Черная тень под водой - Александр Александрович Тамоников Страница 29

Алексей не стал дожидаться, пока в голову прилетит консервная банка, распахнул скрипучую дверь в здание, пропуская даму вперед. В учебном заведении наблюдалась такая же неспокойная обстановка. Носились стаи диких туземцев, орали, визжали. Щуплую девчонку какой-то рыжий переросток больно дернул за косичку. Народ в этой местности проживал суровый, умел постоять за себя: девчонка в долгу не осталась, догнала переростка, врезала по затылку портфелем. И пока тот приходил в себя, ругаясь взрослыми словами, умчалась на лестницу – весьма довольная собой. Мимо проносился какой-то метеор с растрепанными волосами.

– Эй, стоять, Гаврош! – Алексей схватил его за шиворот. – Где найти вашего директора? Как его там… Горюнов…

– А, Горыныч! – воскликнул ученик. – Так он наверху сидит! – школьник ткнул грязным пальцем в потолок. – Там учительская, а у него кабинет дальше. Вы его не торопите, дяденька, ладно? – взмолился пострел. – Поговорите с ним подольше, а то он у нас через пять минут математику вести должен.

– А лучше арестуйте его, а то надоел со своими придирками! – выразил мнение коллектива еще один хулиган, пробегавший мимо.

Представители подрастающего поколения с хохотом унеслись. Рита боязливо поежилась.

– Нормальные школьные будни, – заключил Алексей. – Только не говори, что в твою бытность все было иначе. Есть вещи, которые не меняются. Ну, пойдем, познакомимся со вторым секретарем…

Директор школы Александр Васильевич Горюнов (нареченный детьми Горынычем) сидел в своем кабинете и что-то увлеченно писал в школьном журнале. Взъерошенный, очки на резинке, он даже не среагировал на скрип двери, только раздраженно поморщился. Ему, видимо, не сказали, что левый рукав его пиджака порвался по шву, а правый испачкался в известке. Алексей деликатно кашлянул.

– Алексей Владимирович, идите к черту, – проворчал «Горыныч». – Мы с вами обо всем поговорили, и я выразил свое мнение. Мне некогда, у меня сейчас урок. Если вас что-то не устраивает, приходите на бюро горкома.

Он даже голову не повернул. Алексей недоуменно переглянулся с Ритой. Надо же, какое совпадение. Этого человека он видел впервые. Директор почуял неладное, оторвался от журнала, стащил с носа очки и с недоумением уставился на посетителей. Похоже, он страдал дальнозоркостью.

– Вы кто? По какому вопросу? – директор нахмурился. – Я не освобожденный секретарь, как вы заметили, товарищи. Подходите в горком после четырех часов дня.

– По иронии судьбы меня тоже зовут Алексей Владимирович. – Хабаров поднес к носу директора удостоверение. Тот быстро водрузил на нос очки, вытянул шею.

– О боже, так это я не вам… Алексей Владимирович Сурков – мой заместитель по административно-хозяйственной части, у него вечно безумные идеи… В чем дело, товарищи, при чем здесь военная контрразведка?

– Поговорить бы, Александр Васильевич.

– С удовольствием бы с вами поговорил, но у меня урок через две минуты…

– Мы знаем, вы совмещаете должности директора и преподавателя математики. Отнимем у вас пятнадцать минут. Дети не осерчают, уверяю вас, они организованно посидят в тишине.

Рита улыбнулась и опустила глаза.

– А вы, девушка… – пробормотал учитель, – тоже из военной контрразведки?

– Из флотской контрразведки, – Рита показала удостоверение.

– Какие странные дела… – Горюнов сокрушенно вздохнул, посмотрел на часы с протертым ремешком.

Офицеры молчали. Было бы странно, предложи им этот человек подождать окончания урока.

– Хорошо, товарищи, спрашивайте, что вы хотели, – смирился директор. – Вопросы же не связаны с моей школьной деятельностью?

– Они не связаны с любой вашей деятельностью, Александр Васильевич, – уверил Хабаров.

Он считал себя неплохим физиономистом, а потому пристально всматривался в лицо собеседника. Александр Васильевич был, безусловно, компетентен в своих областях, увлечен, целеустремлен. Но вместе с тем какой-то взбалмошный, неорганизованный, не замечающий элементарных вещей. Он встал, чтобы положить журнал в шкаф, вернулся на место. Рита смущенно отвернулась, украдкой отыскала взгляд напарника. Посещая в последний раз уборную, Александр Васильевич забыл застегнуть брюки. За собой он также не следил, носил короткие брюки, рубашку не в тон всему остальному одеянию. Прозвенел звонок, Горюнов вздрогнул, с какой-то щемящей грустью уставился на дверь. «А тип-то из робкого десятка», – сделал странное умозаключение Алексей. Впрочем, впечатление могло быть ошибочным. Любой гражданин Советского Союза в присутствии представителя Смерша покажется робким.

– Что вы можете рассказать о погибшем товарище Сорокине? – спросил Алексей. – И еще, Александр Васильевич, формально после его гибели вы становитесь чуть не первым человеком в городе? Разве второй секретарь горкома ВКП (б) не заменяет первого в чрезвычайных ситуациях?

– Нет, это не так, – Горюнов немного покраснел. – Даже формально… Разве я похож на первого человека в городе? Должность второго секретаря – сущая формальность, меня никто не освобождал от основной работы, и вряд ли я на эту должность соглашусь. В горкоме я веду прием граждан, выслушиваю их жалобы, вопросы о наболевшем. Если есть возможность, стараюсь решить проблемы, если нет… откладываю в долгий ящик. Но властные полномочия, если можно так выразиться, – не моя прерогатива. Я могу что-то порекомендовать Ефиму Макаровичу, посоветовать, внести ясность в вопрос, если он некомпетентен в нем… – собеседник смутился, вспомнив, что Сорокина больше нет, но продолжал развивать тему: – Первым секретарем назначен товарищ Пушкарский – он прибудет завтра из Всеволожска. Временно его обязанности исполняет товарищ Яснополь – он был помощником товарища Сорокина по хозяйственным вопросам.

Горюнова беспокоили события в городе – это было видно невооруженным глазом. Он вел себя нервно, хотя и пытался изобразить космическое спокойствие, прятал взгляд, перебирал лежащие на столе карандаши. В кабинет заглянула женщина – напомнить директору, что его ждут дети. Александр Васильевич отозвался в резкой форме: «Разве вы не видите, Ольга Юрьевна, что у меня товарищи?» Женщина не стала вникать в суть дела, поспешила уйти.

– Знаете, товарищи, это настоящий удар по всем нам… Я имею в виду злодеяние в отношение Ефима Макаровича. Мы справимся с этим ударом, станем решительнее, смелее. Но все равно это тяжелая утрата. Товарищ Сорокин был грамотным партийцем, имел обширные познания в различных областях, неуклонно поддерживал линию партии.

– Вы были близко знакомы?

– Нет, что вы. – Горюнов неуверенно улыбнулся. – В личном плане товарищ Сорокин был человеком закрытым, необщительным. Семья у него осталась где-то на Урале, в наш город прибыл по партийному призыву. Безусловно, мы общались, иногда в жаркой форме, но Ефим Макарович никогда не переходил границу. Боюсь, в этом плане, товарищи, я ничем не смогу вам помочь.

«Ты и сам, дружок, не менее закрытый», – подумал Алексей.

– С остальными общались?

– С кем, с остальными? – не понял Горюнов. Ответ был правильный.

– За последнюю неделю в городе при невыясненных обстоятельствах погибли трое представителей власти: товарищи Сорокин, Корчинский и Перфилов.

– Да, я знаю, – директор сглотнул. Очевидно, таким был его образ –