Сергей Зверев - Забудь дорогу назад Страница 3

Болела рука, едва не вырванная из сустава, саднил бок, в голове творилось что-то невообразимое. Вспыхнул настенный светильник, и я застыл, как вор. Почувствуй, как говорится, эти яркие нотки. Две заспанные мужские физиономии высунулись из-под одеяла. Я расслабился и даже слегка развеселился, невзирая на бурю отрицательных эмоций. Третий не нужен? Готовый уже, на блюдечке.

– Послушайте, что это зна… – запинаясь, проговорил один из партнеров, но от страха не закончил мысль.

– Ночные маневры, господа, прошу отнестись с пониманием, – объявил я, отыскивая взглядом дверь. Схватил валяющиеся на полу атласные трусы, впрыгнул в них, еще раз извинился за причиненные неудобства и бросился прочь.

Я выскочил в вязкий мрак площадки второго этажа. Справа лестница, слева лестница. Номер – крайний по коридору. Сверху уже кто-то скатывался! Элементарный расчет – подбежали к окну, увидели, что я пропал в номере ниже, бросились ловить. Уже хрипели где-то рядом, я пригнулся. Кулак рассек воздух. Я расставил ноги, чтобы он не сбил меня своей массой, зацеп изнутри, он с визгом проделал петлю, покатился, считая ступени. Голова стучала по бетону – не самый музыкальный, надо признаться, звук. За первым следовал второй. Ничего не понял, но вспотел. По хриплому дыханию я сделал вывод – этот тоже мужчина. Чтобы не было потом неловко… Я прижался к стене, а когда он спрыгнул на площадку, послал кулак в солнечное сплетение. Он захлебнулся, я отпустил затрещину – голова у парня едва не отлетела от шеи. Пот брызнул с него, как вода с собаки, решившей отряхнуться после купания. Я схватил его за грудки и отправил вдогонку за первым – считать ступени. Постояльцы, кажется, просыпались – соседняя дверь издавала недовольное брюзжание. Времени на передышку, увы, не оставалось – на меня снова кто-то летел! Да когда же они кончатся? Я наивно полагал, что злодеев всего двое! Приготовился к бою, но тут темнота отчаянно запищала:

– Не бей, это я…

– Анюта?… – Кулак дрогнул. Я схватил ее за плечи. С женщины что-то сползло, упало под ноги, в руках остались приятные выпуклости. – Но ты же… хрипела.

– Захрипишь тут… – Она стала вырываться. – Мертвой я притворилась – как опоссум, доволен?

– Очень, – не без удовольствия признался я. – И куда бежишь?

– Откуда я знаю… Все побежали…

– Ты в чем, Соколова?

– В покрывале… Слушай, мужик, чё за фигня, а?

Она дрожала, зубы стучали так, что было слышно в Томске. Я поднял с пола гостиничное покрывало, набросил ей на плечи, схватил за руку и потащил наверх. Времени не было, наше присутствие в гостинице становилось нежелательным, но куда бежать в таком, простите, натуральном виде? Мы влетели в номер, заперлись, стали судорожно одеваться. Путана что-то пищала, требовала объяснений, но я ограничивался рычанием и наводящими тумаками. Всё валилось у нее из рук, блузку натягивала почему-то через ноги, пальцы срывались, она не могла застегнуть пуговицы на юбке, в итоге отказалась от этой затеи, скомкала предмет гардероба, сунула в сумочку.

– Знаешь, дружок, у меня с тобой уже не только крыша едет, но и весь дом…

– Рад, что ты сохранила чувство юмора. – Я схватил эту копушу за руку и погнал прочь из номера. Мы неслись по ступеням, влетая в «кюветы» на поворотах, сумка колотила по спине. Терзало страшное подозрение, что я надел левый ботинок на правую ногу, а правый, соответственно, на левую. Злоумышленники валялись на площадке между нижними этажами. Один не шевелился, второй подавал «условные» признаки жизни – надрывисто дышал, царапал ногтями пол. Это было единственное освещенное место в гостинице – мутный плафон на стене озарял продолговатую клетушку. Я не смог пройти мимо. Не довел ли до греха? Кажется, нет, первый был жив – подрагивал. Холеное лицо, глаза отдельно от орбит. Персонаж незнакомый. Я перебежал ко второму, который предпринимал попытки встать. Что-то воздуха мне стало мало. Господин Орлега… Лицо его посинело, кожа натянулась.

– Луговой, мать твою…

Тридцать семь лет уже Луговой. Хотя отдельные мои документы, в частности фальшивые, с этим категорически не согласны.

– Заткнись, дружище, – буркнул я и начал его обшаривать.

– Ну, чего ты там ищешь? – нетерпеливо прыгала вокруг меня Анюта. – Бортовой самописец?

– Соколова, кыш! – зарычал я. – Беги, пока целая! Чего ты ко мне привязалась? Кончилось наше приятное знакомство, понимаешь? Не стоило нам встречаться, но раз уж так вышло, извини…

Мне казалось, она ушла. Я забрал у Орлеги пистолет, украшенный глушителем, сунул за пояс под ветровку. Мои телодвижения заклятому врагу не понравились, он возмущенно закудахтал, схватил меня за горло. Сам напросился. Прошлым летом не добил, теперь уж точно добью. Я врезал ему по челюсти – коротким и очень запоминающимся. Пара месяцев в больнице – это нормально. Клацнула челюсть, неприятель успокоился.

– Да кто ж ты такой? – стучала зубами Анюта. – У тебя что, лицензия на убийство?

– Ага, особо отличившихся. – Я сграбастал ее и побежал дальше – по короткому лестничному маршу, мимо стойки регистрации, за которой ворочалось упитанное тело работницы «рисепшена», через «вертушку» – на свежий живительный воздух. Темнота царила знатная. Свинцовые тучи бежали по небу, накрапывал дождик. Ветер посвистывал порывами. Выделялись контуры припаркованных машин. За клумбами пролегала дорога – неслись автомобили с включенными фарами. Ни одной живой души, а это как-то странно, все же гостиница, имеющая отношение к перегруженному аэропорту… Рев взлетающего лайнера вернул к реальности. Анюта повисла на руке, как чемодан с кирпичами. Похоже, голова у нее отключалась. Несла какую-то околесицу – а ведь еще минуту назад пыталась шутить.

– Послушай, девочка, – я взял ее за плечи и довольно нежно встряхнул, – давай договоримся раз и навсегда. Мы с тобой не виделись, ты меня не знаешь. Хочешь жить – чеши отсюда… и старайся отныне работать в другом месте. Будем надеяться, что твое хорошенькое личико не отложилось в памяти наших друзей. Понимаешь? Засим расстанемся. Топай.

Я развернул ее и придал ускорение. Она уходила на подгибающихся ногах, озиралась, превращалась в неясное пятно. Я облегченно вздохнул и припустил в обратную сторону – к выезду на дорогу. Поймаю машину и сделаю ноги из этой недружественной местности. Подождет страна Болгария. И спортачил – позорно, непростительно! В фургоне, припаркованном у тротуара, кто-то был. Вспыхнул дальний свет, ослепил. Открылись двери. Я собрал остатки воли в дрожащий кулак, но долго, как видно, запрягал. Удар по голове, и день закончился…

Когда я очнулся, первой мыслью была такая: вроде хотели убить. Зачем тогда все эти пистолеты, навернутые глушители? Да и от пуль я увертывался весьма энергично. Чего же не убили? Передумали (какие мы непостоянные)? Другая компания? Второй моей мыслью было, что, возможно, я еду в чистилище: безбожно трясло, и плохо пахло. Голова трещала. Странно признаться, но с больной головой значительно лучше думается. Скрипел стальной кузов. По логике вещей, я находился в фургоне, фары которого меня ослепили. Я катался по полу и подпрыгивал, когда колеса попадали в яму. Определенно, мы ехали по проселочной дороге – асфальт у нас в городах, конечно, удивительный, но чтобы такие перепады… Руки были связаны за спиной клейкой лентой. Ноги тоже не размыкались. Машина подлетела, как на трамплине, и рядом жалобно замычали. Проснулся интерес. Я начал совершать возвратно-поступательные движения и ткнулся носом в тело. Последнее возмущенно задергалось. Похоже, я был не один. Не сказать, что открытие повергло меня в восторг, но стало бодрее. Предстояло набраться терпения и верить, что путешествие не закончилось слишком быстро. Я прижался спиной к борту, поискал пальцами что-нибудь выступающее. Уж с выступами в этой азиатской колымаге было все в порядке. Обломок кронштейна, в который когда-то упиралось сиденье, условно подходил на роль ножа. Закусив губу, я несколько минут терпеливо перепиливал скотч, резал кожу, терпел неудобства. Руки почувствовали относительную свободу, но я выбился из сил – будто пешком, на единственной лошадиной силе, покорил высокую гору. Перекуривать это дело было некогда. Я сменил позу, стал резать путы на ногах. Затекла спина, я сместился на бок, рвал их руками. Отодрал клейкую ленту ото рта, вдохнул полной грудью. Пахло бензином, машинным маслом и… страхом. Я обхлопал карманы. Зажигалка на месте. Отлично – это не какая-нибудь китайская подделка, а нормальный аппарат, меняющий интенсивность пламени по желанию «заказчика». Осветился ржавый кузов, запасная покрышка на грязном полу, рундук с инструментами, оконце в передней части кузова, покрытое равномерным слоем грязи. И, конечно же, скрюченное тельце у заднего борта.

– Анюта… – Признаться, чего-то подобного я и боялся. Вот же пристала! Опрятная блузка превратилась в ободранный пиратский флаг, юбка держалась на одной пуговице, туфли на застежках, слава богу, не потеряла. Чумазая, волосы спутаны, на лбу царапина, глаза затравленно блуждали и горели.