Любовь Рябикина - У каждого свой путь Страница 29

Павел встречался с деревенской девчонкой, той самой курносой пигалицей, которая ему приглянулась в новогоднюю ночь. Маринка помогла лейтенанту отыскать ее сразу, как он вернулся из больницы. Сама сходила в феврале домой к избраннице лейтенанта и поговорила с ней. Вместе вышли на улицу. Степанова познакомила Павла с девушкой. Теперь дело близилось к свадьбе. Малых ничего не скрывал от молодой женщины и словно другу рассказывал обо всем. Каждый день забегал и рассказывал новости.

Катя Шуранова училась на продавца в городском училище, но вечером обязательно приезжала на ночь домой, чтобы встретиться с лейтенантом. Они подолгу гуляли, вместе появлялись в клубе. Несколько раз Павел заходил к невесте в дом, чтобы познакомиться. Родители не возражали, только вздыхали украдкой: один пример стойкости офицеров был на лицо и они не хотели повторения.

Парни в деревне прореагировали на то, что еще одна деревенская девчонка гуляет с чужаком, весьма вяло. Хотя в другое время постарались бы отвадить лейтенанта. Екатерина была весьма привлекательна и нравилась многим. После новогодних событий деревенские женихи притихли. Да и больших хулиганов, если уж на то пошло, в деревне не было.

Осень приближалась к концу. Была она слякотной и мокрой. Мороз то сковывал землю, то начинались дожди. Наконец погода все-таки установилась. Выпал снег и спрятал застывшую от мороза грязь под белоснежный покров. Маринка ходила вся круглая и казалась себе похожей на шар. Ребенок вовсю брыкался. Временами она, в шутку, ловила тыкавшийся в живот локоток или пятку. И сама же смеялась, когда то чудо, что находилось внутри, резво отдергивало конечность. Она жалела лишь об одном, что Саша этого не чувствует, но утешала себя мыслью, что он приедет к Новому году и успеет почувствовать эти толчки.

Она представляла, как муж прижмется щекой к ее большому животу и на сердце становилось тепло. И тут же пугалась, а вдруг она вот такая, пузатая, перестанет ему нравиться? Сразу начиналась оправдываться:

— Рожу и живота не будет. Зато у нас будет малыш! — Придумывала имя и каждый раз лучше “Саши” не находила. Вслух рассуждала: — Пусть будет Александр Александрович! Красиво! Сашу уговорю. К тому же и девочка может носить это имя, если дочь рожу…

Начало декабря выдалось холодным и ветреным. Марина протопила печь и поужинала, удивляясь, что вечером ни Татарников, ни Малых к ней не зашли. Лидия с Настей тоже пропали. Хотела узнать, что за шум стоял у Собиновых днем и почему Настя плакала, но идти не хотелось. Марина решила сходить к командирше на следующий день. Забралась с ногами на диван и вытащив коробку с письмами Саши, принялась их перечитывать. Большинство она знала наизусть, но вновь и вновь смотрела на родной почерк. Прижимала конверты к губам и грустно улыбалась. В дверь постучали. Степанова крикнула:

— Входите!

Медленно опустила ноги на пол и торопливо собрала письма в коробку. В дверь вошли Татарников, Малых, Варнавин и Собинов. Молча остановились у двери. Это было что-то новенькое. Сердце упало куда-то вниз и застыло. Она переводила взгляд с лица на лицо, уже догадываясь. Бледнела прямо на глазах. Мужчины опускали глаза. Коробка упала на пол и письма разлетелись по паласу. Замполит тихо сказал:

— Марина, прежде подумай о ребенке…

Она шепотом спросила:

— Саша погиб?

Собинов хрипло сказал:

— Вчера.

Время остановилось. В уши бил стук часов на полке. Комната вдруг завертелась перед глазами со страшной скоростью. Больше Марина ничего не помнила. Она не знала, что перед тем как упасть, по-звериному оскалившись, закричала дико и страшно:

— Не-е-ет!

Никто из мужчин не успел подхватить, хотя они готовились к этому. Женщина ударилась головой о спинку стула и рухнула на рассыпавшиеся по полу письма мужа. Варнавин скомандовал:

— Татарников, на диван ее! Быстро!

Капитан подхватил женщину на руки и вдруг почувствовал внизу что-то липкое. Выпростал руку из-под широкого подола и вскрикнул:

— Леша, она рожает! У меня вся рука в крови!

Замполит подскочил:

— Малых, беги за моей женой! Бегом!

Лейтенант с испугу врезался лбом в косяк. Кое-как нашел дверь и вылетел на улицу. Его голова мелькнула мимо окон. Шапку Малых потерял еще в доме. Собинов застыл у двери, словно приклеившись к косяку. Он бледнел на глазах. Татарников не знал, что делать и продолжал стоять с Маринкой на руках. Что-то толкало его в руку. Варнавин рявкнул:

— Положи ее на диван!

Прибежала Лидия в одном халате. Взглянула на Марину и крикнула мужу:

— Леша, командирскую машину давай и быстрее в больницу! Все вон!

Задернула шторку на дверях в комнату. Степанова родила мальчика через минуту. Лидия Варнавина приняла дите. Завернула в простыню и положила на печку, поближе к теплу. Марина находилась по-прежнему без сознания и истекала кровью. Замполит и командир стояли на улице и матерились на всю часть. Кляли опаздывающего шофера. Белый, как полотно, Татарников стоял в кухне, отвернувшись к окну и что-то шептал посеревшими губами. Малых горько плакал, уткнувшись в стол.

Мальчик прожил пятнадцать минут, немного попищал и вдруг затих. Лидия кинулась к ребенку. Развернула и заголосила: ребенок посинел и не дышал. Она не знала, что делать. Ругала мужа, погоду, командира и шофера одновременно. Потом села на пол посреди комнаты и разрыдалась.

Маринку успели спасти благодаря солдату с грузовой машиной. На свой страх и риск сержант Кашинцев завел здоровенный “Урал” в гараже и подогнал его к квартире Степановых. Татарников, забыв про шинель и шапку, завернул Марину в одеяло и вынес на улицу. Варнавин подержал женщину, пока капитан забирался внутрь. Потом передал ему Степанову. Сбегал в дом за мертвым, скрюченным тельцем в простыне:

— Врачам отдашь. Так положено. Давай, парень, гони! Благодарность и отпуск получишь, если довезешь ее живой!

Сержанту не надо было повторять. Он нажал на газ и задние колеса пропахали снег до земли. Машина рванулась с места на скорости. Солдаты на КПП из командирских воплей поняли в чем дело и заранее открыли ворота. Через пятнадцать минут они были в городе, хотя обычно на такую дорогу тратилось больше получаса. За военной машиной гналось три милицейских УАЗика с сиренами. Кашинцев не обращал внимания. Татарников подгонял:

— Давай, давай! Плюй на них! Я потом с милицией сам разберусь! Давай!

То и дело смотрел на бледное лицо Марины и чуть не плакал. Ее дыхание становилось все реже. “Урал” подлетел к самому крыльцу больницы. Сержант выскочил из кабины и бросился на сторону офицера. Принял Маринку на руки. Не дожидаясь, потащил в помещение больницы с криком:

— Женщина кровью истекает! Срочно врача!

Татарников вбежал следом с маленьким свертком. Марину уже укладывали на каталку. Вокруг сбежался весь медперсонал. В двух словах Татарников обрисовал ситуацию и протянул мертвого ребенка:

— Это ее дите. Жена замполита сказала, что он прожил пятнадцать минут.

Ребеночка забрали. В приемный покой ворвались шестеро милиционеров с криком:

— Где тот раздолбай, что чуть нас не посшибал? Если военный, значит все можно? А это мы еще…

Татарников развернулся и теперь надвигался на них, как туча. Яростно рявкнул:

— Заткнись! Я тот раздолбай! Если бы я ехал по вашим правилам, я бы жену друга сюда мертвой привез. Ясно? Вон отсюда!

Милиционеры стушевались и выкатились на улицу. Олег проводил каталку с Мариной остановившимися глазами и тоже вышел. Ноги не держали. Он сел на грязные ступеньки. Трясущимися руками достал пачку сигарет, но никак не мог зажечь спичку. Они ломались и выпадали из рук. Один из ментов, все еще не решивших, что им делать, пару минут наблюдал за ним. Затем чиркнул о коробок и поднес трепещущий огонек к губам военного. В колеблющемся пламени мужики увидели — капитан плакал. Один, с погонами старшины, рискнул спросить:

— Что случилось, мужик?

— Муж у нее вчера в Афгане погиб, а теперь ребенка потеряла. Кровью истекает.

Менты резко засобирались:

— Извини, капитан, за “раздолбая”! Если бы знали, не погнались бы…

На крыльцо вышел сержант. Посмотрел на офицера и тронул его за плечо:

— Товарищ капитан, вы же раздетый! Простынете! Шли бы в приемный покой. Я сейчас машину запру и тоже приду. Идите!

Олег не пошевелился, но сержант продолжал настойчиво теребить за плечо. Татарников отшвырнул окурок и ссутулив плечи, вошел в помещение. Сержант отогнал “Урал” в сторону, чтоб освободить подъезд. Быстро закрыл машину и зашел в больницу. Олег только тут рассмотрел его: сержант Кашинцев. Нескладная худая фигура села рядом с офицером. Тот спросил:

— Как же ты рискнул “Урал” угнать из гаража? Ведь под трибунал мог попасть.