Владимир Король - Время тяжелых ботинок Страница 23

– Он вообще оказался человеком образованным, – кандидат наук, свободно владеет двумя языками. Когда мы про это прознали, решили, что такой фраерок нам сгодится.

Зацепили мы его этой малолеткой, припугнули, хотя там ему действительно выходил большой срок и незавидная судьба «петуха». Деваться было некуда, он и повёлся. А потом выяснилось, что мы заполучили чуть ли ни лучшего в стране специалиста по этой, как там её, Захарыч?

Толстый встал со своей книжкой:

– Эта наука называется эконометрика. При советской власти она была запрещена как буржуазная и вредная. Но был целый институт, который втихую её продвигал – под другим названием. Что это за байда такая, нам до конца не понять даже после пяти стаканов. Это винегрет из статистики, экономической теории и математики. Они там всё превращают в цифры, анализируют их, а потом приходит к нам Лёня Кинжал и говорит: меняйте рубли на доллары, иначе – дефолт вам в глаз! Как-нибудь попросим, пусть сам расскажет. Все мы с вами семнадцатого августа в Сосновом бору стали свидетелями торжества этой самой эконометрики – в исполнении Лёни Кинжала.

Федя Штрек решил, что настал его час:

– Желвак, я интересуюсь, как такой крутой учёный относится к нашему воровскому братству?

Палычу такое было явно в масть:

– А как ему ещё относиться, когда мы, а не правительство повелись на его прогнозы!

Он сказывал, что сперва обращался чуть ли ни к президенту, но там его и слушать не стали. Мы оказались умнее! И за это он нас уважает. Я с ним нос к носу уже год, – что только на одной параше не сидели. Кинжал – в душе настоящий бродяга, реальный пацан и жутко башковитый, нам такие мозги не помешают. Вот почему я настаиваю – поставить его у руля холдинга. Только менеджер, наделённый реальными полномочиями, может нести полную ответственность за дело. Со временем из него вырастет большой человек. Станет ли эта голова нашей или чужой – это сейчас зависит только от нас.

Но свою ложку дёгтя в эту бочку мёда решил подлить авторитет из Татарстана Сева Казанский:

– Я буду голосовать «против» и хочу объяснить, почему. Нашёл Желвак одноразового ликвидатора – хорошо, заплати ему, держи на крючке. Оказался фраер головастым – возьми в «шестёрки», плати, пусть работает, нашего опыта набирается. Мне говорят, он спас холдинг от разорения. Согласен, пусть получит свой миллион, хотя по нынешним меркам это слишком, и будет советником при Желваке. Зачем мы отдаём ему ещё и власть? К чему такие крайности? Любого из нас можно пробить по «зонам», это самая лучшая проверка, тут ничего не подтасуешь, вся информация перекрёстно страхуется. Кинжал за хозяином не был. Кто за него может поручиться? Деньги, заработанные криминальной работой, попадают под контроль человека, который не нюхал парашу. Братва, так не бывает! Мы и холдинг этот организовали, чтобы отмывать бабло, а иначе он и на хрен был бы не нужен. Только теперь покоя не будет. От наших мешков с «чёрным налом» у кого хочешь крыша съедет. Помню, отправил я пятьсот лимонов рублей с копейками. Желвак звонит и говорит: там почти семьсот.

Кинжал бы позвонил? Не уверен. Но если всё-таки выберут его, предлагаю единственным поручителем назначить Желвака, лично. Пусть за своего выдвиженца отвечает головой. И если вдруг что-то не заладится, ты потом, Палыч, на сегодняшнее решение схода не ссылайся – не надо.

Но Севе Казанскому решил возразить Вова Армян из Краснодара:

– Братва, вам не надоело то и дело просыпаться в другой стране, никуда из России не выезжая? А мы только то и делаем. То «чёрный» вторник, то «чёрный» понедельник.

Болтаемся, как букет в проруби. Вспомните, три месяца назад, когда грянул дефолт, мы выходили на улицу удостовериться – небо на землю не упало? солнце греет? луна светит? А сегодня страшные вещи происходят. Пейджеры продаются на вес, и никто не берёт. Двухкомнатную квартиру в Москве за сорок тысяч баксов сбыть невозможно.

А у нас в холдинге – порядок. У меня полмиллиона долларов валяются на антресолях, бакс растёт каждый день, я только успеваю записывать, на сколько разбогател за последнюю неделю, – поди хреново! Вот вам и «шестёрка» Лёня Кинжал! И где мы сейчас все были, если бы эта его… теория да наглость – вплоть до безобразия. Но это только начало. Мы сберегли от изрядной усушки наши активы, даже приумножили их, – поверили Кинжалу, что банки рухнут. Сейчас начинается самое интересное, эти деньги должны прийти в движение. И Кинжал знает, какое именно дело «предложить» сохранённым десяткам миллионов долларов. Кто будет это раскручивать? Желвак пусть останется в совете директоров отвечать за воровские деньги, а Кинжала давайте наймём вести «чистый» бизнес. Страна стала другой – опять, в который раз за последние годы. Какая «зона» нам подготовила авторитетного и образованного менеджера? А у нас есть Кинжал – хотя бы на год. Дальше видно будет. Мы же его не «коронуем»!

Хотя и воровскую «корону», если потребуется, можно забрать на следующий день. А отвечает пусть за него лично Желвак, – здесь я поддерживаю, это его пацан.

29

Голосование было открытое.

Девять – «за», шесть – «против».

Позвали Кинжала.

По традиции решение схода огласил самый старый «вор в законе» – грузин дед Вано.

– Братан! – начал он, – если так пойдёт и дальше, о тебе начнут песни слагать.

Ты назначаешься в холдинге главным и с завтрашнего дня головой отвечаешь за наши деньги. Пока на один год, а дальше – как бубна ляжет. Я хочу, чтобы ты запомнил одну вещь. Ты – пацан, хоть и правильный, но пока только пацан. Это не оскорбление, надеюсь, в нашей воровской иерархии ты разобрался. Но ты – не фраер и накажи всякого, кто тебя так назовёт. И пусть всем передадут, чтоб потом разборы не устраивать, – так сказал дед Вано.

Из-под кустистых седых бровей старый вор обвёл всех присутствующих в просторном «люксе» гостиницы тягучим неторопливым взглядом.

Он протянул Кинжалу небольшой увесистый пакет, схваченный подарочной ленточкой:

– Никому не показывай, потом посмотришь, когда один останешься. Это тебе от меня, на день рождения, – при этом он едва заметно подмигнул молодому назначенцу.

Кинжал оцепенел: никто не должен знать его старых биографических данных. А дед Вано явно поздравлял Анатолия Чекашкина с недавним тридцатилетием – 10 ноября.

Старый авторитет продолжал:

– Ты умеешь работать и пикой, и кулаками, и головой. Но обязательно научись поступать по-пацански. Это поможет в жизни и на твоей ответственной должности. Что это значит? Чти наш закон – его неглупые люди придумали. Прислушивайся к своему пахану – Желваку. Уважай старших, будь за справедливость. Возлюби своих врагов, только тогда ты их победишь. Помни: за такси, за музыку и за проститутку платится всегда. Не вздумай присвоить общественные деньги, наказание за это – смерть. В любой ситуации будь человеком, а не животным. Знай, братан, – как по-людски, так и по-воровски. Дай Бог, чтобы всем, кто за тебя проголосовал, не пришлось об этом пожалеть!

Кинжал не ожидал, что будет так волноваться.

Пришлось сделать над собой усилие, чтобы не пропустить ни одного слова, сказанного дедом Вано:

– Твои услуги щедро оплачены. Миллион – это многовато, да и рано нам с тобой в миллионерах ходить – слишком много вокруг нищих. Не обижайся и прими пятьсот тысяч долларов. Но зарплату на этот год тебе положили почти вдвое больше, чем хотели сначала, – девять тысяч баксов в месяц, в конверте. Сам догадайся, кто постарался. Будешь хорошо работать – будут весомые премии. С проблемами разрешаю обращаться лично ко мне, все слышали? Что на это скажешь, дорогой?

И Кинжал сказал не своим голосом, едва ворочая деревянным языком:

– Братва….. Благодарю сход за оказанное доверие… Приложу все силы… Спасибо за щедрое вознаграждение… Низкий вам поклон, дед Вано, за подарок.

После небольшой паузы он добавил:

– Прошу из этих пятисот тысяч долларов десять процентов отчислить в общак.

30

На выигранном у братвы бронированном «мерседесе-600» охрана отвезла Кинжала на новое место.

Это были четырёхкомнатные апартаменты в элитном доме на Малой Грузинской улице, обставленные в стиле европейского минимализма, с двумя ванными и огромной гостиной.

Ему понравился кабинет с новейшим мощным компьютером.

Его тихо потрясла библиотека, куда немыслимым образом из питерского жилища Чекашкиных перекочевали четыре с половиной тысячи книг. Он знал, сколько полок занимает этот бесценный капитал, и чтобы убедиться, что здесь всё и целиком, пересчитывать было необязательно.

Показывала новое обиталище Ликуша, в длинном красном платье с голой спиной, укладкой в стиле «порно-шик», – но какая-то грустная и потерянная.

Внушительный двуспальный «сексодром» хозяин воспринял как вызов и покушение на личную свободу. Этим делом Кинжал теперь занимался где угодно, но только не в постели, с которой были связаны травмирующие воспоминания о супружеской жизни.