Закат команданте - Александр Александрович Тамоников Страница 26

Она осознавала, что перспектив не осталось, все мосты сожжены. То, что она говорила Антонио про друзей, способных перевести ее через границу, не соответствовало действительности. Таких друзей у нее в Боливии не было. Воспользоваться своими документами, чтобы попытаться покинуть страну легально, было слишком рискованно, да и могла ли она, не имея распоряжения из Центра, покинуть Боливию и оставить слежку за Че Геварой? Скорее всего, поступи она так, ей пришлось бы всю жизнь скрываться не только от президента Баррьентоса, но и от грозных сил КГБ, пойти на двойной риск Таня готова не была.

Оставалось одно: оставаться в стране и надеяться, что могущественные покровители придумают способ вытащить ее из передряги, в которую она попала, выполняя их же задание. Надежда выпутаться из истории была настолько ничтожна, что Таня сама не верила в то, на что надеялась. Поступая на службу в КГБ, тайные агенты дают клятву служить стране до последнего вздоха, ни под какими пытками не выдавать своего имени, имен своих связных и государство, на службе которого они состоят. Данная клятва предполагала, что агент, разоблаченный и захваченный силами враждебного государства, остается один на один со своими проблемами.

«Ты одна, Таня, совершенно одна, признай это. Из Москвы помощь не придет, а даже если и придет, спасти тебя КГБ все равно не успеет. Че Гевара лишь посмеется над твоими страхами. Не ради того ли мы пошли на риск? Умереть за дело революции – мечта каждого настоящего революционера, так считает Че. Быть может, он прав, и умирать за идею не так страшно, как быть казненной за предательство, ведь именно так расценит поступок учительницы Лауры президент Баррьентос. Что же делать?»

На соседней улице залаяли собаки, их лай был слышен даже в подвале. Обычно в это время они спят, как спит практически все население района. Так почему собаки разлаялись? «Идут за мной. Они пришли за мной, а я так и не успела отправить сообщение! – Сердце запрыгало в груди, рука потянулась к револьверу. – Стоп! Без паники. Никто за тобой не идет. Слышишь, лай стих. Это всего лишь глупые собаки, потревоженные ночным зверьком, случайно попавшим в город в повозке фермера. Сходи, проверь и успокойся!»

Таня поднялась наверх, подошла к окну и осторожно выглянула наружу. На пустынной улице она не обнаружила никакого движения. Вряд ли солдаты боливийской армии стали бы беспокоиться о конспирации, собираясь арестовать слабую девушку. Нет, они приехали бы на целой колонне джипов, осветили весь район светом автомобильных фар, вышли из машин и, угрожая оружием, заставили бы ее сдаться. Или нет? Таня вышла на улицу, обошла дом со всех сторон, прошла чуть дальше по улице, желая убедиться, что ничего подозрительного снаружи нет, и вернулась обратно.

– Нервы, – вслух произнесла она, как только за ней закрылась дверь. – Это просто шалят нервы. Соберись, Таня, быть может, это еще не конец. Борись, и у тебя все получится. Не время сдаваться, еще не время! Тебя просто выбила из колеи внезапность случившегося, не более того.

Слова, произнесенные вслух, странным образом успокоили девушку. Полковнику Селичу потребуется время, чтобы побороть свои сомнения и подготовить для себя и семьи страховку на случай, если Баррьентос действительно решит выбрать его в качестве козла отпущения. На это уйдет не один час. Плюс бюрократические проволочки: полковник Селич идет с докладом к начальнику штаба дивизии, тот, в свою очередь, терзается сомнениями (потому что, как ни крути, а речь идет о подмоченной репутации президента), затем отправляется к своему начальству, тот передает сообщение по цепочке, пока информация не дойдет до главнокомандующего армией, и уж потом до президента Баррьентоса.

– Все равно нужно спешить, ты и так слишком задержалась, – приказала себе Таня.

В комнате она отыскала рюкзак, побросала в него кое-что из одежды, наполнила флягу водой. Из кухонного шкафа достала две банки консервов и коробку с печеньем. Все это тоже сунула в рюкзак. Из тумбочки забрала личные вещи, деньги и документы. Затянув на рюкзаке завязки, она снова спустилась в подвал. Больше ждать было нельзя. Таня села на табурет, щелкнула тумблером на блоке питания. Три радиолампы, расположенные сверху, вспыхнули слишком ярко. Таня поспешила повернуть ротор, чтобы отрегулировать напряжение. После того как лампы пришли в норму, она надела наушники, при помощи двух зубчатых колесиков, расположенных по бокам устройства, настроила нужную частоту, положила правую руку на телеграфный ключ, в левую взяла лист, на котором написала текст донесения.

– Вот и закончилась история Лауры Гутьеррес Бауэр, – произнесла она.

Телеграфный ключ застучал быстро и четко. Сообщение полетело в неизвестном направлении, туда, где, возможно, ждало спасение:

«Срочно! Центру! Случилось то, чего я опасалась с самого начала…» Закончив сеанс связи, Таня поднялась, собрала радиопередатчик обратно в металлический контейнер, а затем в брезентовый мешок. С мешком поднялась наверх. Достала из шкафа глиняную миску и, положив в нее донесение, подожгла. После того как листы полностью сгорели, Таня залила пепел водой, вышла во двор и выплеснула содержимое миски под крыльцо. Вернувшись в дом, забрала мешок с радиопередатчиком, закинула за плечи рюкзак с личными вещами, снова вышла во двор и, не оглядываясь, пошла прочь из города.

***

Москва, Лубянка, Комитет государственной безопасности, июнь 1967 года

Генерал-майор Шабаров сидел в своем кабинете. На столе перед ним лежала пухлая папка с грифом «секретно», из которой был вынут один-единственный документ. За окном давно стемнело, но было понятно, что уходить генерал-майор не собирался. Сколько раз за последние несколько месяцев он перечитывал этот документ? Пожалуй, он и сам не смог бы ответить на этот вопрос. Двадцать? Тридцать раз? К настоящему моменту каждое слово, каждый знак врезались ему в память так, что не было необходимости смотреть на лист, подготовленный дешифровальщиком. Но он доставал его снова и снова и читал, читал, читал, пытаясь найти то, что упустил в самом начале.

Это была шифровка от Тамары Бунке Бидер, специального агента из Боливии, работавшей под псевдонимом Таня. Последнюю шифровку Таня передала по радиосвязи. Радиопередатчик был выдан ей на крайний случай, когда другие способы передачи сообщений будут для агента недостижимы. Сигнал радиопередатчика поступал на расстояние не более двух с половиной тысяч километров, тогда как между Москвой и максимально приближенной точкой в Боливии насчитывалось более двенадцати тысяч, поэтому в случае использования передатчика сообщение попадало в Бразилию, откуда связной агент должен был водным путем добраться до Гвинеи, с которой с сентября 1963 года были налажены регулярные авиарейсы, и только оттуда самолетом попасть в Москву. Не