До основанья, а затем… - Роман Феликсович Путилов Страница 23

— Серафима Карповна! Что вы там про Гришку рассказывали?

Гришка оказался помощником присяжного поверенного, Григорием Владимировичем Обломасовым, появившимся в окружении жены покойного Пыжикова — Марии Андреевны, около трех месяцев назад.

Тетка несколько раз говорила, доверчивому по отношению к жене, что Машку давно за распутство поучить надо, но купец, человек в житейских вопросах прожженный, в отношении жены, дамы с виду строгой и чопорной, только отмахивался.

После смерти купца, вдова выгнала дочь убитого в квартиру тетки, своего поверенного же стала принимать практически круглосуточно. Оставшись без средств существования, дочь и тетка купца, начали жить скромно, вывернув все накопления пожилой родственницы, но тут, на пороге и этой квартиры появился Гришка и, делая вид, что с обитателями квартиры не знаком, стал, угрожая каким- то документом, требовать, чтобы обитатели жилья его немедленно покинули, так как квартира была продана некому господину Соколову Ивану Яковлевичу накануне революционных событий в столицу.

Глава десятая

14 марта 1917 года

«…выпили все шампанское и с эстафетой выписывали из Томска. С радости напоили не только мужчин, но и дам, кто не пил, тому лили на голову, а на другой день хозяева рассылали с посланцами подарки гостям, у которых было попорчено платье. Поили шампанским прислугу, а потом и лошадей. На одном пикнике пьяная компания золотопромышленников чуть не изжарила вместо барашка одного уполномоченного Голубкова».

Описание загулов красноярских золотопромышленников.

— Владимир Николаевич! — обратился я к вахмистру: — Пожалуйста, оставь здесь трех бойцов, пусть берут под охрану эту квартиру. Если кто-то сюда явится, пусть, по возможности, задержат явившихся или держат здесь оборону.

Дождавшись, когда мой заместитель выполнил распоряжение и проинструктировал бойцов, я продолжил.

А ты с остальными бойцами езжайте по этому адресу. — я набросал записку с местоположением второй квартиры покойного купца Пыжикова: — Если вас в квартиру впустят, то задерживайте всех там присутствующих, либо блокируйте квартиру в парадной и черного хода и никого не выпускаете. Я здесь закончу и скоро буду у вас. Пулемет оставьте.

Дождавшись, когда милиционеры, гремя оружием и амуницией, повалили вон из квартиры, я осадил перед собой обоих женщин и приступил к допросу.

Серафима Карповна, кроме истеричных выкриков, что все имущество покойного купца должно перейти дочери, а не «профурсетке Машке», полезной информацией поделится не смогла. Дочь Анна же вспомнила, что как-то раз заезжала вместе с отцом в нотариальную контору, расположенную на Литейном проспекте, но подробностей разговора купца и нотариуса она не помнила. Ей просто подали чай и пирожное из кондитерской на противоположной стороне, и девушка в разговор взрослых мужчин практически не вслушивалась.

Записав показания дам, я тут же признал их потерпевшими по уголовному делу и вынес постановление о его возбуждении по части второй статьи пятьсот девяносто три Уголовного уложения Российской империи от 1903 года.

Сговорившись с Анной на завтрашнюю поездку на Литейный, чтобы отыскать нотариальную контору, которую девушка помнила только визуально, я сложил бумаги в офицерскую сумку, вскинул на плечо пулемет и посоветовав бойцам не спать на посту, покинул квартиру Серафимы Карповны.

Когда я тебя в руках ручной пулемет, остановка местного аналога такси — легкой пролетки, проблемой не является. Как по мне, извозчик назвал цену за проезд ниже низкого, и лошадка всю дорогу скакала, как заведенная. Получив свой полтинник, кучер попытался сунуть мне сдачу в размере рубля, но я взяток не беру. У ворот дома покойного купца стоял грустный дворник Мирон, под левым глазом которого наливалась сочная гематома.

Увидев меня, высаживающегося из пролетки, Мирон суетливо распахнул калитку и замер по стойке смирно испуганным сусликом.

— Мирон, здорово, что случилось?

— Упал, ваше высокоблагородие.

— Милиционеры там? — я махнул рукой в сторону дома.

— Там, там! — мелко закивал головой дворник: — там они пребывают. Только там стреляли.

Совсем плохо. Я, двигаясь вдоль стены, дошел до парадного, и осторожно заглянул туда. Между площадками первого и второго этажа, оперев стволы винтовок на перила, направив их на дверь квартиры покойного купца, сидела пара милиционеров.

— Как дела бойцы? Никто из наших не пострадал?

— Не, все за углом стены стояли, как учили. Они изнутри стрелять начали, ну мы им ответили. Но дверь толстая, мы тут долго можем перестреливаться.

— А где Куценко? — спросил я о вахмистре.

— Он пошел черный ход проверять.

— Понятно. Давайте, держитесь тут, скоро что-нибудь подвезем и туда войдем без потерь.

— Без потерь это хорошо, а еще лучше закончить побыстрее, а то обед скоро. — философски заметили бойцы.

— Стоп. А почему телефонный провод не перерезали?

— Какой?

— Ну вот! — я ткнул пальцем в переплетенный двойной кабель, изолированный черной бумагой, идущей из квартиры Пыжикова: — а эти варнаки может быть сообщникам телефонировали, и сюда целая банда на выручку мчится.

Штук — нож карабина «Арисака» с трудом, но медные жилы перепилили, надеюсь на выручку осажденным в квартире типам никто прийти не сможет, а то мы из осаждающих легко можем превратится в осажденных.

Вахмистра я встретил на улице.

— Петр Степанович, хорошо, что вы приехали. Какие будут приказания?

— С черного хода тоже дверь крепкая?

— Да, почти такая же.

— Давай подумаем, как лучше сделать.

Мы обговорили несколько вариантов штурма. Когда я рассказывал вахмистру, что, в довершении всего мы я могу спустится на веревке с верхнего этажа, войти в квартиру через окно, после чего, сметая все перед собой огнем «Мадсена», зачистить квартиру, на верху, с звоном стекла, распахнулось одно из окон, раздался истерический женский крик, в котором я опознал голос безутешной вдовы купца. Сверху раздалось несколько быстрых выстрелов, пули вонзались в оттаявший от снега грунт примерно в метре от нас. Мы с вахмистром бросились к стене дома ища укрытие, я вскинул ствол пулемета, готовясь срезать очередью тонкую руку с зажатым револьвером, высунувшуюся из окна, но рука успела исчезнуть — кто-то, поумней хозяйки квартиры, втащил, впавшую в истерику, Марию Андреевну Пыжикову.

— Вот сука, чуть не попала! — вахмистр стал отряхивать шинель.

— Не говори, Владимир Николаевич! — я тоже был изрядно напуган и раздосадован: — Ничего, сейчас мы им устроим.

Примерно через час я подошел к двери квартиры и встав сбоку от изрядно побитого пулями дверного полотна, интеллигентно постучал.

— Кто там? — раздался из-за двери гнусавый голос.

— Милиция, откройте пожалуйста, у нас постановление на обыск.

— Сейчас открою! — из-за двери дважды выстрелили, на коричневой поверхности появились свежие отверстия, противоположная от двери стена вздыбилась фонтанчиками сухой штукатурки: —