Черный октябрь - Алексей Птица Страница 23

Ещё в последнее время в Аддис-Абебу зачастили дипломатические миссии. Приезжали они отовсюду, иногда даже из стран третьего мира. Зачастили всякие министры из доминионов Франции, якобы чтобы порешать разные вопросы. Но большинство вопросов без Бинго не решалось. Генерал Абале Негаш вообще всех отфутболивал и ни на какие посулы не вёлся. Его позиция оказалась жёсткой и принципиальной: без Бинго он ничего решать не собирался. Увы!

Поэтому Мелесу приходилось постоянно выкручиваться, придумывать всякие поводы и отмазки из разряда: в этот раз договориться никак не получится, но вот в следующий — обязательно. Фальшь чувствовалась. Сначала все удивлялись, потом пытались давить на него, но без особого результата. Да если бы у него была возможность сделать хоть шаг вперёд или назад, он бы его сделал!

Однако возможности такой не было. Его вплотную прижали к стенке, и теперь он не мог сделать шаг ни влево, ни вправо, ни вперёд. Прямо как в старом, но актуальном анекдоте, что рассказал ему когда-то один военный советник со знаковой фамилией Валилесчук.

'Раннее утро, к пешему маршу по маршруту Бендеры — Магадан готовится колонна пленных бандеровцев.

Начальник конвоя:

— Так, шушера! Шаг вправо, шаг влево — побег, прыжок на месте — попытка улететь! Конвой стреляет без предупреждения!

Один бандеровец спрашивает соседа:

— Мыкола, шо вин казав?

Тот отвечает:

— Вин казав: хто не скаче — той дойде!'.

Вскоре все поняли, что не Мелес решает, каким быть будущему Эфиопии и Джибути. «Значит, последнее слово за военными», — пришли к логическому выводу французы. Однако и эфиопские военные лишь отделывались общими фразами да обещаниями. Частично они вроде бы и шли навстречу, но исключительно ради того, чтобы тут же откатиться на исходные позиции. То есть: один шаг навстречу, два шага назад.

Долго так продолжаться не могло! И вот Бинго, наконец, приехал, и Мелесу предстоял непростой разговор с ним. Нужно убедить его в сотрудничестве с кем-нибудь, иначе…

С раннего утра Мелес уже находился в своём кабинете и был буквально преисполнен желанием поскорее начать разговор с полковником. Вскоре в сопровождении небольшой охраны подъехал и Бинго. Легко соскочив с подножки бронеавтомобиля, он зашёл в правительственное здание и через пару минут появился на пороге кабинета Мелеса.

— Давно не видел тебя, Мелес! — сказал Бинго, пожав руку своему ставленнику, и уселся на предложенный стул. — Рассказывай!

Мелес внимательно осмотрел Бинго: тот изменился. Впрочем, не сильно. Просто теперь сразу чувствовалось: этот человек с непростой биографией. Он словно ящик Пандоры: никогда не знаешь, что из него вылетит в следующий момент. Некоторые ларцы без особой нужды лучше не открывать. Но, как бы ни хотелось, а открывать придётся, иначе хуже будет всем.

— Рассказывать я могу долго, да ты и сам уже, наверное, много знаешь.

— Знаю, конечно, но не много. Я занимался другими делами, хотя не забывал и о вас. Точнее, то, чем я занимался, способно сильно повлиять на будущее нашей страны.

— Гм. У нас наступили такие времена, что пришла пора выбирать себе союзников из числа европейских держав. Самим нам придётся очень туго, особенно если они объединят против нас свои усилия.

— Интересно. И что же послужило поводом для столь пессимистичного прогноза? А, Мелес?

— Просто, в отличие от тебя, я не вижу повода для оптимизма. Всё очень серьёзно. Нас скоро буквально порвут на тряпки!

— Ты с кем-то вёл переговоры?

— Конкретно до переговоров дело не дошло, но общался плотно. И с англичанами, и с французами, и с американцами. У всех одни и те же требования: наладить контакты, принять их помощь и руководство. Кроме того, всех, с кем я разговаривал, интересуют наши лекарства. И вот здесь я обнаружил: все ниточки опять ведут к тебе. По крайней мере, ты точно об этом что-то знаешь.

— Я многое знаю. Но разве я обязан делиться своими знаниями со всеми?

— Нет, конечно. Однако они проявляют всё больше и больше настойчивости…

— Ну и что? Эфиопия становится сильнее. Мы получили хорошее вооружение и много технических и военных специалистов. К нам даже приехали немецкие генералы, с целью сделать из нашего негритянского боевого войска настоящую европейскую армию. Не думаю, что после всего этого к нам полезут европейцы.

— Но у них есть самолёты, и они… — начал было Мелес.

Но Бинго его перебил:

— И они не дураки! Они великолепно понимают, что теперь у нас есть средства для борьбы с ними. Ты знаешь, почему Россию так никто и никогда не смог победить? И почему Англия так долго правила морскими путями, что до сих пор считает себя главной морской державой и везде лезет?

— Нет. Да и зачем мне это?

— Для общего развития, Мелес, — проговорил Бинго и начал небольшой экскурс в историю: — России принадлежит самая большая территория в мире. Может, не самая лучшая территория: некоторые районы практически не заселены, да и климат, честно говоря, в большинстве регионов неважнецкий… Но кто ещё смог создать настолько большое государство? Его уже пилят тысячи лет и всё никак не распилят! Оно всё такое же огромное, как и прежде. И при этом входящие в состав России республики и автономные округа не являются колониями. А Англия — это остров пиратов, со всеми вытекающими. Так что у нас есть будущее, даже несмотря на давление наших потенциальных европейских и заокеанских «друзей». Но в одном ты всё же прав: внешняя поддержка Эфиопии жизненно необходима. СССР выпал из обоймы. Стран соцлагеря больше не существует. Осталось всего три игрока, и ты их уже перечислил. Есть ещё, правда, ЮАР и Китай… Но им сейчас не до нас. Им бы со своими проблемами, разобраться. И в ЮАР эти проблемы слишком уж схожи с нашими и тоже напоминают змеиный клубок. Но, похоже, что их клубок змей рискует сдохнуть раньше, чем наши змеюки.

— Да! Вот и я о том же, Бинго. Мало того, что Эфиопия в кольце врагов, так у нас ещё и почти нет собственной промышленности и образованных кадров для её создания, мы испытываем недостаток врачей и учителей. Лишь сельское хозяйство более или менее развито. Но и на него особо рассчитывать не приходится: что ни год, то засуха.

— Почему же? Кроме многочисленных плантаций какао и кофе (кстати, весьма способных повлиять на конечную себестоимость этих продуктов на мировом рынке) у нас есть и полезные ископаемые. Тебе же известно, что только это имеет значение для сильных мира сего? Также мы являемся своеобразным сухопутным мостом, связывающим Африку как с севера на юг, так и с востока на запад. И не забывай, что именно мы сейчас контролируем Баб-эль-Мандебский пролив и легко можем заблокировать транспортировку нефти в Европу. А везти её в обход Африки просто нерентабельно: цена вырастет чуть ли вдвое. Строить же нефтепроводы через политически нестабильные регионы тоже весьма затратно, да и рискованно. Так что в любой момент мы можем сделать ход конём.

— Я согласен с тобой, Бинго. Но ты ведь понимаешь, что в случае, если мы заблокируем пролив или дерзнём напасть на Египет, нас закопают в песок ещё живыми. У Египта сильная армия и не менее сильные союзники. Англия не даст его в обиду.

— Гм, а если на нашу сторону встанет та же Франция?

— Ты настолько уверен в том, что мы сможем с ними договориться? И они нам помогут?

— Нет, не уверен. Вообще-то я и не собираюсь нападать на Египет. Это так, к слову пришлось. Наше геополитическое положение не даёт нам на это право. Мы ещё пока слишком слабы. Да и проще договариваться, чем воевать. Однако, весь парадокс ситуации заключается в том, что «договариваться» с нами начнут лишь тогда, когда мы станем сильными. Сейчас мы такие. Но это продлится недолго, если мы не предпримем никаких мер. А на перевооружение и подготовку армии всегда нужны деньги. Скажи, у нашего государства есть лишние деньги?

— Лишние⁈ Да мы едва сводим концы с концами! И то благодаря тому, что отменили большинство государственных монополий, дав людям возможность зарабатывать. Монополии держали рынок и тормозили развитие экономики. Теперь львиная доля налогов поступает от частных предпринимателей и фермеров. И поступает их даже больше, чем мы ожидали. Сельское хозяйство постепенно оправилось от засухи, и народ пришёл в себя после нескольких лет голода, разрухи и войн. Эфиопия восстанавливается, но пока этот процесс идёт слишком медленно. И одной из причин является то, что мало кто рискует делать инвестиции в развитие нашей промышленности и другие отрасли хозяйства.