Любовь Рябикина - Снайпер Шайтан Страница 3

Толпа молчала. Кое-кто поглядывал на меня. Молчал и я, поняв, что уже не имею права прервать этот поединок. Дашка была на удивление спокойна, а лейтенант потерял голову от злости и унижения и лез напролом. Он напрочь забыл, что перед ним ребенок. Дочь увернулась от его прямого удара в челюсть, отскочила в сторону от захвата и вдруг кинулась прямо под вытянутые руки лейтенанта. Мелькнули ноги мастера спорта, а потом его тело приземлилось носом в пыль. Дашка прыгнула в сторону и словно пружина мгновенно развернулась лицом к противнику. Заметив меня, весело подмигнула. Жора поднялся, крутя головой. Из обеих ноздрей потоком лилась кровь. Новый спортивный костюм уже не выглядел «с иголочки». Дашка протянула ему свой носовой платок со словами:

— Сдаешься?

Вместо этого он попытался достать ее кулаком, бросившись вперед, но девчонка была готова к этому и легко ушла в сторону. Носовой платок упал в пыль. Солдаты и офицеры вокруг возмущенно зароптали. Это было уже не честно по общему мнению. Загоскин аж плюнул и громогласно высказался:

— Подличать-то зачем? Дарья по-мирному закончить хотела. Тоже мне, «мастер спорта»!

Я увидел, как дочка подобралась для броска и понял, что для лейтенанта все кончено. На душе сразу же стало легко и спокойно. Я уже знал, что она победит и откровенно радовался. Все же это была моя выучка! Через пару минут лейтенант лежал уткнувшись носом в пыль. Теперь его лицо не казалось самодовольным. Дашка сидела на его спине верхом и держа за закрученную руку тихо и спокойно спрашивала:

— Сдаешься?

Жора пытался трепыхаться, но рука сразу же заламывалась еще круче и Дашка снова спрашивала:

— Сдаешься?

Лейтенант наконец-то понял свой проигрыш и выдохнул в пыль, уронив одновременно голову и вторую руку на землю:

— Сдаюсь…

По толпе пронесся облегченный вздох. Все поглядели на меня. Дарья слезла с Жоры и великодушно протянув ему руку, помогла подняться. Тот пристыжено молчал, не решаясь поднять голову. Дочь строго приказала ему:

— Приведите себя в порядок, лейтенант. Через пятнадцать минут жду вас здесь же, для отработки бросков. Выполняйте приказание!

Лейтенанту ничего не оставалось делать, как сказать в ответ:

— Есть.

Он понимал, что все знают об условии и не рискнул спорить. Тем более, что я сам стоял там. Жора развернулся и галопом рванул к общежитию под насмешливыми взглядами солдат. Загоскин, углядев меня в толпе, подошел и сказал:

— Хорошая у вас дочка, Алексей Иванович! Из нее командир образцовый выйдет. Неужели действительно отдадите лейтенанта под ее командование?

Я твердо ответил:

— Отдам. Пусть Дашка с него немного спесь сгонит, а то у этого Жоры слишком большое самомнение.

Когда я снова нашел дочь в толпе, возле нее находился второй лейтенант, Юра. Он осторожно стирал кровь с ее губ и подбородка. Они о чем-то разговаривали. Я видел, как дочь чуть смущенно улыбается. Солдаты поздравляли Дашку с победой и обещали слушать ее еще внимательнее. Собрался подойти к дочери, но тут увидел жену. Вера бежала к плацу с аптечкой в руках, заплаканная и растрепанная. Я кинулся наперерез:

— Вера! Все уже закончилось. Крови почти нет. Можешь нести аптечку домой.

Жена кинулась мне на грудь и разрыдалась, повторяя:

— Как ты мог это допустить? Как ты мог? Ведь она ребенок!

Я откровенно хохотнул:

— Этот «ребенок» только что уделал мастера спорта!

Обнял жену за плечи и повел домой.

Как ни странно, но мой престиж после этой драки в гарнизоне повысился. Видимо то, что я не пожалел дочь, все же сыграло свою роль. Солдаты кидались исполнять любое мое приказание стремглав и доводили все «до ума». Можно было даже не проверять. Лейтенанта Жору я демонстративно не замечал два месяца. Хотя он несколько раз пытался со мной поговорить, но я каждый раз находил предлог уйти от разговора. Прав, не прав, но я дал дочери волю!

Она командовала лейтенантом, как настоящий прапорщик. Гонор с Жоры слетел уже через пару дней «общения» с Дашкой. Он даже полы в казарме мыл. Солдаты лейтенанта демонстративно не замечали и я не вмешивался.

Второй лейтенант продолжал жить в казарме. Однажды я попытался поговорить с ним и услышал в ответ:

— Лучше в казарме, чем под одной крышей с подлецом!

Юрий вернулся в общежитие осенью по моему приказу, но поселился в другой комнате. С Жорой он так и не помирился.

В конце двухмесячного «курса молодого бойца» Дарья сама представила лейтенанта солдатам, как командира. Только после этого они признали его за офицера. Дарья отправилась в школу, а Жора приступил к своим непосредственным обязанностям. Сейчас он заместитель командира гарнизона на Дальнем Востоке и до сих пор благодарит Дашку и в письмах и при редких встречах «за науку»…»

Волынцев замолчал, а потом снова повторил:

— К словам моей дочери надо прислушиваться. Она ничего не говорит зря.

Корниенко спросил:

— Значит, ты не против ее желания служить в морской пехоте?

Полковник кивнул:

— Во всяком случае, я не стану этому препятствовать. Дашка способна и сама принимать правильные решения. Это ее жизнь и я сам учил ее выбирать.

Уже на следующий день военком лично связался с командиром одного из подразделений морской пехоты под Питером и рассказал ему о девушке. Подполковник Саранцев немного подумал и прислал запрос. В октябре Дашу Волынцеву призвали в армию, в элитную морскую пехоту. Она оказалась единственной девушкой в группе призывников и… самой подготовленной. Опытные инструктора по рукопашному бою после трех занятий с ней, докладывали подполковнику:

— Нам ее учить нечему! Она сама может преподавать.

Дарья училась ставить мины и проводила разминирование. Разбиралась во взрывчатке, разыскивала и маскировала следы, плавала с аквалангом, метала ножи, работала на маленькой переносной радиостанции, ориентировалась на местности по карте и без карты, прыгала с парашютом. Изучала основы общевойскового боя и тактику морского десанта, основные способы ведения разведки. Ей все было интересно. Инструктора нахвалиться не могли понятливой ученицей. Молодые парни старались не отставать от девушки. Два года срочной службы пролетели быстро. Сержант морской пехоты Дарья Волынцева подписала контракт на три года и стала командиром отделения.

Красавица-морпех привлекала внимание мужчин, но сама им внимания не уделяла. Многочисленные предложения «прогуляться» и «сходить в ресторан» откровенно игнорировала. На более нескромные предложения отвечала кулаками, успешно отстаивая свою честь. В подразделении начали появляться самые невероятные слухи о ней. Подполковник Саранцев, наслушавшись разной чепухи от своего заместителя, однажды не выдержал и вызвал ее к себе. Когда девушка присела на диван, он не уверенно заговорил:

— Дарья, тут о тебе разное болтают. Не очень-то мне удобно тебя спрашивать, только я знать правду должен. Ты почему с ребятами не гуляешь? Ведь самое время хороводиться. Может, у тебя ориентация другая?..

Подполковник замолчал. Девушка смущенно улыбнулась и рассказала командиру о себе. Оказалось, что кареглазый лейтенант Юра, пленивший ее сердце в тринадцать лет, продолжал жить в нем. Его носовой платок со следами собственной крови она хранила до сих пор, вспоминая чернобрового парня. Она знала, что он женился и у него двое детей, но никак не могла избавиться от своего детского наваждения. Волынцева подняла голову в конце рассказа и подытожила:

— Пока не забуду его, ни с кем не смогу встречаться.

Саранцев кивнул и отпустил ее. С этого дня, слыша сплетни о Волынцевой, он требовал доказательств. Их, естественно, не было и тогда звучал приговор:

— Вы трепло и клеветник на честного человека, такие нам в части ни к чему. Пишите рапорт с просьбой о переводе.

Из-за Дарьи пострадало трое офицеров, остальные сразу притихли и уже не решались вслух обсуждать странное поведение сержанта. Хотя негласно зачислили Дашу в любовницы подполковника.

Волынцева отслужила по контракту полтора года. Время пролетело незаметно. Ее отделение стало лучшим в части. Трижды участвовала в военных учениях. Наравне с мужчинами преодолевала десятикилометровый марш-бросок за пятьдесят пять минут. Задыхаясь, говорила отстающим солдатам:

— Если так будешь бежать в настоящем бою, всем из-за тебя каюк будет!

И ребята подтягивались. По спине Дарьи текли ручейки из пота, сердце почти выскакивало из груди, в горле стоял колючий комок. Перед глазами мелькали черные и красные круги, но она заставляла себя бежать дальше, подавая пример отделению. Трижды подполковник Саранцев выносил Дарье благодарность за воспитанников.

В июне в их подразделение должен был прибыть капитан Новиков. Дарью, свободную в тот день от службы, отправили в Санкт-Петербург встретить его.