Держиморда - Роман Феликсович Путилов Страница 23

За дверью пронзительно зажужжало, через несколько мгновений раздались торопливые шаги. Дверь резко распахнулась, на пороге квартиры стояла высокая стройная женщина в темном строгом платье. И это явно была не горничная.

— Э-э- барыня… — Замычал дворник.

— Он мертв?

— Да, простите, но уже несколько часов. Подскажите, куда положить тело, просто тяжеловато вашего мужа держать. — я влез в разговор с хозяйкой дома.

— Я не знаю… — женщина прижав ладони ко рту, смотрела на меня с отчаяньем, полными боли, мало что соображающими, глазами.

— У вас ванная комната и вода есть?

— Есть, а зачем?

— Потом расскажу, потащили, Афанасий.

Ванная комната была большая и удобная, места хватило и на живых, и на мертвых.

— Ну что, Афанасий, справишься?

— А что не справиться, дело нехитрое. Только окоченел он в позе больно неудобной…

— Значит ломать придется, что уж сделаешь. Давай, начинай, если что- зови, я помогу, руки ноги на место поставить, чтобы вид был благообразный.

Я вышел из ванной комнаты, а Афанасий, не мешкая, принялся разоблачать покойного.

— Простите, я не представился. Иван Степанович Котов, правовед. В некотором роде, коллега вашего покойного супруга. Как я понимаю, он в охранке служил?

Женщина в испуге отшатнулась от меня:

— Откуда вы узнали? Илья никогда в форме не ходил…

Я достал из кармана ошейник с бляхой.

— Вот тут бляха собаки, что лежала рядом с вашим мужем. Насколько я знаю, это был питомник охранного отделения.

— Значит это из-за Трефа…

— Трефа? Того самого?

Кличку самой знаменитой ищейки полицейского департамента, без всякого сомнения, знала половина России.

— Да нет, конечно. Это один из его сыновей. Просто, насколько я знаю, в полиции особо с кличками не мудрят, и Трефов там несколько. Скажите, Петр Степанович, что случилось с моим мужем?

— Простите, как к Вам обращаться?

— Извините, я не назвалась. Анастасия Михайловна Воронова, как я понимаю, теперь вдова.

— Точно я не знаю, Анастасия Михайловна, что там случилось, но могу предположить, что на него напала группа солдат или матросов, во всяком случае, там, возле подворотни и в подворотне, валялось с десяток винтовочных гильз. Ваш муж, надо полагать, отстреливался из пистолета и нагана, но противников было больше. Из подворотни, судя по следам, выволокли не менее трех тел, мертвых или раненых тяжело, сказать трудно. Собака тоже кого-то покусала, но нее несколько раз ударили штыком и, может быть, попали пулей, крови много, раны плохо видно.

— Собака тоже умерла?

— Когда мы уходили, еще была жива. Я ее завернул в пальто Ильи Никитича, чтобы ему не так холодно было в конце, все равно это пальто было испорчено.

— Спасибо вам, а то я думала, что пальто сняли его убийцы.

— Нет, они карманы обшарили, при нем не было ничего. Извините, но давайте вернемся к прощанию с вашим мужем. Нужна одежда, в которой его будут хоронить и широкий щит или дверь, на которую его пока можно будет положить, пока домовину не привезут.

И мой совет, одежду похуже соберите, покойному все равно, а вам еще выживать придется.

— Хорошо, я вас поняла, Петр Степанович. — хозяйка коротко кивнули и бесшумно вышла из комнаты.

Получив от Анастасии Михайловны одежду для мертвеца, я отправился в ванную комнату. Когда я проходил по коридору, из узкой щели, через приоткрытую дверь одной из комнат, на меня внимательно смотрел чей-то глаз. Судя по расстоянию до пола, глаз принадлежал ребенку лет пяти-шести, который встретившись со мной взглядом очень тихо прикрыл дверь.

Вдвоем с Афанасием мы одели труп в его последний наряд — простенький костюм с косовороткой, делающей Илью Никитича похожим на мастерового невысокого разряда. Все-таки смерть не красит, чтобы там не представляли себе молоденькие дурочки, готовящие самоубийство от смятения чувств, и представляющие себя в гробу, в белом платье и ослепительно красивой, какой при жизни не была.

А сейчас передо мной лежит обычный мужик с искаженным мукой лицом, Афанасий и я, к сожалению, посмертному гриму не обучены. Возможно, это была одной из личин его прошлой, невидимой для публики, службы, когда этот винтик огромной репрессивной машины Империи боролся с марксистским движением, да так, что Империя рухнула. Покойного, подложив одну из половинок дверей, положили на длинный стол в гостиной. Афанасий, получив от меня красненькую бумажную десятку, пообещал завтра решить вопрос с гробом, каким — никаким катафалком и похоронной командой и откланялся. Ладно, все что мог, я сделал, необходимо и своими делами заниматься.

— Анастасия Николаевна, позвольте мне тоже откланяться. У меня только один вопрос — у вашего мужа не было с собой бумаг в вашим адресом? Я боюсь, что понеся такие потери, его убийцы могут попытаться отыграться на вас. И вообще, если не секрет, куда он в такое время отправился вместе с розыскной собакой?

— Вы думаете, они могут прийти сюда? — женщина не на шутку испугалась:

— Господи, что же делать?

— Родственники в городе у вас есть? Или знакомые, которые смогут вас принять на несколько дней?

— Родственников нет, а знакомые, я думаю, найдутся.

— Оружие в дома есть?

— Должно быть, а что?

— Не вздумайте его использовать. Против вооружённых солдат оно вам не поможет. Лучше приготовьте все самое ценное, что можно было бы унести в сумке и постарайтесь, чтобы ребенок был готов через пять минут, пока они двери ломают, вы успели уйти через черный ход.

— А если они и с черного хода прийдут?

— Не думаю, чтобы они сейчас ходили с черного хода. Этим ребятам сейчас очень важно ходить там, куда их раньше не пускали. И все-таки, куда ваш муж отправился с собакой? Простите мою настойчивость, но я хотел отправится туда и сообщить, что Илья Никитич не сможет удалить время этим людям по независящим от него причинам.

— Это очень благородно с вашей стороны. И никакого секрета тут нет, просто наш разговор перескочил на другую тему. Мы видите ли, поиздержались в последнее время, со службой мужу, так же пришлось распрощаться, поэтому он договорился со своим знакомым промышленником, господином Пранком Генрихом Гобольтовичем, за небольшой гонорар, помочь в каком-то деликатном деле. И Треф ему в этом деле должен был помочь. Живёт господин Пранк на набережной реки Мойки, я сейчас запишу вам адрес.

— Спасибо, я так запомню. И, если что-то может быть от меня понадобится, то смело пишите сообщение, которое можно передать через дом купца Пыжикова, он тоже на набережной проживает, только реки Фонтанки, дом сорок девять.