Борис Сопельняк - Багровая земля (сборник) Страница 27

Казалось, что судьба Амануллы-хана предрешена: займи отряды повстанцев Кабул, не избежать падишаху пули, а то и веревки. Но тут в дело вступил «Красный Лоуренс»! Где-то под Ташкентом он сформировал мощный «афганский отряд» в две тысячи сабель. С воздуха отряд прикрывала авиация, а пулеметные роты и полевая артиллерия составляли костяк огневой поддержки. И хотя в отряде не было ни одного афганца – в основном советские таджики, узбеки и другие, восточной внешности – одеты все были в афганскую форму. Полтора месяца отряд Примакова громил отряды повстанцев. От несомненных успехов «Красный Лоуренс» вошел в такой раж, что требовал разрешения на применение химического оружия, ведь его учитель Тухачевский подавил восстание тамбовских крестьян не пулеметами и пушками, а ипритом.

Москва применять иприт не разрешила. А тут еще Аманулла-хан дал слабину: отрекся от престола и бежал в Кандагар. На трон взошел его брат, Инаятулла-хан, но тот вскоре тоже отрекся от престола и на английском самолете бежал в Индию. Теперь всевластным повелителем стал вчерашний бандит Баче-Сакао, но и он на троне просидел недолго: через пять месяцев его войска потерпели поражение, и новоявленный падишах был убит.

После всех этих свержений, убийств и отречений отряду Примакова было приказано вернуться в Ташкент. Бойцы разъехались по домам, а Примакова направили в Токио.

Там он целый год был военным атташе, а потом его отозвали в Москву. Казалось, что высокая должность заместителя командующего Ленинградским военным округом – достаточно надежная защита от всякого рода неприятностей, но в Кремле думали иначе, и в августе 1936-го Примакова арестовали.

На первых допросах нелепые обвинения в антисоветском заговоре и шпионской деятельности Виталий Маркович отрицал. Но после зверских избиений и жестоких пыток наговорил на себя и на своих сослуживцев такого, что следователи удовлетворенно потирали руки: за разоблачение вражеского гнезда их ждали высокие награды. Правда, не всех – через несколько лет наградой для многих из них, в том числе и для их начальника Ежова, стала чекистская пуля. Но расстрелять Тухачевского, Примакова, Уборевича, Якира, Путну и многих других эти вурдалаки успели: в июне 1937-го «врагам народа» вынесли смертный приговор и в тот же день привели его в исполнение…

Когда Джумахан вернулся, я с сожалением отдал ему книгу и пообещал сделать все возможное, чтобы ее переиздали. Я убежден, что любой, оказавшийся в Афганистане, независимо от того, военный он или гражданский специалист, должен проштудировать книгу Примакова от корки до корки – там много ценных наблюдений о быте, нравах и образе жизни афганцев. Как ни старались потенциальные захватчики покорить их, никто этого сделать так и не смог.

«Думаю, что и не сможет!» – сделал вывод Примаков. Как показали дальнейшие события конца двадцатого – начала двадцать первого века, «Красный Лоуренс» оказался прав.

Глава тринадцатая

В тот же вечер я встретился с Азизом, который пришел из банды Алим-хана.

Оказывается, Идрис завоевал у главаря такое доверие, что появилась возможность внедрить в банду еще человек десять. За сутки надо было подобрать и подготовить людей, а потом кружным путем, якобы из Пакистана, явиться в лагерь.

– У Алим-хана две тысячи стволов. Это полнокровный полк, – продолжал Азиз. – Идрис задумал сократить численность банды хотя бы вдвое.

– Каким образом?

– С помощью другой банды. Дело в том, что родной кишлак Алим-хана занимает Муса. У него около тысячи стволов. Идрис играет на честолюбии Алим-хана: «Ты, мол, пуштун, как же ты можешь позволить топтать твой род и твою землю какому-то безродному Мусе? Ведь он берет с твоих соплеменников опсор – дань, забирает самых красивых девушек, не исключено, что и твоих сестер. Где твоя гордость, пуштунский орел?!» Алим-хан на это клюнул, но сказал, что у него маловато оружия, а хороших пулеметчиков вообще нет. Поэтому я пришел за пулеметчиками.

– Когда начало операции? – поинтересовался я.

– Пока не знаю.

– А если Алим-хан передумает?

– Не передумает. У Идриса хороший контакт с его ближайшим окружением. А самые доверенные лица – Бадама и Мирзагуль, закуплены на корню: обо всех планах Алим-хана Идрис узнает через пять минут.

– Ты уверен, что Алим-хан ничего не подозревает?

– То-то и оно, что не уверен. На днях через Мирзагуля мы узнали, что Алим-хан тайно послал гонцов в Пакистан. Двоих я перехватил. А вдруг их было трое или четверо? Короче говоря, откладывать нападение на родной кишлак Алим-хана нельзя. В случае успеха убьем двух зайцев: и банду Мусы разгромим, и от банды Алим-хана мало что останется: в наступательном бою потери всегда больще. Да, – хлопнул он себя по лбу, – совсем забыл спросить: а как прошла встреча с Шемалем?

– По-моему, успешно. Он даже расшифровался, назвал свое имя и пригласил меня в гости.

– Сейчас? Да ты что?! Там же Башир.

– Вот-вот, из-за Башира визит назначен на весну.

– Тогда другое дело, – успокоился Азиз. – До весны Шемаль его дожмет. Баширу не жить. Так же, как и Мусе. Теперь вот что, – деловито продолжил он. – Наши ребята говорили с предводителем таджикской банды. Его зовут Ашраф. Так вот Ашраф согласен на встречу, но на своей территории. Поедешь?

– Гарантии он дает?

– В качестве заложника предлагает своего заместителя. Это значит, что если что-то случится с тобой, мы можем убить заместителя.

– Слабое утешение, – попытался я улыбнуться. – Что посоветуешь?

– Мухаммад Ашраф вообще не видел русских. А если и видел, то лишь сквозь прорезь прицела. Но он принял от нас гарантийное письмо, и мы не беспокоим его кишлак, более того, он обещал поднять государственный флаг. Правда, на этом контакты заканчиваются. Но он дал слово никого не трогать и пока слово держит… Я бы поехал, – с нажимом добавил Азиз.

– Тогда так: не надо ни каких заложников, – решил я. – Давай доверимся ему полностью, и пусть все ляжет на его совесть. Не может быть, чтобы он этого не оценил.

– Одобряю, – кивнул Азиз. – Решение правильное, другого я и не ожидал. Но ты должен знать: страховки не будет. Наш ближайший пост – в пяти километрах. Так что в логово полезете вчетвером: наш сотрудник, он же переводчик лейтенант Махмуд, ты и два человека охраны.

– Когда? – поднялся я.

– Тебе сообщат. Прощай! – протянул он руку.

– Привет Идрису.

– Передам. В случае успеха я застряну там надолго: ведь будет и продолжение. Но я беру рацию, так что – всегда на связи.

Как только Азиз исчез, мы начали подготовку к поездке в банду Ашрафа. Прежде всего, нужно было выполнить одну из его просьб.

Оказывается, на весь его кишлак всего лишь два духана: обеспечить жителей мылом, спичками, тканями, одеждой и продовольствием они не в состоянии. Есть люди, которые хотели бы открыть новые духаны, но где брать товары, они не знают. Просьба заключалась в том, чтобы кто-нибудь из крупных предпринимателей согласился за определенный процент от прибыли снабжать их. Кроме того, в кишлаке скопилось много сухофруктов, а выхода на рынок нет. Есть и другой товар – ковры. Делают их издревле, а сырья все меньше, да и покупателей нет.

Прямых выходов на крупных предпринимателей у хадовцев не было, поэтому решили идти официальным путем: позвонили министру торговли Мухаммаду Джалару и попросили принять меня для небольшого интервью. Он согласился на встречу.

По-русски Джалар говорил вполне прилично, правда, время от времени вставлял узбекские словечки. Тогда он их сам переводил и смущенно извинялся.

– Не удивляйтесь, ведь я узбек. К тому же узбек ферганский: у меня и сейчас там множество родственников. Мой отец был купцом. В свое время с ним плохо обошлись, ему даже угрожал арест, и он сбежал в Афганистан.

– А вы родились и выросли здесь?

– Да, я коренной кабулец. После окончания университета пригасили на работу в Госплан, а через некоторое время я вошел в состав правительства.

– Репрессиям не подвергались?

– И да, и нет. В тюрьмах не сидел, но безработным был. Спасло, наверное, то, что я беспартийный. Да-да, не удивляйтесь, – улыбнулся он, – в нынешнем правительстве два беспартийных министра и шесть таких же советников в ранге министра. Это – четвертая часть кабинета.

– Никаких неудобств от этого не чувствуете?

– Наоборот! Партийная дисциплина обязывает выполнять принятые решения, я же могу спорить, отстаивать свою точку зрения и даже подать в отставку.

– В отставку? Зачем? – удивился я.

– А затем, чтобы настоять на своем. Я десять раз подавал в отставку, ее ни разу не приняли, зато я вынуждал утверждать мои проекты. Как показало время, они оказались правильными и своевременными…

Потом у нас был довольно длинный разговор на экономические темы – с цифрами, графиками и диаграммами. Скажу главное: афганским купцам разрешено выходить на внешний рынок, сейчас их вклад во внешнеэкономические связи составляет пятьдесят процентов. Кроме того, купцы могут проникать на рынки, куда государственному сектору не пробиться. Такие страны, как США, Япония. Пакистан и Китай, с Афганистаном не торгуют, а с афганскими купцами – охотно.