Сергей Москвин - Ядерный шантаж Страница 27

В своей практике Бершу не раз приходилось отдавать приказы о зачистке, когда в жертву приносились не только агенты, но и кадровые сотрудники. Некоторых из них Берш знал только по рапортам, с другими был связан служебными, а зачастую и дружескими отношениями. Однако это не влияло на принятие правильного, с его точки зрения, решения. Вот и на этот раз профессиональный разведчик колебался недолго. «Девочке так нравилась роль секретного агента, придется ей сыграть эту роль до конца», – Берш уже вновь снимал телефонную трубку…

– Ну? – новый собеседник Берша не был мастером слова. Гораздо лучше, чем с языком, он управлялся с выкидным ножом или кастетом. Узнав, с кем разговаривает, он ткнул кулаком в бок кореша, вместе с которым сидел за стойкой ночного бара, и, прикрыв ладонью микрофон мобильника, прошептал: – Папа звонит.

После этих слов оба типа с дегенеративными рожами, но модно бритыми затылками слезли с высоких табуретов и отошли в дальний угол бара, где их разговор никто не мог подслушать.

– Слышь, Папе надо одну бабу кончить, – сообщил обладатель мобильного телефона напарнику. – А перед этим… ее, – он выразительно вильнул тазом, – чтобы было похоже, будто это случайно вышло. Пять штук обещал за это.

– А баба-то хоть красивая? – оскалился напарник.

– Папа говорит, высший класс.

– А чо, тогда можно и трахнуть. – Ухмылка на лице напарника стала еще шире. – Только где?

– Папа говорит, она сама к нам приедет. Просит назвать адрес.

– Может, в угловом. Там в подвале постоянно телок дерут.

– Ништяк! Дом на ремонте, всех жильцов выселили, никто не увидит.

Выразив одобрение, обладатель трубки назвал Бершу адрес.

– Только это, как же мы ее узнаем? – озадачился он.

– На женщине будет брючный костюм и красный шейный платок, – объяснил Берш.

После этого он перезвонил по домашнему телефону Марины и, попросив ее приехать, повторил ей только что услышанный адрес.

– У меня будет к тебе личная просьба, Мариночка. Ты не могла бы надеть тот сиреневый брючный костюм, в котором была прошлый раз, и свой алый платок? Это специально для меня, – уточнил Берш с искренней теплотой в голосе.

– Конечно, Петр Вениаминович, – обрадованно ответила Марина. По ее мнению, личная просьба шефа указывала на то, что их отношения вышли из разряда формальных. – Я все сделаю, как вы хотите, – добавила она перед тем, как повесить трубку.

«Это очень хорошо, что ты такая послушная», – мысленно отметил Берш. Исполнительность агентессы избавляла его от необходимости перезванивать этой паре, которых Берш считал тупыми, отвратительными людьми, лишенными какого бы то ни было воображения и годными, по его мнению, лишь для выполнения разовой работы. При общении с такими агентами профессиональный разведчик постоянно испытывал брезгливость и всегда старался свести это общение к минимуму.

Глава 21

ВЕТРОВ: «СПАСИТЕЛЬНОЕ ЗАКЛЮЧЕНИЕ»

22.05, вторник, 10.00

Когда Олег Муромцев понес начальнику свой рапорт о вчерашних событиях в ресторане «Охотник», я пошел вместе с ним для моральной поддержки. Олег вбил себе в голову, что смерть депутата Варенникова произошла целиком по его вине, так как он наблюдал за депутатом и, следовательно, просто обязан был защитить его от убийцы. То, что несчастный депутат умер в результате происков подосланного Бершем убийцы, было уже второй мыслью, занозой, засевшей в голове моего друга. Так уж Олег устроен. Он очень критичен к себе, и, какая бы неприятность ни произошла, он прежде всего будет винить самого себя.

Постучавшись, мы вошли в кабинет Чернышова. Он лишь хмуро взглянул на нас и молча принял у Олега его рапорт. Что ж, прошедшая ночь, как и всем нам, не добавила Чернышову настроения. Хотя выглядел он все-таки лучше, чем в тот момент, когда приехал в ресторан «Охотник». Вчера вечером на Павла Андреевича было просто жалко смотреть…

В мрачной задумчивости расхаживал он по опустевшему залу. Всех посетителей и обслуживающий персонал мы попросили перейти в вестибюль, где с ними работали следователи из нашего управления. Но какая при таком скоплении народа может быть работа? Следователи просто переписали фамилии, телефоны и домашние адреса посетителей, оказавшихся в «Охотнике» в момент смерти Варенникова. Когда я вернулся в обеденный зал, там находились только полковник Чернышов, судмедэксперт Мирский да труп самого Георгия Яковлевича Варенникова. Судя по положению трупа, все так же сидящего на стуле, его поза после осмотра медицинским экспертом практически не изменилась.

– М-да, – произнес Мирский, отойдя от тела покойного. – Ну что я могу сказать, Павел Андреевич. Никаких внешних повреждений на трупе нет. То есть я могу сказать определенно, в покойного никто не стрелял, его не душили, не били по голове дубинкой или кастетом, не кололи ни ножом, ни шилом.

– От чего же тогда он умер? – остановившись посреди пустого зала, спросил Чернышов.

– Определенно это можно будет сказать только после вскрытия.

– Необходимо сделать вскрытие как можно быстрее.

– Увы. – Мирский развел руками. – Не раньше чем через двенадцать часов. Пока кровь в сосудах не свернется.

– Ясно, – тяжело вздохнул Чернышов. Он отвернулся от эксперта и заметил меня. – Где Олег?

– На улице, перед входом. Попросил у меня сигареты. Одну уже изжевал, сейчас дожевывает вторую, – ответил я Чернышову.

Олег Муромцев не курит, и то, что он тем не менее попросил у меня сигареты, свидетельствовало об огромном волнении.

– Позови его, – обратился ко мне Чернышов.

Я послушно вышел на улицу и вскоре вернулся в зал вместе с Олегом. Не знаю, как выглядит человек, только что переживший бомбежку или артобстрел. Но, по-моему, Олег сейчас выглядел не лучше. У него мелко дрожали руки, а под глазами залегли темные круги.

– Его убили, Павел Андреевич? – Олег слегка кивнул головой на прикрытый простыней труп.

– Мирский считает, что нет, – ответил ему Павел Чернышов. – Во всяком случае, на теле он не обнаружил внешних повреждений.

– Но ведь Берш так и не приехал. Значит, он знал, что Варенников умрет. Знал наверняка! Значит, это было убийство.

Что ж, по-своему, Олег прав. Берш мог не приехать в ресторан только в одном случае – он заранее был уверен, что человек, который просил его о встрече, вскоре умрет.

– Олег, если это было убийство, значит, здесь должен был появиться убийца. А ведь ты сам говорил, что к Варенникову никто не подходил, – возразил Чернышов.

– Никто, Павел Андреевич! Я все время следил за ним! Он ни с кем не разговаривал, и к его столику никто не подходил, кроме официантки.

– А может, это она? – высказал я шальное предположение. – Сыпанула яд ему в пищу или в выпивку, и все дела.

– Гм, нет, – отрицательно кивнул Чернышов. – Девушка работает в ресторане уже третий год, характеризуется положительно, ни в каком криминале ранее замечена не была. С чего бы ей травить клиента.

– Да это я просто рассуждаю вслух. Ядом обычно женщины пользуются… Вот я и предположил.

– Да с чего ты вообще взял, что его отравили?! – повысил голос Чернышов.

– Да я же говорю – вслух рассуждаю, – ответил я и поспешил спрятаться за спину Олега Муромцева.

От дальнейшего проявления начальственного гнева меня спасло появление главы следственной бригады, который объявил Чернышову, что все свидетели переписаны и отпущены по домам. На этом начальник дежурной следственной бригады считал свою миссию выполненной, и вскоре вся бригада отправилась обратно в управление. Примерно через четверть часа подъехала машина из морга судебной медицины. Двое дюжих санитаров завернули тело депутата в черный пластиковый мешок и вынесли из ресторана. Мирский уехал вместе с санитарами на их машине. Последней покинула опустевший ресторан наша оперативная группа…

Не успел наш начальник дочитать до конца рапорт Олега, как на столе зазвонил телефон. Чернышов снял трубку, долго слушал молча, потом задал несколько уточняющих вопросов и, наконец закончив разговор, положил трубку на место. Его следующее действие даже нас, знавших начальника не первый год, и то заставило удивиться. Чернышов опять взял в руки рапорт Олега и одним движением разорвал его.

– Вскрытие показало, что Варенников умер в результате остановки сердца. Следов яда в его организме не обнаружено, – объявил он нам результат медицинской экспертизы и, взглянув на Олега, добавил: – Нашего депутата никто не убивал, он умер сам, поэтому ты ни в чем не виноват. И этот рапорт, – Чернышов указал на две половинки разорванного листа, – придется переписать.

– Ясно, Павел Андреевич. Перепишу.

Олег старался сдержать эмоции, но я-то видел, что его настроение заметно улучшилось. Пока я наблюдал за реакцией моего друга, Чернышов перевел взгляд на меня и приказал:

– А ты сейчас съезди в морг и привези заключение о причине смерти Варенникова.