Андрей Воронин - Оружие для Слепого Страница 25

Делал он это привычно, без всяких эмоций, так, наверное, как следил и за людьми, убиравшими помещения.

В коридоре без окон Гидравичюсу не встретился ни один человек. Было такое впечатление, что дом необитаем, если бы не наполнявшие его тихие звуки. Где-то стрекотали ксероксы, визжали принтеры. Он остановился перед двойной филенчатой, отлично отреставрированной дверью. Бронзовая ручка-рычаг сияла одной стороной, другую покрывала зеленоватая патина. Гидравичюс нажал ручку и вошел без приглашения: его здесь ждали.

Из-за легкого, современного письменного стола ему навстречу поднялся грузный мужчина в сером пиджаке и сером же джемпере с высоким воротом. Выглядел хозяин кабинета как-то по-домашнему, но по уверенной повадке было понятно, что в этом здании он человек далеко не последний.

Он подал руку Гидравичюсу – пожатие было крепким – и предложил по-английски:

– Присаживайтесь.

Гидравичюс устроился в низком кресле, закинул ногу за ногу, скрестил на груди руки, словно бы заслонялся от собеседника. Его портфель, с которым он прилетел в Прагу, остался у охранника на входе – такой здесь был порядок. О деле еще не было произнесено ни слова, но Витаутас уже понял: что-то не так, и не здесь, а в Москве.

– Ну, рассказывайте, – сказал хозяин кабинета.

Гидравичюс встал с кресла, подошел к столу, на котором лежала лишь тонкая кожаная папка без надписей и сложенный сотовый телефон.

– Все выполнено в точности. Кленов застрелен в подъезде своего дома позавчера, в семь вечера.

– А исполнитель? – коротко спросил грузный хозяин кабинета.

– Исполнителя тоже нет, ликвидирован в тот же день.

– Очень хорошо, – сказал мужчина, втягивая голову в плечи.

Некоторое время он сидел, глядя на свои сжатые кулаки, затем левая рука дернулась и легла на жесткую кожаную папку.

– У меня нет оснований вам не доверять, господин Гидравичюс, но нет оснований не доверять и этому. Посмотрите, – он подвинул к себе папку и раскрыл ее.

Поверх бумаг лежала большая фотография, отпечатанная на цветном ксероксе, скорее всего, сделанная фотографом-криминалистом, так как в углу стояли дата и время съемки. И дата, и время полностью соответствовали тому, что сказал Гидравичюс, да он и сам узнал в застреленном Кленова.

– Разрешите, – он подвинул папку к себе и долго всматривался в обезображенное выстрелом лицо. Теперь, когда на лице не было очков, он заметил кое-что, приведшее его в замешательство, и закусил губу.

– Все верно, господин Гидравичюс, теперь вы не ошиблись. Это не Кленов.

– А кто же? – оторопело спросил Витаутас.

Хозяин кабинета положил рядом еще две фотографии, на которых был изображен мужчина без бороды, без очков, но овал лица, лоб, волосы, нос – все совпадало: на трех снимках был один и тот же человек.

– Думаю, вам интересно будет узнать кто это?

Гидравичюс промолчал, лишь подумал:

«Не интересно, а обидно».

– Это Грязнов Сергей Петрович, майор ФСБ, он младше Кленова – сорока пяти лет от роду – и не имеет к науке никакого отношения.

– Грязнов.., майор ФСБ… – как эхо повторил Гидравичюс, затем пожал плечами. – Первый раз о нем слышу.

– Естественно. Я тоже впервые услышал это имя сегодня утром. Хотя, самое странное, вчера по одному из агентурных каналов мне пришло подтверждение, что Кленов застрелен в подъезде собственного дома.

– Можете не объяснять, – сказал Гидравичюс, устало махнув рукой, – мне уже все ясно, они подставили нам двойника Кленова.

– Надеюсь, вы понимаете и другое, – сказал хозяин кабинета, – что вам придется сегодня же вернуться в Москву.

– Тогда зачем я сюда летел? – вырвалось у Гидравичюса, но он тут же понял нелепость своего вопроса.

Скорее всего, с его прилетом хотели проверить, вычислила ли ФСБ причастность сотрудника торгового представительства литовской фирмы Гидравичюса к покушению на доктора Кленова. Если о его участии было известно, его бы взяли прямо в аэропорту.

– Вы правильно рассудили, – усмехнулся мужчина, сидевший за письменным столом. – Вы безукоризненно провели операцию, сделали все чисто. Но русские спецслужбы сработали еще чище. Я всегда считал и считаю, что с ними надо быть настороже, они не так опытны, как мы, но достаточно хитры и компенсируют недостаток средств выдумкой. Вы уверены, что исполнитель мертв и его не смогут допросить?

«А что если…» – вдруг засомневался Гидравичюс.

Труп Жильцовой он своими глазами не видел, а доверять Николаю на сто процентов после собственной промашки с Кленовым не имел права.

Хозяин кабинета поднялся из-за стола, заложил руки за спину и огромными шагами принялся мерить кабинет от дверей к окну и обратно. Гидравичюс водил головой то вправо, то влево, как суслик, вылезший из норы и ошалело следящий за вагонами проезжающего мимо поезда.

– Какие у вас есть соображения? – произнес толстяк в сером пиджаке, глядя себе под ноги.

– Пока никаких, жду указаний.

– Значит, так… – продолжил он властно. – Все, что могли, мы испробовали. Если бы у нас была хоть малейшая возможность шантажировать Кленова, мы бы ее использовали. Надеюсь, вы понимаете, ликвидация – это самое крайнее средство, к которому мы прибегаем лишь когда нет иного выхода. Сейчас именно такая ситуация. Кленов должен исчезнуть. Он слишком много знает и слишком многое может узнать в ближайшие несколько дней, месяцев. Даже он сам не скажет, когда на него снизойдет озарение и он сможет сделать открытие, на пороге которого сейчас находится.

– Что он должен открыть?

Мужчина остановился, будто наткнулся на невидимую преграду, медленно повернул голову и, сузив глаза, произнес:

– Пока весь мир, а вернее, великие державы увлекались изобретением новых разновидностей уже известного оружия – биологического, химического, ядерного – русский ученый Кленов пошел своим путем. И самое странное, ему практически не давали работать, чуть было не закрыли тему и не разогнали лабораторию. Еще несколько лет назад мы могли повлиять на ход дела, но, боюсь, не придали этому значения.., а тогда еще вмешаться было можно. Только два года назад Кленова плотно закрыли, его разработки засекретили и начали выделять деньги, огромные даже по нашим масштабам.

– А в чем, собственно, состоит его открытие?

– Он смог вычленить и обнаружить ген, отвечающий за процессы старения в организме человека.

– И что с того? – растерянно улыбнулся Гидравичюс.

– Он сейчас близок к тому, чтобы научиться управлять этим процессом.

– Управлять старением? Что же из этого следует?

– А из этого следует, что русские могут сделать фундаментальное открытие, причем такого масштаба, которое в военном деле сравнимо с открытием термоядерной реакции. Вам, надеюсь, известно, что принесло это открытие человечеству?

– Да, в курсе, – сдержанно кивнул Гидравичюс.

– Здесь все сложнее. Если объяснить популярно суть открытия господина Кленова – так, как это показывают в фантастических боевиках, то представьте себе следующее. Существует армия, молодые, здоровые парни, подготовленные, выученные, и если подвергнуть их определенным воздействиям, – а это можно сделать и из космоса, спутников у русских не меньше, чем у нас, – то эти парни за неделю превратятся в дряхлых стариков, которые будут уже не в силах держать в руках автомат. То же самое можно сделать в масштабах целого государства. На первый взгляд, все это выглядит каким-то абсурдом, полной фантастикой. Но точно так многие относились к открытию термоядерной реакции: все улыбались, не верили, что это открытие можно использовать для уничтожения людей. Результат вам известен. Поэтому мы в интересах нашей безопасности и, возможно, в интересах безопасности всего человечества хотим подстраховаться.

Пока человечество к подобным открытиям не готово.

Ведь в России политическая стабильность – блеф, относительное спокойствие держится на волоске, неизвестно кто следующим дорвется до власти. И тогда открытие Кленова смогут использовать непредсказуемые люди, джин вырвется из бутылки и не поздоровится всем. Надеюсь, я объяснил достаточно понятно?

– Но это нереально. Я не ученый, но то, что вы говорите, господин Браун, просто не укладывается в голове.

– Да, это не укладывалось и у советников по безопасности нашего президента до той поры, пока наши ученые не пришли к похожим результатам. Насколько мне известно, в русских лабораториях, которыми руководит Кленов, уже проведены эксперименты на червях, пиявках и крысах, и результаты этих открытий не оставляют места для сомнений. Механизм действует – все дело во времени, в создании технологии. Может, на это уйдут годы, может, десятки лет, но, – господин Браун поднял вверх указательный палец, – лучше будет, если открытие сделают у нас, лучше если мы будем владеть результатом, точно так, как произошло с атомной бомбой. Именно это обстоятельство остановило Сталина, когда он хотел двинуть войска на освобожденную от фашизма Западную Европу. Мы предложили господину Клепову все условия для работы, предложили столько денег, что не устоял бы никто. А он отказался. Он, видите ли, патриот своей страны. А это, господин Гидравичюс, страшнее всего. Патриоты, особенно ученые-патриоты – страшные люди; патриотизм – это то же самое, что и фанатизм. И у меня есть все основания полагать, что этот русский ученый свой шанс не упустит, открытие сделает. А мы должны сделать все, чтобы этому открытию помешать. Мы обязаны выиграть время.