Вячеслав Денисов - Последнее слово девятого калибра Страница 27

– Вы посмотрите, какая рассудительность! – ахнул Струге. – А интересно, откуда это Злобин узнал о каких-то документах? Прямо ума не приложу…

Судья уже очень жалел, что волею случая ему и Выходцеву пришлось раскрыть перед Бутурлиным карты. Но кто мог предполагать, что этот бука в одночасье превратится в болтуна? Казалось, что мурманский судья молчать и бурчать будет даже тогда, когда его поведут на расстрел.

– Бутурлин, при вас нельзя даже мелочь пересчитывать. Если бы я знал, что вы, без ведома отдельных лиц, считаете возможным рассказывать первым встречным об их проблемах, я бы выгнал вас взашей!

– Руки коротки. – Бутурлин перешел к активной обороне: – Вас на мысль наталкиваешь, а вы хамите!

Глядя на переминающиеся половинки зада удаляющегося Бутурлина, Струге подавил в себе внезапно возникшее желание догнать его и по-мальчишечьи дать пинка. Представив себе это действо в фойе Российской академии правосудия, Струге улыбнулся. Первая задача, поставленная перед ним Лукиным, была бы выполнена. Антон Павлович Струге самым должным образом продемонстрировал бы в Москве «лицо терновского правосудия» в действии.

– Извините, можно вас на минутку?

Струге сначала не понял, к кому обращен вопрос, а когда до него дошло, что коридор пуст, обернулся.

Дверь одной из аудиторий была приоткрыта, и в ее проеме, держась за ручку, стоял высокий седовласый мужчина. Роскошный костюм от «Дольче и Габбана», такой же дорогой галстук приглушенных тонов, стодолларовые туфли. Это Антон отметил сразу, едва его взгляд остановился на говорящем. Мужчина продолжал виновато улыбаться и смотреть на терновского судью.

– Вы ко мне обращаетесь? – осторожно справился Антон.

– Так ведь больше тут никого нет, – усмехнулся седовласый.

После разговора с Бутурлиным было трудно мгновенно превратиться в светского льва, но Струге заставил себя переключиться.

– Конечно, – он заспешил к двери. – Чем могу?

– Вы в электрике что-нибудь понимаете? – Мужчина уже пропускал судью внутрь помещения. На самом деле это была не аудитория, а кабинет, хоть и внушительных размеров. Как бы то ни было, принадлежность своего хозяина к служителям Фемиды он выдавал с первой же секунды посещения. Триколор России, флаг Москвы, герб на стене, за столом. Если убрать Георгия Победоносца, пронзающего копьем змия на красном фоне, то принципы знаковой принадлежности к судейскому сообществу были те же, что и в кабинете Антона, в Тернове.

– В электрике? – повторил Струге. – Ну, лампочку могу вкрутить.

– А еще что-нибудь можете? – Мужчина прятал улыбку за усами.

– Могу выкрутить.

– А как насчет провода у чайника соединить?

– Ну, если вы подальше отойдете… – Осмелев, Струге подошел к электрическому чайнику «Tefal» и вынул из кармана перочинный нож. – Извините, я не знаю, как вас зовут… Вы Завадского знаете?

– Знаю, – ответил мужчина. Несмотря на совет Струге держаться подальше, он, заинтригованный, приблизился. – А зачем он вам? Впрочем, о чем это я? Разве так знакомятся?! – Он протянул Антону руку. – Завадский. Яков Владимирович.

Струге выронил нож, но тут же его поднял.

– Немного неожиданно… Я – Струге Антон Павлович. Судья Центрального суда города Тернова.

Черт! Перед ним был сам Завадский! Человек, о котором в мире права ходят легенды! Человек, являющийся автором настольных книг юристов, редактором многих федеральных законов. Человек, являющийся символом права в стране и за рубежом.

– Вот и познакомились, – отметил тот. Видя, что Струге заканчивает работу, он предложил присоединиться к его так пока и не состоявшемуся чаепитию. – У меня есть замечательное печенье. Жена сама выпекает. Магазинные я не ем из принципа. Располагайтесь. Если сейчас опять произойдет взрыв, будем жевать бисквиты всухомятку. Господи, «Тефаль», мы всегда думаем о тебе…

Взрыва не состоялось. Состоялось чаепитие. Антон Павлович жевал восхитительное печенье жены Завадского, слушал его и со внутренней усмешкой желал того, чтобы его сейчас видел Лукин. Если кому-то сказать по возвращении, что он в Москве чаевничал с этой глыбой юриспруденции и дегустировал сдобу, приготовленную его женой, Струге не поверят. Поэтому он никому и не расскажет.

И вдруг Антон снова вспомнил о «задании».

– Господи, Яков Владимирович!.. Я совсем забыл. Наш председатель, Лукин Игорь Матвеевич… Знаете такого?

Завадский неопределенно пожал плечами:

– Может быть, визуально… Вы уж простите, Антон Павлович, но столько людей перед глазами. Он чем-нибудь отмечен? Каким-нибудь особым даром? Напомните…

– Особым даром? – Струге растерялся и возвел глаза к потолку. – Ну… Неплохо знает право, а также права судей. Еще лучше знает их обязанности. Иногда к уже существующим обязанностям имеет привычку придумывать новые. Прекрасный организатор, умеющий создавать команду. Да, чуть не забыл – не любит независимых судей.

– Вы назвали особые приметы ровно половины всех председателей российских судов. Ладно, не помню я его.

– Лукин просил подписать у вас вашу же книгу. А я совсем позабыл ее купить.

Завадский встал и стал профессионально обыскивать свой стол и книжные полки, коих было в кабинете в изобилии.

– Вот досада… – пробормотал он. – Я все роздал.

– Не извольте беспокоиться. – Струге засунул в рот печенье. – Я обязательно куплю какую-нибудь вашу книжку и подойду к вам. Мне еще долго в Москве придется жить. Я всегда могу вас найти в академии?

– Конечно. Но на всякий случай… – Юрист нырнул рукой в карман, вынул визитку и на обратной ее стороне набросал несколько слов. – Это мой домашний телефон и адрес. Можете обращаться в любое время суток, за исключением периода с часа ночи до шести утра. В это время я сплю, и, если меня разбудить, я уже не усну. В моем возрасте, как вы понимаете, не забыться после часа ночи – значит, не спать до утра. Подъезжайте, если не найдете в академии, только предварительно позвоните.

– Обязательно, – понимая, что ресурс гостеприимства Завадского подходит к концу, он поспешно поднялся. – Я очень рад, что встретил вас.

– Странно, ведь я преподаю в сборной группе судей каждый день. – Старик опять улыбнулся. – Я понимаю. Москва, гремят колокола… Воздух столицы, цивилизация… Вы на «Чикаго» были?

– Простите?..

– На «Чикаго», на «Чикаго», – повторил Завадский. – Сходите, не пожалеете. Там супруг Пугачевой поет. – Босс от юриспруденции скосил на Струге лукавый взгляд. – Он такой душка в этих перышках…

– Кто, Пугачев? – осторожно сострил Антон.

Завадский рассмеялся:

– Главное, процесс вручения дипломов не пропустите. А то ваш Лукин не поймет, чем вы тут занимались. Напомню, что можете беспокоить меня всякий раз, как только наступят трудности. Однако, если и мне придется быть заброшенным в Тернов… Кстати, где он вообще находится?

– В Сибири, – пояснил Струге. – Мой дом к вашим услугам. В отместку вашей супруге моя жена также накормит вас своим печеньем. Хотя наш город славится больше рыбой, нежели выпечкой. Яков Владимирович, я куплю книгу и найду вас в академии.

– Я не сомневаюсь в этом. Вы настырный малый, – по-доброму заметил Завадский. – Это мне и нравится. Итак, до свидания, Антон Павлович?

Немного ошарашенный от такой встречи, Струге вывалился в коридор.

О Завадском он забыл сразу же, едва увидел спускающегося с лестницы Выходцева. Если довольный вид следователя можно объяснить успешным окончанием переговоров, то о пропусках лекций можно было не переживать.

Так и было. Один из преподавателей академии оказался однокашником Бориса Сергеевича. Коротко объяснив лектору ситуацию, Выходцев быстро добился своего. Однако с него было взято обещание, что двадцать восьмого февраля сего года федеральный судья Центрального районного суда города Тернова Струге обязательно прибудет в академию. В девять часов утра. Зачем?

– Не знаю, Антон, – поморщился Выходцев. – Не до этого было. Поехали в прокуратуру. Мне на сотовый позвонил мой юнец. Помнишь его? Кажется, заключение экспертизы легло на стол. Видишь, умеют же, когда хотят!

– А чего ты ожидал? – усмехнулся Антон. – Не каждый день в Москве убивают людей, похожих на федерального судью.

Дактилоскопическая экспертиза отпечатков пальцев, оставленных злоумышленником на стекле двери девятого этажа гостиницы «Комета», дала четкий и однозначный ответ. Идентификация имеющегося материала с базой данных показала, что следы на двери оставил некто Базаев Алибек Мухаметдинович, тридцати трех лет от роду, уроженец поселка Сержень-Юрт.

Следователь посмотрел на своего молодого коллегу.

– Выставь-ка «сторожевичок» на этого абрека. – Выходцев положил заключение в сейф и следом вынул чистый лист бумаги. – Сейчас напишу отдельное поручение операм, пусть они этого чеченца тряхнут.

Когда отсутствуют основания выставить фигуранта в официальный федеральный розыск, практически все сыщики используют метод оперативного поиска. Выставляют по информативной линии ведомств информацию о том, что их интересует определенный человек, с указанием всех его грехов. Через десять дней эта информация автоматически снимется из базы данных, но кто сказал, что эту операцию нельзя повторить? Авось при проверке водительского удостоверения, или при банальной проверке документов какой-нибудь дотошный милиционер не успокоится на изучении документов и «пробьет» человека по базе данных. Вот тут-то и торжествует оперативная хитрость над несовершенством законодательства. Человек в федеральном розыске не числится, а его ищут и находят. Шансов мало, но когда их было много при раскрытии неочевидных преступлений?