Михаил Серегин - По прозвищу Китаец Страница 24

Мужчина, ведший «бабищу» под руку, составлял с ней смешной и трогательный контраст: щуплый, в очках, с благородно очерченным лбом, с аккуратной седеющей бородкой и меланхоличным взглядом, он напоминал своей интеллигентной внешностью какого-нибудь писателя или доктора наук.

Женщина же поражала не только своей крестьянской статью и тучными формами, но и до ужаса простонародным лицом. Жидкие светлые волосенки при помощи шпилек кое-как держались на ее грубом черепе. Ни капли косметики. Нос картошкой, прямые, как у клоуна, брови и молочно-голубые, застывшие в недоверчивом прищуре глаза, кожа вокруг которых была изборождена довольно глубокими морщинами, вкупе с тяжелым подбородком и тонкими губами, очертания которых были как бы смазаны, составляли «очарование» этой безобразно стареющей особы. На даме был золотопарчовый френч.

«С претензией, однако», – незаметно улыбнулся Китаец.

– Думает, что ты какой-нибудь мен от бизнеса, а я – твоя девчонка или даже проститутка, – с раздражением произнесла Лиза.

– Ты очень мнительна, дитя мое, – потрепал Китаец Лизу по щеке, – давай-ка все-таки пообедаем.

С этими словами он наклонился и, страстно обняв свою не меньше «бабищи» шокированную секретаршу, закрыл ей рот горячим, как песок Сахары, поцелуем.

Лиза чуть не задохнулась – от негодования, смущения и… счастья. «Бабища» даже забыла сунуть свои напоминающие мясные обрубки руки в рукава галантно распахнутой ее спутником норковой шубы.

– И такие уродины ходят в норке, – прокомментировала Лиза, которая пыталась этой репликой справиться с тем тревожно-блаженным оцепенением, в которое поверг ее вызывающий, по мнению «толстомясой», жест Танина. Он был очень доволен своей «режиссерской» находкой, в результате которой «бабища» окончательно окосела. Если раньше она с законным, как, наверное, казалось ей, недоверием пялилась на подозрительно красивую разновозрастную парочку, то теперь ее взгляд выражал не просто неодобрение – возмущение.

Подурачившись таким образом, Танин с непроницаемым лицом взял Лизу под руку и повел в зал.

– Ну ты даешь, Танин, – жеманно восторгалась она, стараясь шагать как модель – с прямой спиной, шевеля бедрами и надменно улыбаясь. – Что ты себе позволяешь?

– Считай, что это проявление отцовской нежности, – Китаец слегка наклонил голову влево. – Как ты смотришь вон на тот столик у окна?

Но ответить Лизе помешала бесшумно подлетевшая к ним официантка.

– Молодые люди, – подобострастно заблеяла она, – пройдите, пожалуйста, туда, – она тыкнула выставленным подбородком в сторону правой стены. Меж двух занятых столиков маячил один свободный.

Надо сказать, что зал ресторана состоял как бы из нескольких помещений, плавно переходящих одно в другое. Их разделяли только арки.

– О'кей, – Китаец без особого энтузиазма взглянул на густобровую и отвислозадую официантку, а потом перевел взгляд на Лизу: – Тебе как, дорогая?

– Мне все равно, – пародируя его наигранно-манерный тон, ответила Лиза.

– Вот и славно. Меню на столе. Через минуту я буду в полном вашем распоряжении, – улыбалась официантка.

– Так уж и в полном? – с шутливым недоверием спросил Танин. – Не верю! – произнес он в манере Станиславского, придав своему пластичному голосу торжественную убежденность с оттенком старческого брюзжания.

– У тебя хорошее настроение? – подняла на него свои большие глаза Лиза. – Нам светит гонорар?

– Садись, Лиза, – он с неуклюжей клоунской грацией, пародируя не то Фигаро, не то Бумбараша, отодвинул стул.

Лиза медленно опустила свой аппетитный задик на мягкое гобеленовое сиденье.

– Изучим меню, – с серьезным видом сказал Китаец, садясь напротив.

Как раз в этот момент зазвучала танцевальная мелодия. Тягуче-мечтательная и знакомая. Только Китаец никак не мог вспомнить, откуда она.

– Икру и шампанское! – зажигательно воскликнула Лиза, решившая, видно, поддержать пародийно-веселую настроенность своего шефа.

– А что, – исподлобья глянул на нее Китаец, – это мысль! А на второе?

– Мясо в горшочках…

– Болгарское рагу? – Китаец углубился в изучение меню.

– Что это за рагу?

– Мясо с овощами, – разъяснил Китаец.

– О'кей, – подражая ему, беззаботным тоном произнесла Лиза.

– А я себе попурри закажу, – улыбнулся Китаец.

– Попурри? – удивилась Лиза. – Это что-то типа Поля Мориа?

– Нет, – рассмеялся Китаец, – это разные сорта мяса в одном горшке. Французское народное блюдо.

– Если оно народное, почему его подают в таком шикарном ресторане? – с любознательным блеском в глазах спросила Лиза.

– Почему «Макдоналдс» в Москве называется рестораном, а в Штатах – это обычная закусочная?

– Забегаловка, – внесла свою лепту Лиза.

– Угу, – Китаец с насмешливой нежностью посмотрел на свою секретаршу, – ресторан – чересчур круто, согласись, звучит для обычной забегаловки.

– Круто и нелепо, – дополнила Лиза.

Освещение стало более тусклым. Причем свет убывал незаметно, как в театре.

– Переходят на ночной режим, – улыбнулась Лиза.

На танцевальную площадку потянулись пары, а рядом со столиком, за которым они сидели, выросла статная, хотя и несколько дрябловатая фигура официантки.

– Девушка, – обратился к ней Китаец, – как вас зовут?

– Вера, – растянула она свой длинный рот в кисейной улыбке.

– Прекрасное имя… – мечтательно произнес Китаец.

– Спасибо.

– Значит, так, Вера…

И Китаец неспешно продиктовал заказ. Из спиртного Лизе он заказал шампанское, причем венгерское, а себе, памятуя, что машину ему в последний момент хватило ума поставить у дома и взять такси, – водки.

– Под икорку, – лукаво подмигнул он проявившей почему-то по этому поводу беспокойство Лизе.

– А пока… – Его улыбка стала загадочной.

– Потанцуем? – оживилась Лиза.

– Догадливая ты у меня, – он встал, помог подняться Лиза и увлек ее на танцплощадку.

Та приятная мелодия, название которой Китаец так и не смог вспомнить, кончилась. Теперь зал изнемогал от томного блеяния Меладзе.

– Лучше, чем твои танцульки? – спросил Китаец.

– Ты сказал это сейчас как старый дед, – расхохоталась Лиза.

– Такой уж и старый? – притворился обиженным Китаец.

– Нет, не старый, а архистарый, – звонкий Лизин смех на миг перекрыл раскатисто-тягучую тоску Меладзе, заставив танцующих обратить на них внимание.

– Ну почему надо обязательно включать этого печального грузина? – иронично улыбнулся Китаец.

– Потому что в этом ресторане отдыхает публика, которая без ума от его заунывных песен.

– Не заунывных, Лиза, – с шутливой назидательностью произнес Китаец, – а проникновенных.

– Владимир, – произнес кто-то неуверенным голосом у него за спиной.

Китаец повернул голову и увидел… Наталью. Она танцевала с каким-то долговязым блондином. Наталья была одета во что-то темное, во что конкретно – Китаец разглядеть не мог. Рядом со своим высоким партнером она выглядела ребенком.

– Привет, – непринужденно поздоровался Китаец, заметив, как напряглась Лиза.

– Вот уж не ожидала тебя увидеть здесь, – Наталья перестала танцевать и теперь стояла в обнимку с блондином.

Китаец тоже приостановил свое слаженное кружение с Лизой.

– Это почему же?

– Мне кажется, что подобные заведения – не для тебя, – прямо сказала Наталья.

– Ты хочешь сказать, для тебя? – В голосе Китайца послышалось несвойственное ему раздражение.

И Лиза его уловила. Лицо ее стало замкнутым и недовольным. Она потянула было Китайца, пытаясь заставить его продолжить танец, но он стоял как вкопанный и явно не собирался танцевать. Тогда Лиза отняла у него свою правую руку, за которую он продолжал ее держать, и, резко развернувшись, пошла за столик. Китаец догнал ее на полпути.

– Что на тебя нашло?

– Надоело, – Лиза уже хлюпала носом, – вечно кто-нибудь все испортит! – в сердцах выкрикнула она.

– Ладно, давай сядем.

Они заняли свои места за столом, но Лиза видела, что Китаец все время смотрит на танцплощадку. Обслуживавшая их официантка с подносом в руках уже пробиралась к ним.

– Водочка ваша, минералка, шампанское для дамы, – принялась она деловито выставлять на стол заказ, – икра, ой, чудненькая, – сощурила она свои зелено-карие глаза, – мясо чуть позже.

– Спасибо, – поблагодарил Китаец.

Лиза молча плакала.

– Что с тобой? Разве можно все так воспринимать? Или ты сейчас вытрешь слезы, или я тебя уволю! – пошутил он.

Лиза достала из сумки платок, но вместо того, чтобы вытереть лицо, нервно скрутила его и гневно швырнула на стол.

– Ну и увольняй! – набычилась она.

Тогда он накрыл ладонью ее дрожащую влажную руку.

– Успокойся. Дойди до туалета, поправь макияж и возвращайся. Хочешь, я провожу тебя?

– Нет, – резко встала она и криво, с издевкой, улыбнулась Китайцу, – сама справлюсь.