Владимир Моргунов - Серый кардинал Страница 24

Бирюков подивился, как ловко Клюев растворился-исчез — словно шторка за объективом фотоаппарата сработала, но тот десяток секунд, что он пережидал, показался ему вечностью.

— Николаич, быстро сюда! — услышал он наконец свистящий шепот.

Бирюков живо юркнул в прихожую.

— Дверь захлопни.

Бирюков, стараясь не прикасаться к двери ладонью, неловко толкнул ее запястьем.

— Менты здесь рыться не будут, — наверное, Клюев комментировал его действия.

В руке Клюева сверкнул маленький электрический фонарик.

— Молодец. Рытова, вполне точно сообщила мне координаты этой коптилки. Нашел почти сразу.

Бирюков был ошарашен: он что, наличие засады проверял или все время искал фонарик?

— Николаич, ты в каком месте вражину грохнул, где он лежал?

Луч фонарика заскользил по паркету.

— Вроде здесь, — неуверенно произнес Бирюков, — Но кровь должна была остаться.

— А им ни к чему следы оставлять. Они были просто счастливы, когда, придя сюда, обнаружили дверь незапертой. И павших братьев убрали, и паркет вытерли. Больше они ничего здесь не делали?

Он не спеша прошелся по всем комнатам. В гостиной и в самом деле было разбито балконное окно. Все правильно, проникли снаружи, осколки внутри валяются.

— Все больше я тобой восхищаюсь, Николаич, — тихо сказал Клюев, — как же ты их двоих не побоялся, да еще вооруженных?

— Так ведь я как тот калмык или какой-то другой друг степей по расхожей байке барана целого съедает за раз, — таким же приглушенным голосом ответил Бирюков. — Барана-то ему из-за спины подают, отдельными кусками. А ежели бы всего сразу увидел, ни за что не съел бы. Одного я вообще не видел, а другого увидел сразу, раздумывать некогда было.

— Как бы там ни было, Николаич, ты профессионалов завалил. «Спецуру». Может быть, ребятишки имели раньше — или теперь имеют — отношение к армии или к «конторе». Но почерк у них… шкодливый какой-то.

Они неспешно покидали квартиру Рытовой, не забыв захлопнуть за собой дверь.

Уже в машине Клюев произнес:

— Я больше всего боялся на двери печать обнаружить. То есть, ментовскую печать. Ситуация, что и говорить, расхожая: дверь могла приоткрыться, кто-то из зловредно-внимательных соседей мог полюбопытствовать и… Но можно, ха-ха, представить и вообще комическую ситуацию: ментов вызывают, а те не реагируют. А чего — изрешетят из «Калашниковых», а вдове медальку посмертную передадут и помощь в размере годовой зарплаты. А потом вдову и детей если они имеются, напрочь забудут. Что же, будем считать, что квартира Рытовой снята с чьего-то контроля. Чего мы наверняка не можем сказать о квартире господина Рогунова и о квартире господина Клюева тоже. Будут мстить за смерть павших товарищей. Но ведь мы их, козлов, не трогали, Николаич, они же первыми начали. А они, сцепив зубы и оставляя глаза сухими, теперь…

— Извини, Женя, я не шибко во всей этой кухне разбираюсь, — перебил его Бирюков. — Тебе, как профессионалу, конечно, виднее, но сдается мне, что это не «контора».

— Так-так-так, Николаич, это уже интересно. А почему ты думаешь, что это не «контора»?

— Ну, честно говоря, я не знаю достаточно определенно, на что твои коллеги способны, так, понаслышке только… Но так грубо они работать, наверное, не стали бы. Это во-первых. А во-вторых, зачем им на балкон карабкаться? Они на законных основаниях могли бы потребовать от Рытовой, чтобы она им дверь открыла. Показали бы свои удостоверения — даже в глазок, если бы она опасалась впускать — и все в ажуре.

— Браво, Николаич! Ну конечно же, все очень логично. Если не принимать в расчет ту версию, что и «контора» могла быть замешана в чем-то… антиконституционном, одним словом. Влад-то вон какой шустряк! В Швейцарию мотался к «гномам». Знаешь всякие расхожие ситуации — «золото партии» и тэдэ, и тэпэ.

— «Контора» сделала бы обыск у Рытовой, а эти, похоже, ничего и не искали. Просто ждали того, кто придет. Не проявляли никакой инициативы, словно приказ чей-то исполняли.

— Значит, не «конторские»? — Бирюкову показалось, что Клюев усмехнулся в темноте.

— Конечно. Те, если даже не стали делать обыск, уничтожили бы все, чтобы и другой никто не нашел. Ну, в случае, если они компромат какой искали на партию эту самую или на себя. Пожар бы устроили, сделав все так, что комар носа не подточил бы — очень достоверная имитация короткого замыкания.

— Верно, Николаич, литературы, ты, наверное, много по этой части прочел.

— Не подкалывай, Женя, дай мысль развить.

— Развивай, молчу.

— Вот, а «крутые» ребята, если бы им Влад задолжал что, вообще квартиру Рытовой вверх дном перевернули бы, а потом уж сожгли и имитациями бы себя не затрудняли. И так называемой российской мафии здесь не наблюдается, во всяком случае, самого вульгарного eе варианта.

— Ну, сэнсей, гениально. На этот раз я вполне искренне это говорю. И кто же это по-твоему был?

— Не знаю, Женя. Организация — это точно. Однако, как ты недавно выразился, со шкодливым почерком. Не хотят «светиться», хотя могут достаточно много. Как мячик палкой из-за забора достают.

— Ладно, Николаич, куда мы теперь поедем?

Бирюков повернулся и внимательно посмотрел на него — лукавое выражение вроде бы мелькнуло в лице Клюева, насколько это можно было уловить при слабом освещении.

— На квартиру Рогу нова, куда же еще, — проворчал Бирюков.

— Ты уверен, что нам туда надо ехать?

— Будто ты сам в этом не уверен…

— Все ты вперед знаешь, — деланно засокрушался Клюев. — Сколько у нас времени? Без двадцати одиннадцать. Время, конечно, еще раннее для таких дел, погодим.

К дому Рогунова они подъехали в час двадцать.

— Так-так-так, — деловито начал Клюев, выйдя из автомобиля. — Где же этот искомый балкончик, где окошечки? «Сквозь чугунные перила ножку дивную продень». Придется ножку продевать, сквозь дверь тут не проломишься. Дверь у него раза в два покрепче, чем у Рытовой. Я ему визит наносил месяца два назад, за полчаса до весны.

Дом был еще дохрущевской постройки. Пятый этаж, на котором размещалась квартира Рогунова, находился примерно на той же высоте, что и седьмой в домах, построенных позже. Хорошо еще, что пятый был этажом последним. Входная дверь подъезда открывалась жильцами изнутри, после вызова по переговорному устройству, и представляла проблему трудноразрешимую. Наивно было рассчитывать на то, что, нажав все кнопки сразу и прокричав пьяным голосом: «Маня, отвори, это я — Ваня!», можно было услышать долгожданный щелчок автоматической защелки изнутри. Нет, в результате — в лучшем случае — послышались бы только угрозы вызвать милицию.

Но худа без добра не бывает. На глухой торцовой стене висела пожарная лестница — ржавая на ощупь, когда Клюев, подпрыгнув, ухватился за нижнюю перекладину, но обещавшая не рухнуть хотя бы под его весом. Клюев повисел, подергался, пораскачивался, потом спрыгнул, отряхнул ладони от ржавчины и сказал:

— Бывает, что и медведь летает, Николаич. А теперь я должен продемонстрировать тебе старый фокус под названием «Рояль в кустах». Надо сыграть ночную серенаду, а не на чем. Сейчас приволочем.

Сбегав к автомобилю, он вернулся с мотком отличной капроновой веревки.

— Парня в горы тяни, рискни, — подмигнул Клюев. — Ты чуть потяжелее меня, стало быть тебе предстоит послужить противовесом. Устроишься за коньком крыши, как раз напротив вожделенного балкона, подождешь немного, а потом войдешь в квартиру нашего общего друга Рогунова как цивилизованный человек. Номер его квартиры — тринадцатый. Это на переговорном устройстве, а на пятом этаже ты специфическую дверь найдешь сразу. За ней и размещается логово Влада.

Бирюков с сомнением посмотрел на свою обувь — жесткая подошва из какой-то синтетической дряни, к тому же почти гладкая. Ему вспомнился старый фильм, где неподражаемый Лино Вентюра, изображавший то ли полицейского комиссара, то ли старшего инспектора, шастал со своим молодым помощником по крышам. Молодой помощник обулся в кеды. Чего уж проще. Если бы полицейский комиссар задумал прогуляться, например, по кратеру вулкана, то его помощник надел бы огнезащитный скафандр. Такую мелочь можно приобрести в любом магазинчике даже в провинциальном городишке Франции. Да что там французский полицейский — Холмс обязательно предложил бы Ватсону приготовить туфли на войлочной подошве, если бы они шли на какое-то дело.

— Тебя подсадить, Николаич? — то ли Клюев по своему истолковал его колебания, то ли столь своеобразно пошутил. Что же — шутки Клюева достаточно оригинальны.

— Как-нибудь сам справлюсь, — сердито проворчал Бирюков.

Он подпрыгнул, вцепился в шероховатое железо, подтянулся, забросил ногу на нижнюю перекладину, стал влезать по лесгнице, стараясь производить меньше шума. Клюев поднимался следом за ним.