Сердце волка - Андрей Михайлович Дышев Страница 3

лежали инструменты. Взял отвертку, сел верхом на свой акваланг, словно намеревался кастрировать кабана, и принялся развинчивать легочник. Дюралевый колпачок со звоном покатился по металлическому полу. Я встал на колени, чтобы лучше рассмотреть резиновую мембрану, и в первое мгновение не поверил глазам. Тонкий резиновый кружок был разорван, как если бы его проткнули пальцем. Кривая линия разрыва шла от центра к краю.

Марина молча наблюдала за мной. Видя, что я чем-то шокирован, она не задавала вопросов, опасаясь моей бурной реакции. Я снова склонился над легочником. Ближе к центру резинка имела ровный и тонкий разрыв, очень напоминающий разрез, след бритвенного лезвия. К краю тянулась неровная дыра с рваными краями. Так мембрана могла порваться под воздействием сильного выдоха. Но она бы никогда не порвалась сама, если бы ее не надрезали.

Оттолкнув Марину, я схватил ее акваланг, выволок его на свободное место и, уже почти не сомневаясь в том, что сейчас увижу, стал яростно, срезая с винта стружку, орудовать отверткой.

– Так, – прошептал я, глядя на рваную мембрану, как на омерзительного морского гада. – И здесь надрез… Кто-то нехорошо пошутил. Очень нехорошо… Ты свидетель, запоминай все, что видишь.

Ничего не понимая, испуганная ожиданием страшной новости, Марина начала неистово креститься и что-то нашептывать. Я выпрямился и, покусывая губы, минуту рассматривал угрюмые черные скалы, обступившие бухту, потом сел за руль, запустил мотор и медленно повел лодку вдоль стены.

– Я видела, как Оля сорвала загубник и закрыла руками рот, – произнесла Марина. – А потом мне тоже попала в горло вода, и я поплыла наверх.

Лодка легла на правый борт, сделала крутой вираж и прошла обратно.

– А ты не врешь? – спросил я, не оборачиваясь.

– Не вру.

Давно со мной не случалось ничего подобного, подумал я. Кажется, на этот раз я вляпался очень серьезно. Лицензии на подводные экскурсии у меня нет. Акваланги – списанные, мне их добыл один знакомый мичман. Предупреждал: их надо отвезти в Симферополь и проверить в специальной лаборатории под высоким давлением. Я этого не сделал. Ограничился тем, что перебрал редукторы, легочники, краны, закачал по сто пятьдесят атмосфер и поплавал с каждым аквалангом на глубине. Теперь придется жестоко расплачиваться за самоуверенность. Без лицензии и лабораторной проверки аквалангов несчастный случай с клиентом будет расцениваться, как преступная халатность. Подсудное дело.

От избытка черных эмоций я рванул ручку газа, подняв лодку носом вверх, как коня на дыбы, и заглушил мотор. Несколько минут я неподвижно сидел, глядя на мутное стекло маски, покрытое крупными каплями, и прислушиваясь к истеричному вою растревоженных чаек. Бред, думал я, этого не может быть. Это слишком ужасно – два человека погибли сразу, в считанные минуты! Нет, нет, нет! Они могли далеко заплыть. Молодожены – счастливые и легкомысленные. Ольга кружилась в воде, как дельфин в брачном танце, а Марине показалось, что она сорвала загубник. Они наплаваются вдоволь и поднимутся на поверхность. Воздуха в баллонах – на полчаса. А прошло-то всего… прошло двадцать минут.

Я смотрел на часы. Цифры, показывающие секунды, мельтешили, корчились и кишели, словно черви. Время бежало с ускорением, и мне уже казалось, что я слышу его нарастающий вой. Бред, снова мысленно повторил я, не может быть. Сейчас я услышу всплеск воды, а вслед за этим восторженные крики Олега и Ольги: "Эй, на лодке! А вы про нас, наверное, уже забыли? Смотрите, сколько мы насобирали крабов! Сейчас будем им лапы отрывать!" А я медленно повернусь в их сторону и спокойно, без истерики, выскажу все, что о них думаю. И сегодня же выставлю их на улицу. Жить у меня они больше не будут, тем более, что вторую неделю не платят денег. Да, денег они не платят…

Какое-то неуловимое чувство коснулось души, словно на обожженную кожу нанесли прохладную смягчающую мазь. В самом деле, мне люди кажутся всегда намного проще, чем они есть на самом деле. Неделю назад молодоженов обокрали на городском пляже, унесли портмоне, в котором были все деньги и билеты на обратный путь. В ожидании почтового перевода из Москвы они попросили меня немного пожить в долг. Разве я мог отказать?

В то утро Валерий Петрович, мой самый богатый постоялец, который снимал двухкомнатный номер, по своему обыкновению появился во дворе кафе в белых шортах и майке цвета морской волны. Я думал, что он, как всегда, направится трусцой по безлюдным тропинкам, орнаментом вьющимся вокруг заброшенных археологических раскопок. Но Валерий Петрович сел на пластиковый стульчик и взглянул на меня.

– Как настроение? – вкрадчиво осведомился он.

– Ничего.

– Кошмар! Кошмар! – воскликнул он, сунув крепкие волосатые руки в карманы шортов. – Так я и думал! Весь ваш сервис ограничивается чистым бельем, вымытым полом и, так сказать, снедью, выложенной на вшивых общепитовских тарелочках.

Он, безусловно, чем-то возмущался, но тон его был настолько театральным, настолько пафосным и насыщенным, что складывалось впечатление, будто Валерий Петрович меня хвалит.

– Ведь вы даже не соизволили узнать, в чем причина слез моих соседей, этой прекрасной юной пары. Или сделали вид, что не заметили?

Я изо всех сил пытался понять, что Валерий Петрович от меня хочет, но у меня ничего не вышло.

Ольга и Олег появились во дворе беззвучно. Молча сели за крайний столик. Официант Сашка перестал поливать из шланга бетонный пол, закрутил вентиль и смотал резиновую трубку, которая удавом обвивала ножки столов и стульев.

– Безрезультатно? – спросил Валерий Петрович Ольгу. – А на пляже искали?

Девушка молча покачала головой, а Олег неожиданно громко и зло сказал:

– Ну что тут искать?! Что тут искать?! Бумажник украли! Все! Его нет и уже никогда не будет!

– Четыреста двадцать долларов, – с тяжким вздохом сказала Ольга и вопросительно посмотрела на меня. – И билеты на самолет.

Я понял смысл ее взгляда. Два "О" внесли за свое проживание в номере люкс лишь аванс, и пришло время выложить остальную сумму.

Валерий Петрович вскоре потерял к молодоженам всякий интерес, взял меня под руку и отвел в строну.

– Вы переживаете? – спросил он.

– Неприятная история. У людей испорчен отпуск!

Валерий Петрович усмехнулся и смерил меня взглядом.

– Вам больше не о