Путь отчаянных - Сергей Иванович Зверев Страница 23

легче не становилось. Русские (а в том, что это они устроили перестрелку, он ни минуты не сомневался) очень близко подошли к их аэродрому-базе. Не надо быть пророком, чтобы догадаться, что они здесь ищут. Если Николсон узнает об этом, ему не миновать жестокого наказания. Значит, устранять «досадную оплошность» надо немедленно. Или... Касым вдруг сообразил, что настал тот самый удобный момент, чтобы возглавить всю организацию.

Он рывком вскочил с лежанки и уставился пустым взглядом в стену. Или устранить самого Николсона! Самый простой способ – убить его этой ночью, пока он спит. Вот только кому поручить такое важное дело? Алихамат верен ему, но вряд ли сможет это сделать. К тому же он – его человек, поэтому первое подозрение падет на самого Касыма. Конечно, ему, главе службы безопасности, некого бояться. Но опасения, что кто-то может поддержать Николсона, все равно были. Недаром же этот белый смог в свое время увести большую часть арабов из «Талибана», прихватив у них два истребителя и обслугу к ним.

«Тут нужен какой-то хитрый ход, – возбужденно думал Касым, – чтобы бить наверняка, чтобы не произошло осечки. А что, если...»

– Алихамат! – опять позвал он слугу. – Срочно позови ко мне Махди и Немейри! И будь готов объявить общий сбор. Заодно узнай, чем занят янки. Иди!

На аэродроме базировалась не вся группировка Николсона, а только ее часть. Остальных своих людей Джеймс разбросал по окрестным деревням, где жили преимущественно неграмотные и суеверные крестьяне, которым легко было запудрить мозги. Официально боевики охраняли земледельцев от неких банд, якобы бродивших по округе. Отчасти это было правдой. Южный Судан жил в основном за счет скотоводства и земледелия, выращивая кунжут, арахис, просо, сорго, финиковую пальму. На орошаемых землях возделывали хлопок. В некоторых провинциях собирали гуммиарабик – сок некоторых видов акаций, из которого делали клей. Выращенную продукцию сдавали государственным сборщикам, которые безбожно обирали крестьян. Поэтому среди населения были распространены не только воровство и открытый грабеж, а порой доходило до серьезных стычек, похожих на небольшие военные операции. Так что предложение Николсона содержать на довольствии собственное войско многие деревенские старейшины восприняли с радостью. Правда, она была недолгой. Слишком уж развязно вели себя охранники, и убыток от их бесчинств был значительно больше, чем мог быть от грабителей.

Когда в комнатенку к Касыму втиснулись верные лично ему полевые командиры Махди и Немейри, он уже знал, что ему делать и как себя вести.

– Я считаю, – без всяких предисловий заговорил Касым, – что наш мистер Николсон изжил себя и перестал пользоваться заслуженным авторитетом. А его последняя авантюра с русским самолетом вообще была самой крупной ошибкой, из-за которой под угрозу поставлена вся наша организация. Теперь русские ищут этот самолет по всей Гумхурия ас-Судан. И чем это закончится, не известно даже Аллаху. Я слышал, что русские очень настойчивы и, по моим сведениям, уже устроили бойню в Вау. – Касым откровенно лукавил, потому что команду о захвате «Ан-124» отдал лично он. Узнав о том, что самолет принадлежит российским ВВС, Николсон недовольно поморщился, но смолчал. – К тому же, – продолжал он, – в последнее время мы не провели ни одной значимой акции. А это разлагает людей. И вообще, почему нами, правоверными мусульманами, должен командовать неверный, который не соблюдает наших законов, не совершает намаз и даже не знает Коран?

– Он не принимал ислама, – осторожно возразил Немейри, – и не должен этого делать, господин.

– А что он должен делать? – чуть повысив голос, спросил Касым. – Развращать нас своими пьянками? Сколько правоверных начали пить запрещенный Магомедом виски?

И здесь Касым был не совсем откровенен. Он сам не отказывался от хорошей выпивки, но умел это тщательно скрывать, так, чтобы никто об этом даже не догадывался.

– Словом, янки надо убирать, – подвел он итог. – Я считаю, что нас должен возглавить другой человек.

Командиры недоуменно переглянулись, а Касым украдкой наблюдал за ними, стараясь определить, согласятся ли они поддержать его.

В комнату просунулась голова Алихамата, и он шепотом позвал:

– Господин, белый начальник выпил всю бутылку и теперь спит. Что мне делать дальше?

– Иди к себе и не мешай, – поморщившись, приказал Касым. – Я считаю, что сейчас самое время связать его и выдать русским, тогда они не станут нас беспокоить. Заодно мы выпустим летчиков, которые сидят у нас. Только так мы сможем избежать разоблачения.

Подобные разговоры давно велись среди боевиков, живших в аэродромных казармах. Не сказать, что люди были слишком недовольны Николсоном и стилем его руководства, но от долгого бездействия всегда приходят крамольные мысли. Сам Джеймс этого не замечал, считая, что все его боевики абсолютно надежны, и уповая на свой авторитет.

– У тебя есть план, Касым? – неожиданно спросил Махди. – У янки своя охрана...

– Из арабов, – договорил за него Касым. – Не забывай об этом. А план прост: надо собрать всех бойцов, имеющихся в наличии, ворваться к нему и связать его, пока он спит. Так будет проще, он не успеет оказать сопротивления.

– А если все-таки успеет? – с сомнением в голосе спросил Немейри. – Ведь тогда начнется стрельба, погибнут люди...

– Э-э-э, – вскинув вверх палец, протянул Касым. – С каких пор ты стал бояться стрельбы и трупов? Идите и готовьте людей! Через час у вас будет новый начальник.

Полевые командиры покорно поднялись и вышли на улицу. Глядя им в спины, Касым с сомнением покачал головой, а дождавшись, когда те отойдут достаточно далеко, достал из-под подушки мощный «кольт-комбат», проверил обойму, дослал патрон в патронник и, засунув пистолет за пояс, тоже вышел из комнаты.

По тому, как вели себя его «соратники» во время разговора, он понял, что «переворот» ему придется делать в одиночку.

Дойдя до домика, в котором жил Николсон, Касым легко взбежал по лестнице и тихо открыл дверь. Джеймс спал на кровати, одна рука свесилась и касалась пола. На столе стояло две бутылки «Джонни Уокера», одна была пуста лишь наполовину. Николсон редко позволял себе напиваться до такого состояния. Видимо, случилось что-то из ряда вон выходящее. Касым усмехнулся, глядя на спящего пьяного командира, и не обратил внимания на странно заострившийся нос, на большие темные круги под глазами и приоткрытый рот.

– Я долго мечтал об этом, – прошептал он, приставляя ствол «кольт-комбата» к виску Николсона и взводя курок.

Касым так никогда и не узнал, что произошло. Он даже не почувствовал боли в спине от кривого и узкого кинжала, острое лезвие которого с легкостью пробило плоть и