На шипах - Алексей Александрович Нескородов Страница 24

О крещении я имел весьма поверхностное представление, зная, что абсолютно голых младенцев с головой окунают в наполненный водой таз. Меня смущало, что и со мной, десятилетним юношей, поступят похожим образом. Но, к счастью, обошлось. Уже летом толстый поп святой водой обрызгивал мою голову. Угрюмый отец скептически следил за процессией, в отличие от мамы, которая не скрывала слез. Я ожидал озарения. Но процедура не вызывала никакого восторга, она казалась глупой и не серьезной. И больше походила на постановку школьного кружка. Даже поп сделал замечание по поводу моего настроя, но крест на грудь мне все-таки надел. С тех пор в церковь я ходил редко, относясь к ней с подозрением, и на то были причины. А бог так и остался для меня добрым стариком Хоттабычем, творящим чудеса на футбольном поле. С годами я почерствел и совсем перестал верить в сказки. Тем более, что через месяц после победы над Баварией, Динамо проиграло Боруссии точно таким же образом.

***

С огромным трудом сполз я с кровати. За время простоя, сильно привыкнув к долгому валянию в постели, подъем в шесть утра казался какой-то дикостью. А еще Суббота раздражал меня румяной бодростью. Он сидел напротив, грыз орехи и громко перелистывал страницы очередной книги.

В этот момент я ненавидел весь мир. Тяжелая голова отклеилась от подушки, поднимая за собой ноющее от недосыпа и тренировок тело. Рука потянулась к столу за плиткой молочного шоколада, чтобы как-то скрасить настроение.

– Тебе нельзя. – Сказал Субботин, накрыв шоколад рукой.

– Почему? – возмутился я.

– На исповедь надо идти натощак. – Он запихнул шоколадку в рот, взбесив меня еще больше.

– А ты? – спросил я.

– А я уже сходил.

Голодный, холодный, чертовский злой и совершенно не выспавшийся пробирался я в потемках к часовне. Покрытое мраком небо легкими оттенками напоминало о предстоящем рассвете. Плотные двери часовни с грохотом распахнулись и из них выскочил негр.С лицом обиженного младенца он прошел мимо, нашептывая под нос французские ругательства.

Внутри часовня выглядела куда уютнее, чем снаружи. Мягкий свет падал на стоящие вокруг подсвечники и иконы. По центру располагался украшенный узорами алтарь. Кругом горели свечи. У алтаря склонился поджарый молодой человек с короткими темными волосами. Стоящий рядом священник внимательно слушал его покаяние. Духовник оказался куда моложе моих ожиданий. Я планировал увидеть умудренного жизнью старца, седая борода которого впитала мудрость многих десятилетий. На поверку же он был немногим старше меня. Высокий, худой, с неотесанной бородой он казался чертовски знакомым, будто я его уже видел. Но где? В церкви я не хожу, да и на Урале впервые. Наверное, он просто похож на Григория Распутина. Да, точно, вылитый. Святой черт.

– Мир вашему дому. – Сказал он, приглашая меня к алтарю. Прошедший исповедь парень отошел в сторону и, перекрестившись, вышел из часовни.

– Здравствуйте.

Растерявшись, я совершенно забыл, как в таком случае нужно обращаться: батюшка, отец, падрэ? Я даже забыл его имя, хотя Суббота точно его называл.

– Можешь называть меня отец Тихон, а как твое имя, сын мой?

«Дядя!Да мы с тобой могли в одной школе девок за косички дергать, какой я тебе сын?» – Подумал я. Но игра требовала соблюдения правил, да и мои предубеждения не делали мне чести.

– Константин. – ответил я.

– Вижу заблудшую душу. Добро пожаловать в нашу обитель. Уверен, что здесь ты найдешь спасение.

Я встал у алтаря и склонил голову. Тихон сложил руку мне на шею и приготовился слушать исповедь. Но я молчал, упорно заставляя Тихона проявлять терпение, которое оказалось не долгим.

– Неужели тебе не в чем каяться? – Сказал он с упреком.

– Может и есть в чем. Но я не привык раскрываться перед первым встречным.

– Ты не передо мной каешься, а перед богом. Я такой же смертный, как и ты, и тоже грешен, но это не имеет никакого значения. Я всего лишь посредник. Видно, что тебя что-то гложет. Не держи это в себе, раскрой душу. Бог услышит тебя и поможет. Он уже тебе помогает.

Он внимательно посмотрел на мою шею.

– Крещен? – спросил он.

– Да. – ответил я. – Только крест дома забыл.

– Крест не на груди, а в душе должен быть. Ее ты тоже где-то забыл?

Я промолчал. Тихон пожал плечами.

– А в бога-то веришь? – спросил он.

– Нет, наверное. – ответил я.

– Аттеист?

– Скорее дарвинист.

– Я тоже люблю обезьянок. – Улыбнулся он. – Они такие милые и так похожи на людей. Разве что вера нас и различает. Нет ничего страшнее безверья. Без покаяния и веры нам никогда не понять себя. В откровении спасение. Ты можешь обманывать кого угодно, но бог все равно все видит. Все мы на его ладони абсолютно голые. И ты веришь в бога, просто боишься в этом признаться. Самообман – грех. Неужели ты думаешь, что чудо жизни со всеми ее законами и прочим появилось просто так, по воле случая. Ты живешь, дышишь, любишь, думаешь случайно? Бог есть и он следит за нами.

– Допустим, что бог есть. – Ответил я. – Разве ему есть дело до каждого? Не слишком ли много чести?

– Ну вот. Первый шаг сделан. Ты уже допускаешь, что он есть. Осталось разобраться, есть ли ему до тебя дело. А что ты скажешь о том, как ты попал в команду? Часто берут в клуб обросшего жиром ветерана, не имеющего агента, с годом простоя благодаря компьютерной игре? Это по-твоему случайность или перст божий, ведущий тебя к искуплению?

Я задумался. Нет, я не поменял мнения, но стечения обстоятельств, позволившие оказаться в команде и правда веяли магией. Чуждый к обрядам, я поднял голову и посмотрел в глаза духовнику. Не знаю почему, но я решил поделиться с ним своей историей. Возможно, он пленил меня красноречием, а может, кажущееся знакомым лицо, подвигло меня раскрыть душу.

– Ладно, на сегодня хватит.– сказал он. – По крайне мере ты был честен, а это уже первый шаг. Быть может, с божьей помощью, сделаем и второй. Ступай с миром.

Глава 2. Контракт

От исповеди стало легче. Впервые за долго время я перед кем-то раскрылся на трезвую голову. И хорошо, что слушателем стал совершенно незнакомый человек, друзей и близких по-прежнему не хотелось посвящать в причины своего возвращения в футбол.

С ясной головой и твердым сердцем, я вновь сидел у дверей президента футбольного клуба Пегас. Миловидная секретарша уверенно выполняла роль стража, координируя