Виктор Доценко - Охота Бешеного Страница 3

— Кому посчастливится получить работенку? — спросил Шалимов.

— Какую работенку? — не понял Савелий.

— Которую ты сейчас выпросил у взводного. — Шалимов хитро посмотрел на Говоркова и неожиданно фыркнул.

Смех подхватили остальные, и этот смех мгновенно снял усталость, чего, собственно, и добивался Савелий.

— Ты прав, Шалимов, — спокойно кивнул Савелий, нисколько не обидевшись и прекрасно понимая, что парни действительно устали после двадцатишестикилометрового маршброска. — Скажу откровенно: разведчики доложили, что в кишлаке «духов» нет, но мне почему-то неспокойно…

— Слушай, Савка, чего это ты словно оправдываешься перед нами? — неожиданно перебил Шалимов. — Нужно — значит, нужно. Давай я сбегаю!

— Нет, на этот раз пойдем все вместе. И пойдем так, словно ничего не знаем о разведке.

— То есть, как я понимаю, по полной программе, — вставил Шалимов с улыбкой.

— Вот именно — по полной, — серьезно кивнул Говорков.

Используя любое укрытие — камень, канаву или просто сухую корягу,

— двенадцать человек его отделения быстро передвигались к кишлаку. Было около шести часов вечера, а солнце палило нещадно, словно в полдень. До глиняных мазанок оставалось немногим более трех десятков метров, когда по ним неожиданно застрочил станковый пулемет. Мысленно поблагодарив Бога за то, что тот помог ему прислушаться к интуиции, Савелий коротко крикнул:

— Не высовываться! — И тут же добавил: — Шалимов, прикрой беглым огнем!

Тот мгновенно открыл бешеный огонь из автомата в сторону пулеметного гнезда, и ответный огонь тут же перекинулся на Шалимова. Савелий именно этого и ожидал: не прошло и трех секунд, как он быстро приподнялся на колено, прицелился и выстрелил из подствольника автомата. Еще через секунду высветилась короткая яркая вспышка, и почти тут же прозвучал взрыв, разворотивший пулеметное гнездо душманов.

— Есть! Вперед, ребята! — крикнул Савелий. — Не давай им опомниться! — Почему-то он был твердо уверен, что это лишь прелюдия, а главный бой еще впереди.

Несколько очередей, раздавшихся с разных сторон кишлака, подтвердили его догадку. Он бросился вперед, замечая боковым зрением, как двое его солдат, совсем недавно пришедших из-за Речки, мертво уткнулись носом в песочную пыль. Савелий не помнил, сколько раз заряжал подствольник и посылал смертоносный груз в сторону врага, не помнил, как ворвался в первую мазанку, из которой особенно долго бил автомат, и выпустил длинную очередь, прошивая пулями пространство. Когда автомат, выпустив все патроны, захлебнулся, глаза Савелия успели привыкнуть к полумраку. Он осмотрелся по сторонам. Слева, возле небольшого отверстия в стене, похожего на окно, только без стекла, лежал мужчина лет пятидесяти, сжимавший в руке гранату Ф-1, которую не успел пустить в ход. Справа, в самом дальнем углу, лежала женщина, по-видимому, его жена. Руки ее были прижаты к животу, и под ней растекалась кровавая лужа.

Но больше всего Савелия поразил подросток, лежавший возле дыры, пробитой, видно, специально для стрельбы. Наверное, сын хозяев этого несчастного дома. Он уткнулся лицом в глиняную стенку мазанки. Савелий склонился над ним и осторожно перевернул на спину. Это оказалась молодая афганка, одетая в мужской наряд. Ее руки крепко сжимали автомат Калашникова, в глазах застыло выражение, которое запечатлела смерть, — ненависть. Савелий взял в руки ее автомат, передернул затвор: в ее автомате тоже не осталось патронов. Младший сержант задумчиво и виновато застыл перед ней.

В мазанку заглянул Шалимов. Мгновенно оценив ситуацию, он быстро подошел, прикрыл глаза девушке и повернулся к сержанту.

— Что, жалко ее стало, товарищ командир? — без особых эмоций спросил он.

Савелий молча кивнул.

— А ты не подумал, что если бы не твое упрямство, то сейчас многие из нашего взвода полегли бы у этого кишлака? И можешь мне поверить, что ей, — он кивнул в сторону погибшей, — тебя жалко не было бы. — Шалимов говорил спокойно, словно напоминая о чем-то своему командиру.

— Наверное, — со вздохом согласился Савелий, затем вскинул трофейный автомат на плечо и медленно направился к выходу.

Неожиданно за спиной прозвучала короткая очередь. Как ни странно, Савелий совершенно не испугался, не дернулся с опаской, он просто остановился и, как при замедленной съемке, не торопясь обернулся. В мазанке почти ничего не изменилось, если не считать одного: афганец, сжимавший гранату, успел привстать на колени, выдернуть из смертоносной штуки чеку, однако бросить ее не успел — очередь Шалимова оборвала его жизнь. Савелий повернулся в тот момент, когда мужик падал назад, его рука с гранатой мертво стукнулась об утрамбованный земляной пол, разжалась, и смертоносная штучка медленно скатилась с ладони.

— Сержант! — завопил Шалимов, и, мгновенно осознав, что времени на разъяснения не осталось, стремглав бросился на Савелия, выметая его из мазанки наружу и прикрывая своим телом.

Прошло несколько секунд, а взрыв все не раздавался.

— Черт! — ругнулся Шалимов. — Почему?

— Что почему? — с глуповатой улыбкой переспросил Савелий.

— Как? — опешил тот. — Ты, командир, гранату видел?

— Видел. Ну и что? — невозмутимо пожал плечами Говорков.

— Как что? — завопил Шалимов. — Он же чеку выдернул!

— Ну, выдернул… — Савелий вновь невозмутимо пожал плечами. — Граната-то учебная, — пояснил он. — А может, просто неисправная: из наших, видно, кто-то подсунул, меняя на спиртное…

Шалимов ошарашено смотрел на младшего сержанта, все еще, однако, не решаясь встать и продолжая прикрывать командира своим костлявым телом.

— Как ты узнал?

— Да никак, — буркнул Савелий. — Коль не взрывается через три секунды, значит, учебная или… неисправная. — Он отодвинул Шалимова и уже хотел встать, как неожиданно прозвучал оглушительный взрыв.

— Учебная, говоришь? — со злостью переспросил Шалимов, придя в себя.

— Нет, не учебная, — совершенно серьезно возразил Савелий, усаживаясь по-турецки. — Неисправная!

Это прозвучало так комично, что злость Шалимова словно ветром сдуло: он повалился на спину и зашелся в истерическом хохоте.

Подошли остальные.

— Что это с ним? — недоуменно спросил молоденький паренек, приехавший из-за Речки пару недель назад.

— Да так, — спокойно махнул рукой Савелий. — Анекдот я ему рассказал.

— Анекдот? — Парень недоверчиво взглянул на Шалимова, продолжавшего корчиться от смеха, потом вновь на командира. — Какой анекдот-то?

— Про «нового русского».

— Нам расскажите, товарищ младший сержант, — умоляющим тоном попросил паренек, словно они сидели в компании, а не находились во вражеском тылу после смертельного боя.

— Рассказать? А ты уверен, что кишлак уже наш? — нахмурился Савелий, затем взглянул на Шалимова и добавил как можно серьезней: — И где-нибудь не окажется «учебной» гранаты?

— Ой, не могу больше — истошно вскричал Шалимов и опять зашелся от смеха.

— Что это с ним? — раздался вдруг за спиной Савелия встревоженный голос старшего лейтенанта. — Контузило, что ли?

— Никак нет, товарищ старший лейтенант! — вытянувшись по стойке «смирно», ответил молодой солдат, заметив, что командир и не думает отвечать взводному. — Это товарищ младший сержант анекдот рассказал… Про «нового русского».

— Вот как? — Старший лейтенант недоуменно нахмурился, взглянул на рыдающего от смеха Шалимова, потом на Савелия, точь-в-точь как пару минут назад это сделал молодой солдат, потом именно ему и предложил: — Может, расскажешь анекдот, а?

— Так я ж сам не слышал, товарищ старший лейтенант, — сконфуженно ответил тот, и теперь уже не выдержали и другие: сначала фыркнул Савелий, затем рассмеялся старший лейтенант, за ним — все остальные.

Это был очистительный смех, успокаивающий. Они только что подвергались смертельной опасности, некоторые их товарищи так и не встали больше с чужой земли, и оставшимся в живых любая шутка была сейчас нужнее всего на свете. Когда все успокоились, а Шалимов поднялся наконец-то на ноги, командир взвода сказал:

— Благодарю, младший сержант, за службу: впредь будет для меня наука. И как ты учуял опасность?

— Сам не знаю. Случайность! — Савелий улыбнулся.

— Случайность? — недоверчиво переспросил старший лейтенант, покачал головой, потом вдруг спросил: — Так какой анекдот ты ему рассказал?

Новый взрыв смеха разорвал тишину: это хохотал рядовой Шалимов…

— Извините, сэр, вы будете есть? Если да, то что? — раздался мелодичный женский голос.

Савелий открыл глаза и несколько секунд приходил в себя, пытаясь сообразить, где он, откуда вдруг взялась эта симпатичная девушка и почему она говорит по-английски. Наконец понял, что находится в самолете и летит в Москву. Улыбнувшись, Савелий кивнул.

— Овощной салат, цыпленка, кофе, ветчину и жареные креветки. Из напитков — пепси.