Дмитрий Черкасов - Свой среди своих Страница 25

Но рекорд Оленева по утонченности шутки на медкомиссии продержался всего один день.

Назавтра его побил Маэстро.

Не Оленева, разумеется, а рекорд.

Антон Михалев готовился к своему мини-спектаклю долго и тщательно, творчески подойдя к изречению полковника Ярошевича о том, что глаза у снайпера должны быть не только спереди, но и сзади. Маэстро взял старую сломанную куклу своей дочери, выковырял обрамленный длинными ресницами голубой глаз, весьма похожий на настоящий, и, зажав его в кулаке, отправился по врачам. В кабинете настоящего хирурга он улучил момент и вставил пластмассовый глаз себе между ягодиц.

Когда удивленная врач наклонилась, чтобы рассмотреть странный предмет, расположенный у пациента в совершенно неподобающем месте, Антон произнес заранее подготовленную фразу: «Ой, доктор, а я вас вижу!» — и затаил дыхание в предвкушении бурной реакции.

Ответом на реплику стал шум падающего в обморок тела.

Потом начальник РССН неоднократно припоминал Михалеву «глазик» и даже грозился задержать выдвижение на очередное звание, ибо имел неприятнейший разговор с начальником медслужбы и генерал-лейтенантом Ястребовым, на пару разъяснившими ему недопустимость доведения шутки до членовредительства. Ярошевич приказал Маэстро через день навещать попавшую в госпиталь с переломом ключицы хирурга, что тот и делал на протяжении полутора недель, пока наконец врача не выписали домой…

— А у Игоряна случайно нет на теле взрывчатки? — себе под нос пробормотал Аграновский, закрывая линзы бинокля специальной крышкой.

— Сегодня нет, — в тон Рыси ответил Менделеев.

— Но ведь у тебя могут возникнуть подозрения. — Гастелло поправил висящий на груди «Вал»[84]. — И ты вправе захотеть их проверить… Я ж не в состоянии запретить тебе думать.

— Это точно, — подтвердил Чемоданов. — Тяжело в учении — легко в бою. Подозреваешь — проверь.

Аграновский злорадно улыбнулся.

Азербайджанская преступная группировка была наиболее малочисленной, что, однако, не мешало ей стоять почти вровень с вдвое большей чеченской и вчетверо большей цыганской. Каждая ОПГ в самом начале перестройки оттяпала себе сектор рынка и ревностно следила за тем, чтобы чужаки не пытались залезть не в свой бизнес, для чего лидеры держали под рукой мобильные бригады «разборщиков».

Растаскивание госсобственности, получившее красивое название «приватизация», прошло в Черноморске на удивление мирно, без массовых побоищ, как в иных регионах, где с конкурентами разбирались чуть ли не с применением артиллерии.

Конечно, стычки и заказные убийства случались, но довольно редко. В основном гасили приезжих, не знакомых с местной спецификой рэкетиров, вздумавших на халяву «поставить крышу» оптово-закупочной фирме при администрации порта или учинить еще какое-нибудь подобное безобразие. Бизнесмены же гибли лишь тогда, когда «кидали» партнеров на крупные суммы, а затем отказывались платить и привлекали для разборок со своими бывшими «крышами» никому не подчинявшихся молодых отморозков. При этом разные ОПГ сосуществовали вполне спокойно, устраивая для подшефных коммерсантов настоящие спектакли на стрелках, где грозили друг другу автоматами и гранатами и обещали порвать визави «как Тузик грелку», а затем весело праздновали в кабаке удачно проведенную «разводку» и «по-честному» делили между командами отданные трусливыми барыгами деньги.

Азербайджанцев возглавлял Ибрагим Мамед-оглы Арцоев по прозвищу Скелет, настоящий жулик[85], заработавший право на это «почетное звание» в лагерях под Воркутой, на Колыме и в Молдавии, где он отсидел в общей сложности пятнадцать лет из своих сорока четырех.

Скелет соблюдал традиции, жил довольно скромно и не забывал о «парящихся» в зоне корешах, честно выделяя десятую часть доходов ОПГ на «грев» сидельцев и на помощь семьям погибших и арестованных. Его раздражали расплодившиеся с середины восьмидесятых годов «воры в законе», короновавшие сами себя или покупавшие несуществующие звания[86] у потерявших совесть старых воров.

С косившими под авторитетов придурками Арцоев разбирался быстро и жестко: проводил ознакомительный разговор, выяснял, что собеседник не «шарит» в законах зоны, и один раз предлагал убираться подобру-поздорову куда-нибудь в другой город.

Во избежание крупных неприятностей, первой из которых было показательное избиение упорствующего железной арматуриной.

Правда, некоторые из новоявленных кандидатов на воровское звание проявляли чудеса изобретательности в деле запудривания мозгов окружающим, и их приходилось учить уже более серьезно. Например, один дошел до того, что сам про себя издал серию книжек, где речь шла о свирепом и очень глупом «воре в законе» по кличке «Народный Целитель».

Убогий по жизни мелкий баклан и грязный сутенер представал на страницах этаким бесстрашным героем, мстящим многочисленным противникам за поломанную жизнь. В опусах под общей маркой «Народный Целитель» кровь лилась ручьями, визжали и пукали перепуганные охранники зоны, куда литературный персонаж отправился после безграмотно описанного следственно-судебного процесса, «старые воры» с почтением прикладывались к ручке «крутого» первоходка, а все женщины в округе готовы были отдаться смурному зэку, стоило ему лишь взглянуть в их сторону.

Побег на свободу был осуществлен главным персонажем на дельтаплане, сбитом из деревянных реек и обтянутом портянками зоновских «опущенных», из-за чего главному герою пришлось изрядно потрудиться, темными ночами пробираясь в углы к «петухам» и воруя материал для обшивки летательного аппарата.

В общем, низкопробная дребедень, да еще и изрядно приправленная весьма непопулярным в зонах матом[87]…

Арцоеву тогда даже пришлось послать своих людей в северную столицу — наказать издателя, дабы подобные опусы не оскверняли память павших на лесоповалах товарищей.

В пристяжных у Скелета ходили его сосиделец по Воркуте Сулейман Бекаев по кличке Гоча и заслуживший полное доверие местный хитрован Аслан Мирзаев, которому сам Арцоев дал погоняло Резаный, после того как Мирзаев впарил армянским барыгам партию распоротых по шву джинсов, в результате чего количество пакетов со штанами увеличилось ровно вдвое. Талыши из-под Сумгаита потом долго кричали и грозились разодрать Резаного аналогично джинсам, но соваться в Черноморск побоялись и ограничились звонками по телефону.

В структуре ОПГ Гоча занимал должность начальника контрразведки. Резаный отвечал за контакты с официальными лицами и Скелетом именовался не иначе, как «наш министр иностранных дел».

Юмор Арцоеву был не чужд.

Прохладным декабрьским деньком лидер группировки объехал несколько принадлежавших азербайджанцам торговых точек, порадовался слаженной работе коллективов, указал директору овощного магазина на мусор в подсобном помещении и по возвращении домой заперся с ближайшими помощниками в кабинете.

На повестке дня стояло интересное предложение от азербайджанской диаспоры, обосновавшейся на территориях Саудовской Аравии, Эмиратов, Турции и Иордании. Дело сулило крупные барыши, поэтому требовало тщательной проработки деталей.

— Я хотел бы посмотреть на заложников. — Стоявшему без пальто и пиджака на верхней площадке трапа переговорщику было холодно, и он этого не скрывал. — Буквально одну минуту. Необходимо убедиться, что с ними всё в порядке.

— Вы что, нам не верите? — возмутился Мальков, поднимая пистолет.

— Я-то верю, но вот городское руководство… — Психолог не закончил фразу.

— Мы цивилизованные люди, — весомо сказал Иванидзе, выглядывая из-за полуоткрытой двери. — Наши гости, пусть невольные, целы и невредимы. За исключением одного, о котором вы знаете…

— Господин Героинов, лично я в этом нисколько не сомневаюсь, — склонил голову переговорщик. — Однако губернатор…

— Что губернатор? — Егор продвинулся чуть вперед и заглянул под трап.

Никого.

«Интересно, зачем теперь этому надо в самолет? — Поведение толстого психолога вызывало у старшего лейтенанта неясные подозрения. — Один уже побывал, всё видел… Профика-рукопашника мы не пустили. Кстати, я б вообще никогда не сказал, что он убивец. Нормальный интеллигентный мужик, на профессора похож. Только очков не хватает… Этот тоже безобидно выглядит. Внешне…»

— Губернатору нужна ясность, — объяснил психолог. — Он хочет быть уверен в том, что люди больше не пострадали.

Референт ИАС посмотрел на Иванидзе:

— У нас есть наручники?

— Есть.

— Давай. — Мальков направил ствол на переговорщика. — Руки за спину. Мы дадим вам посмотреть на заложников, но при условии заблокированных рук.

— Господин Помоев, неужели вы думаете… — притворно изумился психолог.