Павел Меджеви - Не время Людей Страница 25

Олег оказался плотно прижат к ящеру, головы обоих находились на плечах друг у друга, настолько близко, что ящер не мог развернуть свой большой череп. Рука Олега случайно погрузилась в одну из ран ящера, вызвав вой, расширяя рану и шаря там, он нащупал какое-то образование, ухватился, сжал в кулак, изо всех сил рванул на себя, наружу, и выбросил кусок мяса на песок арены. Ящер выл, Олег схватил его за шею руками и принялся душить, напрягая мускулы. Из раны, обливая его, лилась зеленая жижа, перемежаемая белой пеной. Передние лапы ящера, почти как человеческие, схватили руки Олега, пытаясь разорвать хватку. Но он уже касался кончиками пальцев одной руки ногтей другой и душил, изо всех сил, снова охватив ногами торс противника и повиснув на нем. Ящер завалился на песок, выл, катался, хвост его, обвивавший тело Олега, тоже пытался душить, сжимая легкие, выдавливая из них так нужный Олегу воздух. Два тела, измазанные в крови друг друга и облепленные песком, катались по арене, ребра Олега трещали, пот заливал глаза, которыми он, от напряжения, вместо зеленого тела врага видел какие-то красные пятна. Он оглох от воя из пасти над правым ухом, вонь забивала нос, легкие, сжатые хвостом чудовища, не расширялись, чтобы сделать хотя бы один так нужный вдох, пальцы начали медленно разжиматься, раздираемые хваткой чужого. Он чувствовал, что это конец, нельзя, нельзя разрывать хватку. И, выдавливая из мышц последние возможности, Олег еще чуть-чуть, на миллиметр, сжал охват, еще чуть-чуть, хотя бы секунду, продержаться! Еще секунду… почти теряя сознание, он почувствовал, что хватка хвоста вокруг легких вроде бы немного ослабла. Напрягаясь, он сумел сделать вдох, в глазах немного прояснилось, кровь, насыщенная кислородом, ударила в мускулы. Еще немного… он услышал хруст. Сначала Олег подумал, что это его ребра, сжатые чудовищным хвостом, не выдержали больше этого сумасшедшего напряжения. Легкие, совершенно свободно, сделали еще один вдох, и только тогда он понял, что хвост ящера больше не сдавливает его. Передние конечности тоже больше не боролись с ним, голова безвольно обвисла, больше не удерживаемая мускулами и волей существа. Олег свернул шею ящеру.

Он сумел только откатиться от чужого в сторону и сесть на песке арены. Руки и ноги дрожали, ослабшие после сильнейшего перенапряжения, в глазах все еще плавали красные пятна, легкие болели. Рядом с Олегом, в песке, валялся кусок, вырванный им из тела ящера. Это был не кусок мяса, а железа с той самой кислотой внутри, значит, он с самого начала проник в горло врагу, вырвал железу, ящер просто должен был захлебнуться собственной кровью. Невероятно живучий организм.

Олег исследовал повреждения собственного тела — ничего смертельного или слишком существенного, как не странно, когда в его камеру ворвался Симвила.

— Знаете, это было просто великолепно! Победить такое чудовище! Этого никто не ждал! — по пульсирующим ложноножкам Олег видел, что Симвила возбужден гораздо больше обычного. И хотя он говорил восторженные вещи, в голосе не было обычного энтузиазма.

— Правда, следующий соперник у нас тоже очень серьезный! В принципе ничего особенного, но он водоплавающий. Просто, знаете ли, зрители хотят разнообразия. Поэтому я хочу спросить, как вы плаваете?

— Плаваю я неплохо, в детстве занимался. А что за соперник?

— Да не переживайте, это даже не животное, а рыба. Называется канефра. И, кроме того, мы снабдим вас хорошим гидрокостюмом.

— Ладно, посмотрим, что там у нас за рыба. Когда мне с ней нырять?

— Через три дня. А я пока подумаю, как бы под вас получше гидрокостюм и снаряжение подогнать.

Симвила удалился как-то поспешно, и у Олега от его визита осталось ощущение неловкости. Как только он включил вычислитель и подключился к нему, то понял, чем было вызвано возбуждение в разговоре и поспешность ухода, скорее похожего на бегство. Канефра была не просто рыба, а что-то скорее похожее на акулу — большая, стремительная, маневренная и непобедимая. С твердой, как наждак шкурой, огромной пастью и острыми зубами. Пора было уходить. Янг и Симвила, со всей очевидностью, собирались убить Олега в этом поединке.

Рана на ноге кровоточила, сильно ныл ушибленный бок, саднили царапины, и до сих пор болела грудь, а знаний о планете явно было недостаточно. Достаточно было только накопившейся злости и четкого понимания того, что уходить сейчас рано, еще бы недельку, но времени уже не оставалось. Олег смазал раны чудо-мазью из тюбика, и решил позволить телу пару часов полного покоя. Сейчас раны еще свежие, и, даже несмотря на своевременное медикаментозное вмешательство, этот вечер, ночь, и даже следующий день боль будет еще только увеличиваться, а рана воспаляться. Настоящее заживление ран начнется только послезавтра. Рано, рано все же сейчас уходить, но деваться некуда.

План был давно выработан и подготовлен, думать больше не о чем, а тело нуждалось в отдыхе. Он уже давно приучил себя отдыхать за короткое время — ему хватало и пятнадцати минут полной расслабленности. Только по-настоящему полной, которой он долго и специально учился. Чтобы каждый мускул, начиная от икр на ногах, и кончая держащими нижнюю челюсть, забыл о своих функциях. Так он и лежал, с закрытыми глазами и отвисшей нижней челюстью. Минут через двадцать он уже чувствовал себя полностью отдохнувшим, через тридцать, от полной неподвижности, перестали напоминать о себе раны, через сорок тело как будто через кожу начало наполняться энергией. Через пятьдесят он направил эту, уже почти физически ощущаемую энергию, на залечивание ран. Полная неподвижность и расслабленность, уже не первый год были его лучшими докторами и лекарствами.

Через два часа, когда здесь наступила ночь, Олег привычно подошел к решетке окна, за которым открывался уже знакомый ему в мельчайших подробностях пейзаж. Приятный ветерок холодил лоб, паутинка мохнатика привычно попала в паз. Все эти дни, с момента боя с пауком, Олег в свободное время подходил к окну, и, обвив прутья решетки паутинкой, пилил их, стараясь, чтобы движения рук были не слишком заметными, на случай, если за его камерой установлено видеонаблюдение. Металл медленно, упорно, но неостановимо поддавался, срез получался очень тонкий, абсолютно незаметный, если не присматриваться. Предыдущие дни Олег равномерно подпиливал все прутья, и теперь каждое из них держалось, примерно, на одном миллиметре оставшегося не перепиленным металла. Через десять минут остался только один прут.

Вернувшись в комнату, он раскидал все кажущиеся нужными вещи по карманам — получилось немного. Несколько последних движений, и с характерным металлическим звоном выпавшая наружу решетка ударилась о землю. Судя по звуку, земля была недалеко, из окна Олег не мог посмотреть прямо вниз и оценить насколько высоко его камера, и немного переживал по этому поводу. Да и опасался каких-нибудь сюрпризов сразу под окном. Ласточкой, руками вперед, он одним прыжком вылетел из не скованного теперь окна, в воздухе сгруппировался, при приземлении перекатился, и встал на ноги. Под подошвами оказался какой-то песок, напомнивший уже ставший привычным искусственный сыпучий наполнитель арены.

Олег бежал в ночь, легко и свободно, раненое тело пока не доставляло хлопот, прохладный ветер пьянил мозг, бесчисленное количество ярких незнакомых звезд хорошо освещало путь. До речки и близкого за ней леса оставалось совсем немного, когда он стремительно пробежал их и чуть не вломился с разбегу в стену. Весь пейзаж оказался качественной объемной голограммой. От зияющего чернотой окна его камеры до стены было не более пятидесяти метров. Побег не удался.

Олег двинулся вдоль стены направо — должна же быть дверь в это помещение. Комната оказалась вытянутой в длину, а на стене рядом с его окном, на той же высоте от пола, имелись и другие, забранные решетками. Расстояние между окнами было около десяти метров, Олег насчитал одиннадцать окон, его было третьим слева. Ни одно из окон не светилось, но, возможно, в некоторых из них, или даже во всех, находились такие же гости-пленники, как и Олег. Эх, мало все же он еще знает об этой планете. Добежав направо, до конца стены, он обнаружил утопленную в нишу дверь, закрытую магнитным замком с отверстием для кодовой карточки. Как он знал из обучающего курса, такой замок чрезвычайно надежен, практически не поддается вскрытию и взлому. Работает до тех пор, пока на него подается электричество и открывается, так как в замке электромагнит, если электричества нет. Это сделано для безопасности и на планете с хорошо развитой инфраструктурой перебои с электроэнергией возможны только в случае глобальных катаклизмов. Однако, если в щель для карточки плеснуть немного жидкости из желез керунианского ящера, то сильная кислота устроит для металлокремниевых микросхем свой миникатаклизм. Она разъест даже металлические запоры. Немного шипения с выделением какого-то газа, и дверь открылась.