Александр Тамоников - Отравленные джунгли Страница 25

– Значит, нужно чаще их контролировать. Заглядывайте в «камеру» каждые пятнадцать минут. Но чтобы ни один волос больше не упал с их голов!

Кахтар нехотя кивнул.

– Это первое. Теперь второе: для вашей же безопасности я запрещаю прямой контакт с «кроликами». Они заражены смертельным вирусом, и вы рискуете оказаться на их месте. Ясно?

– Да, доктор, – испуганно ответил старший охраны.

Испытания первого режима прошли успешно – вирус действовал на организмы трех испытуемых одинаково. Действовал предсказуемо и согласно рассчитанному временному периоду. Все этапы испытаний тщательно фиксировались ассистентом Харрисом на видеокамеру, а также записывались в журнал и в файл ноутбука. На четвертый день пребывания американских вирусологов в модуле доктор Мартинес распорядился перейти ко второму этапу испытаний.

Накануне он попросил Эмму взять асептическую пробу крови. Помощница отнеслась к поручению с должным усердием и аккуратностью: каждую пробу взяла из вены, поместила в отдельный флакон, герметично упаковала, снаружи продезинфицировала и высушила, пометила светлым маркером.

Над частью взятой пробы Мартинес колдовал до полудня. Другую часть упаковал в металлическую коробку и опломбировал.

Итак, за первым режимом естественным образом следовал второй. Вирус размножался в клетках и должен был вызывать деменцию – деградацию способности мыслить, ориентироваться в пространстве и контролировать свои эмоции.

Афри Кобу был довольно крепким мужчиной, закаленным физической нагрузкой и постоянной жизнью в джунглях. Поэтому для наблюдения первых признаков деменции доктор решил уделить особое внимание женщине и ребенку. По его приказу охранники открыли решетку, и врачи, предварительно надев защитные костюмы, вошли в «тюремную камеру».

Семилетний ребенок был невероятно слаб и почти лишен возможности двигаться. Поглядев на его слабые попытки пошевелить рукой, Мартинес поморщился:

– Бесполезно. Давайте осмотрим женщину.

Рамлу подняли. Она держалась на ногах, однако состояние было близко к критическому. Осмотрев ее, задав с десяток вопросов и приказав выполнить несколько простейших действий, американские врачи с удовольствием отметили наличие симптомов прогрессирующей деменции.

Женщина находилась в сознании, но при этом плохо помнила имена близких родственников, не могла сосчитать до пяти и выстроить простейшую логическую цепочку, плохо говорила и не ориентировалась в пространстве.

– И что самое главное – она не контролировала эмоциональное состояние! Вспомните, как она оскалилась на мой вопрос об имени и возрасте сына, – вернувшись в лабораторию, дополнил выводы коллег Мартинес. – Налицо явно выраженная агрессия после столь же очевидной депрессии.

– Мы на пути к успеху, доктор, – заметила Эмма Райт.

– Совершенно справедливо. Поздравляю вас, коллеги. Надеюсь, дальнейшие испытания пройдут по плану, и вирус «Грион» не подведет. Сейчас прошу заняться дезинфекцией, после чего приглашаю вас на кухню отметить очередную удачу…

Следующие два дня в медицинском блоке модуля работа протекала в соответствии с планами доктора Мартинеса. «Кроликов» кормили и систематически контролировали их состояние. Афри Кобу ослаб, потерял активность и больше сюрпризов не преподносил.

Единственным событием, слегка выбившим бригаду из рабочей колеи, стала смерть маленького Уче. Девятнадцатого июля – на седьмой день испытаний вируса – охранники отперли решетку «тюремной камеры», чтобы поставить на дощатый пол миски с едой и пластиковую бутыль с водой. Мальчик, до этого хоть как-то реагировавший на появление людей, даже не пошевелился, продолжая лежать на тощей подстилке из сухой травы.

Охранникам было строжайше запрещено прикасаться к «кроликам», и старший тут же побежал докладывать доктору.

Облачившись в защитную одежду, Мартинес с помощницей осмотрели ребенка.

– Он мертв, – констатировал доктор.

– Обратите внимание на его родителей, – распрямившись, сухо произнесла Эмма.

Афри сидел у стены и безвольно глядел перед собой. Рамла лежала в углу на правом боку, ладонь откинутой руки то сжималась, то разжималась. На лицах родителей только что погибшего ребенка отсутствовали какие-либо эмоции.

– Это тоже закономерный факт, – заметил Мартинес. – Деменция вошла во вторую фазу: абсолютная деградация социального поведения и мотивации.

Глава 16

Сирия, Дамаск – Экваториальная Гвинея, Бата – Кенберун

18–19 июля

Жизнь в джунглях или в тайге Гурьева не тяготила. К лишениям он давно привык, а навыки охотника, рыболова и собирателя помогали переносить любые лишения.

Однажды ему довелось в одиночку пробираться по диким джунглям Западной Эфиопии. Днями шел, тщательно выбирая безлюдные места. Ночами спал в небольших углублениях, укрываясь разорванным брезентом от рюкзака. Питался чем придется, ибо запасов не было. Встречая речушки, ловил жирных угрей, иногда охотился на мелкую дичь или искал съедобных личинок. В общем, занимался знакомыми промыслами. Так и выживал, пока не добрался до места, где обитало союзное племя.

Растянувшись на полтора десятка метров, группа пробиралась по густым лиственным лесам. Освещая путь фонарем, первым шел снайпер Пестов. Вторым на дистанции пяти шагов следовал Гурьев. За ним, стараясь не отстать и не потеряться, топал Генка. Далее шли прапорщики Елисеев и Туров. Замыкал колонну старший лейтенант Храмов.

Генку, как новичка и человека мало пригодного к утомительным марш-броскам, нагружать не стали. Помимо полупустого ранца он нес только герметичный чемоданчик со склянками, наполненными какими-то препаратами, анализаторами и прочими премудрыми штучками. Зато каждый спецназовец тащил полный ранец с провизией и боеприпасами, оружие, фляжку с водой, портативный приемопередатчик с дальностью связи до полутора тысяч метров. Роман Туров, кроме этого, транспортировал аппарат спутниковой связи и специальное оборудование для ведения скрытной прослушки.

Оружием моряки снабдили разнообразным и современным. Теперь в распоряжении группы были пара обычных автоматов, пара бесшумных «Винторезов», «СВД-С», пистолеты, ручные гранаты, ножи и даже гранатомет «РПГ-32» «Хашим» с приличным запасом термобарических зарядов калибра 72 мм.

Раз в тридцать минут Гурьев приказывал группе остановиться. Запросив по миниатюрному навигатору место, он получал координаты и сверялся с подробно подготовленной картой, которую получил в пакете от Коротаева.

Все были одеты в тропическую «камуфляжку» и разгрузочные жилеты. У каждого за спиной висел походный ранец. У всех, кроме Сидякина, было оружие.

Изредка – когда позволяли условия – он донимал друга вопросами:

– Захар, нас здесь точно не найдут?

– Ну, разве что прочешут джунгли силами полиции всех африканских государств. Ты представляешь, насколько сложно разыскать небольшую группу людей в густых джунглях? – посмеивался тот.

– Нет. Я по лесной части не мастак. Я специализируюсь по вирусологии.

Впервые оказавшись ночью в джунглях, приятель нервничал. Захар решил немного отвлечь его и привести в чувство.

– Хочешь, расскажу одну историю? – спросил он.

– Давай.

– Ты слышал что-нибудь про Хиро Онода?

– Нет. Кто это?

– Младший лейтенант японской войсковой разведки. Или, как его до сих пор называют в Японии, – «последний самурай».

– Нет, – уверенно мотнул головой Сидякин. – Точно не слышал.

– Эта история случилась на одном из Филиппинских островов, где Онода воевал против союзных войск во время Второй мировой войны. На холмистом острове произрастают примерно такие же густые леса. Командование приказало ему держаться до последнего патрона и строго запретило кончать жизнь самоубийством. С тремя подчиненными он обосновался в горах и, не зная об окончании войны, вел партизанскую войну на протяжении тридцати лет. В пятидесятом году один из бойцов младшего лейтенанта сдался филиппинской полиции, и о мужественном офицере узнал весь мир. Ему сбрасывали с самолетов листовки, в которых рассказывалось о капитуляции Японии, японские и филиппинские власти организовывали масштабные поиски, а в семьдесят четвертом году в джунглях острова на него случайно наткнулся молодой японский путешественник. От него Онода узнал всю правду о событиях в мире, но покидать джунгли и сдаваться наотрез отказался, так как не имел на это разрешения от непосредственного командира.

– Вот это да! – изумленно прошептал за спиной капитана Генка. – И что же дальше?

– Дальше молодой путешественник вернулся в Японию, где представил фотографии и рассказал о «последнем самурае». Новость произвела настоящий фурор. Японское правительство в срочном порядке разыскало одного из ветеранов – майора и непосредственного начальника Оноды, попросив оказать содействие в возвращении продолжавшего воевать лейтенанта. Майор согласился, надел старую военную форму, прилетел на Филиппинский остров, вышел на связь с подчиненным и передал ему приказ прекратить боевые действия. Лишь после этого младший лейтенант в полном военном обмундировании, с самурайским мечом, с исправной винтовкой и приличным боезапасом покинул джунгли.