карман.

– Нам пора, Тимур, мы и без того задержали занятого человека.

– За тридцать процентов может и подождать.

Через минуту мы спустились вниз.

– Извините, Анастас, Тимур не очень хорошо себя чувствует.

– Ничего-ничего, я все понимаю.

Он встал и протянул мне руку. Его проницательные черные глаза впились в меня, как слепни в шкуру животного.

– Уникальное перевоплощение. Хирургический нож в руках профессионала сделал из вас другого человека, Тимур. Я рад, что все обошлось благополучно.

Я очень неохотно подал ему руку в перчатке, и он ее едва коснулся.

Вероятно, мою историю он знал в подробностях.

При оформлении документов я чувствовал себя полным идиотом и, как почтовый работник, только ставил печать на указанных мне листах. Из услышанных терминов я не понял ни одного, они разговаривали на своем, мне не доступном, языке, я же только делал умный вид.

Отвратительная процедура длилась минут десять. Антон тоже подписывал все бумаги, то ли как адвокат, то ли как опекун или свидетель. Впрочем, он занимал пост финансового директора. Вникать в тонкости мне не хотелось.

Напоследок веселый армянин рассказал несколько анекдотов, все посмеялись, и они ушли, забрав папки с собой. На прощание Антон пообещал приехать ко мне завтра и попросил не отлучаться из дому.

Я понял, что сделкой все остались довольны. Черт с ними, меня заботили совсем другие дела. Пора навестить нотариуса, который меня не ждет. Во всяком случае, мне понравилось, как ведут себя люди, захваченные врасплох. Возможно, и сегодня это обстоятельство сыграет определенную роль.

Я оделся, к вечеру похолодало. Плащ уже не выглядел безукоризненно белым, но другого я не нашел. Я отправился в гараж. Пора побеспокоить свой тоскующий без дела «мерседес».

Часы на приборном щитке показывали семь двадцать. Скоро стемнеет, и мне следовало поторопиться. Путь до дома Русанова не близкий. Чувствовал я себя прекрасно, сытым, выспавшимся и готовым к новым походам. Машина в моих руках стала намного послушнее и уже не требовала большого напряжения.

Выехав за ворота, я заметил у соседнего участка вишневый «гольф». Раньше я этой машины не видел. Слишком невзрачный вид она имела, чтобы такую рухлядь мог держать хозяин близлежащего особняка.

Я свернул в сторону шоссе и заранее включил фары. Мне так спокойнее. Я уже обратил внимание на одно странное явление. Машины класса моей даже днем ездят с полным освещением.

Дорога заняла чуть больше часа. Небо заволокло тучами, и опять заморосил мелкий дождик.

Калитка, как и в прошлый раз, оказалась открытой. Машин на участке я не заметил, свет горел только в окнах второго этажа. Вывод простой – Татьяну я дома не застану, хотя где-то в подсознании я тешил себя надеждой увидеть ее. Девушка оставила о себе волнующее впечатление. Но повода для расстройства не было. Она сама оставила мне свой телефон, и я обязательно воспользуюсь ее любезностью.

На звонок мне не ответили. Со второго этажа гонять пожилого человека вниз не очень-то удобно. А если он плохо себя чувствует? Я сделал проще. Окно справа легко открылось, и я не постеснялся залезть вовнутрь. Надеюсь, жуликом меня в этом доме не посчитают. Свет в холле горел и мне не пришлось блуждать в потемках, как мотылек я потянулся к огню. И как мотылек обжег себе крылья.

Хозяина я застал в своем кабинете, но, к сожалению, мертвым. Точнее, убитым. Труп нотариуса лежал на полу посреди комнаты. Запах стоял невыносимый, я открыл окна. Кровь давно высохла, и ковер превратился в корку. Ледяное тело с открытыми помутневшими глазами, лицо исказила маска ужаса. Сквозная рана груди. Похоже, его приткнули насквозь каминной шпагой для помешивания угля. Камин давно затух, а на щипцах и шпажках не было следов крови.