Иван Козлов - Клятва сбитого летчика Страница 25

Чандлер кладет трубку, и Чейни поворачивается к нему.

– Потери растут, господин генерал. Убит Кондор, еще двое подорвались на мине. Следопыты говорят, в джунгли убежали шестеро. Обнаружено и место, где они готовились к диверсии.

Открывается дверь, входит офицер, кладет на стол перед Чандлером часы и тут же выходит. Чейни вопросительно смотрит на подполковника. Тот поясняет:

– Это часы нашего пилота, Пола Кросби.

– Вот как, – говорит генерал. – Значит, он не утонул с часовыми, а захвачен. Кем?

– Скорее всего, действовала русская диверсионная группа.

– Зачем ей наш пилот? Диверсанту не нужна гиря на ноге. И как они все узнали…

– Есть много вопросов, на которые мы еще не можем ответить, господин генерал. Но я не сомневаюсь, что этот отряд мы блокируем и уничтожим уже завтра.

– Или захватим?

– Нет, господин генерал. Мы знаем, как готовят таких бойцов. В плен их взять будет невозможно.

Чейни понимающе кивает, опять отворачивается к окну. Высокая луна освещает не спящую, суетящуюся территорию базы. Он говорит глухо, скорее не собеседнику, а сам себе:

– Меня специально послали, как чувствовали… Я должен был прилететь позже… Что теперь докладывать в Вашингтон? Что я могу доложить? Что мы надеемся на одно: авось русские наткнутся на наши посты?

Чандлер понял, что это камушек в его адрес:

– Нас нельзя обвинять в бездействии. Да, я действительно приказал дожидаться утра. Ночью преследовать противника в джунглях… Они потеряют всякую осторожность и могут прорвать сеть, которую мы забросили.

– А вы уверены, что они еще в той акватории, где наши сети?

Чандлер показал на карту:

– Вот лесной массив. Справа – шоссе, оно заблокировано нами задолго до того, как диверсанты успели бы к нему подойти. Там мышь не пробежит, поверьте. Слева – река. Она тоже контролируется нами. Значит, они где-то здесь, – он обвел указкой круг. – Мы уже выставляем блокпосты, с утра примутся за работу подвижные группы…

Опять зазвонил телефон. На сей раз Чандлер, выслушав говорившего, коротко сказал:

– Действуйте.

И, закончив разговор, доложил генералу:

– Ален, кажется, обнаружил русских.

Ален с группой летел на вертолете над рекой, порой так низко, что от воздушных вихрей рябила вода. Оживился боец, глядевший в окошко на противоположном борту. Ален прошел туда.

Река была залита ровным лунным светом. Параллельно берега по ней плыл плот, пустой, с набросанными поверх водорослями. Лейтенант показал пилотам знакомый им жест: большой палец вниз.

– Метров через триста, вперед, не найдете подходящую площадку, мы высадимся и так.

– Думаете, это они? – спросил боец.

Ален пожал плечами:

– А почему бы и нет? Я бы тоже повторил удачный номер. У них ведь это уже получалось, и вряд ли они знают, что тогда мы фокус их раскрыли, правда, поздно и дорогой ценой.

Вертолет убыстряет скорость, уходит вперед. Подходящей площадки для посадки нет, и спецназовцы десантируются на малой высоте, сразу же занимая боевые позиции по берегу.

Ален тоже среди них, смотрит в бинокль. Вот он, плот. В нем трубки для дыхания, перископ, даже видна перчатка, сжимающая палку бамбука.

– Будем брать?

Это спрашивает один из тех, кто лежит с ним рядом.

Лейтенант качает головой:

– Нет. Огонь.

Бойцы бьют длинными очередями, не жалеют патронов, вода закипает от пуль, щепки летят от плота. Но что-то все же от него остается.

Огонь стихает секунд через двадцать.

Ален смотрит на перчатку, по-прежнему сжимающую бамбук. Жестом приказывает одному из своих залезть в воду.

Тот подходит к плоту, остальные держат оружие на изготовку.

Боец переворачивает плот. Под ним никого нет. На бамбуке вырезано: GOOD BYE!

Ален отрывает взгляд от реки и поворачивает голову в сторону джунглей. У него очень жесткий взгляд.

Неожиданный провал

– Я просто не мог предположить, что человек не умеет пользоваться шестом! У нас этим дети владеют…

Макс был почти в отчаянии. Еще затемно они с Бабичевым зашли в деревню, в дом, где хорошо его знали, там Ивана переодели, напялили на голову нон – конусообразную шляпу, хорошо прикрывавшую лицо. Небо лишь посерело, когда они вышли к реке. На ней уже было полно рыбаков – здесь сейчас хорошо шла баса, рыба, похожая на сома. Чтоб не выделяться от других, Макс сел с подъемником на нос, а Бабичева попросил поработать шестом: им надо было переправиться на другой берег, но сделать это без спешки.

– Тебе, Иван, с подъемником трудно будет, это целое искусство – бросать и вытаскивать сетку…

Знал бы он, что для русского шестом работать – все равно что палочками рис кушать.

Легкая лодка бала то крутилась на месте, то грозила врезаться в себе подобные, то черпала через борт воду.

– Были бы весла… – сказал Бабичев.

– А лучше – был бы самолет.

На них не то что косились, к ним подплывали и откровенно разглядывали.

Макс взял шест, направил лодку напрямую к противоположному берегу, уже не скрывая своих намерений. Несколько лодок пристроились по сторонам и пошли тем же курсом.

– Слушай внимательно, Иван, – Макс пробовал выглядеть спокойным, но это у него неважно получалось. – Здесь живет племя… В общем, здесь люди сами по себе, к коммунистам относятся неважно. Да и к американцам тоже. Мы причалим, я их отвлеку, а ты уходи, будешь ждать меня, помнишь, где?

– А может, вдвоем пробьемся? – спросил Бабичев.

– Да, я знаю, русские всегда на помощь идут, но тут только хуже получится, поверь. Я сам вывернусь и подойду к тебе. Не я – так другой человек подойдет, мы в деревне это обговорили. Еще раз напоминаю: идешь по второй тропе от реки, увидишь поваленное дерево, за ним еще одно, там ляжешь и будешь ждать…

Они пристают к берегу, надвинув пониже на глаза шляпы. Бабичев, щуплый и невысокий, похож на вьетнамца, но и по песку шагает не как они, семеня, а широко, по-европейски. Макс идет следом, но метров через десять уже их окружают, останавливают, поднимают на Иване шляпу. Начинается гвалт. Бабичева хватают, пытаются тащить куда-то…

В спор вмешивается Макс, кричит, затевает потасовку, все бросаются на него… В конце концов, на берегу реки появляется вооруженный вьетнамец, направляет на Макса винтовку, и тому ничего не остается делать, кроме как поднять руки.

Но Макс доволен: Бабичева рядом нет.

Разбитые очки

Генерал Чейни с донесением не спешил, все надеялся, что ситуация изменится к лучшему или хотя бы прояснится, однако ближе к полуночи по-военному прямо и честно сообщил о происшествии в Вашингтон.

Там был еще полдень. Уилсон пока ни о чем не знал и проводил совещание именно по задержанию русского летчика. Все складывалось прекрасно, и потому на лице его играла улыбка мудреца.

За столом – восемь человек, в военной форме и без, детали им объяснять не надо, можно говорить сразу по существу.

– Вопрос с летчиком решается политическими методами, русские тянут резину, но до истечения назначенного срока, я просто уверен в этом, они примут все наши условия. Это будет безусловным успехом нашей дипломатии.

– И наших силовых структур, – сказал сидевший за столом генерал.

– Безусловно. Надо приготовить список на поощрение особо отличившихся в боевой фазе операции. Ее исполнили превосходно.

– Господин Уилсон, а если все же русские не ответят на наш ультиматум, пресс-конференция с участием советского пилота действительно состоится?

– Я думаю, что ответят. Косвенные подтверждения этому есть, но в противном случае – да, мы объявим на весь мир, что СССР начал боевые действия против армии Соединенных Штатов Америки. Отмыться от этого обвинения будет тяжело. Смотрите, пожалуйста, остатки самолета, сбитого в воздушном бою, а главное – и летчик-то, вот он, летчик! Доказательство – куда весомее!

Теперь в разговор вступил человек в гражданской одежде:

– Скажите, а не было опасений, что русские попробуют если не сами, то, может, через партизан отбить Бабичева или ликвидировать его?

Уилсон кивнул:

– Конечно, надо быть ко всему готовым. Но открытая военная операция со стороны Советов – полное безумие, тогда уж и сам Бабичев не нужен будет, если все увидят, что русские начали боевые действия. К скрытой, диверсионной операции такого масштаба надо готовиться не день и не два да обладать точными разведданными. Но даже если у них и есть такого уровня специалисты и кто-то выдает им наши секреты, мы и тут подстраховались. На базу, где содержится русский, полетел Чейни, самого летчика перевели в новое место, даже теоретически недоступное для проникновения туда, и охрана усилена спецназом. А что такое наш спецназ, вы знаете. Ну, а о том, что на базу могут напасть вьетконговцы, я думаю, даже рассуждать несерьезно. Тем более что Бабичев содержится не на базе, и даже я, поверьте, я не знаю точное место его пребывания. И это, наверное, правильно…