Лев Пучков - Тигр в камуфляже Страница 31

— Фантастика, — еле слышно прошептал Иван. — Такого со мной никогда еще не случалось…

— Врешь, наверно, — с придыханием промурлыкала Аленка, нежно поглаживая его щетинистую щеку. — У-у-у, колючий…

— Фантастика… — расслабленно продолжал Иван, вдыхая аромат девичьих волос. — Вторая целка за неделю… Надо же! Да у меня за всю жизнь…

— Что-о-о-о?! — взвилась Аленка, вырываясь из его объятий и соскакивая на пол. — Скотина! Да как ты смеешь! Ах ты, кобель тряпошный!

Скотина… Да я тебя пристрелю, как собаку, гад… — Она с плачем шарила по полу в поисках своих изнасилованных трусиков.

Только тут он сообразил, что сморозил глупость, бросился к предмету вожделения, схватил в охапку, обцеловал с ног до головы и принялся жарко объяснять, какие суровые условия подвигли его на скоротечную связь с несчастной Аниськой и что впоследствии с этой самой Аниськой стало. Короче, правду рассказал — умолчав лишь про эпизод в бане, посчитав данную подробность ненужной и оглашению не подлежащей.

Женская отходчивость и доброта были вполне присущи бандитской дочке: буквально через несколько минут Аленка уже жалостливо всхлипывала и, прижимая к груди его голову, по-бабьи причитала:

— Господи, Ванечка… Горе-то какое…

Помирившись, приступили к запоздалому соблюдению приличий: поставили ведерный электрический самовар, Аленка достала из холодильника коньяк, извлекла из серванта варенье и конфеты, и сели общаться — как положено было в самом начале, до того, как… А поскольку дистанция оказалась порушена и закономерного смущения не было и в помине, общение получилось весьма доверительным и чрезвычайно приятным.

Иван коротко поведал историю своей жизни, скупо остановившись на плене, и поделился планами на будущее. А в заключение сурово сообщил, без тени иронии:

— Я тебе, один умный вещь скажу, только ты не обижайся, ладно?

— Скажи, — насторожилась Аленка, чуть отодвинувшись в сторону.

— Я… в общем, я готов умереть за тебя, — выпалил Иван. — У меня были женщины, но вот так — первый раз. Только не смейся, ладно? Я еще днем, на пляже, увидел тебя — и знаешь, будто током ударило… Ты веришь в любовь с первого взгляда? Нет, я прекрасно понимаю, что не ровня тебе. Я нищий, и меня могут замочить в любой момент… Я тебя люблю, Аленка. Черт! Вот угораздило…

— Дурачок, — облегченно вздохнула Аленка, притягивая его к себе. — Иди ко мне — я вся твоя…

В этот раз Иван выдал на-гора весь запас нежности, скопившийся в потаенных уголках его очерствевшей души, и, почувствовав какую-то невиданную мужскую силу, думал, что будет бесконечно ласкать желанное тело, — но не тут-то было. Закипел проклятый самовар, собиравшийся с духом минут сорок, да так громко, что пришлось завершать упоительный акт любострастия серией моторных толчков и мчаться к розетке.

— Сволочь пузатая, — опустошенно попенял Иван самовару, выдернул шнур из розетки и присел на кушетку рядом с Аленкой. — Все испортил…

Пили чай, и теперь она подробно рассказывала о себе, а Иван, удивляясь невесть откуда взявшемуся терпению, с удовольствием слушал бесхитростную девичью болтовню и ласково поддакивал. При обычном раскладе он на дух не переносил бабьего трепа и безжалостно пресекал расчувствовавшихся подружек ленивым замечанием типа: «Че, самая умная, что ли? Хорош болтать — марш в койку!»

У Аленки, оказывается, тоже была заветная мечта. Только более приземленная и вполне осуществимая. Если Иван мог лишь тяжело вздыхать о своей несбывшейся судьбе живописца, то бандитская дочка планомерно продвигалась к намеченной цели и не сомневалась, что в скором времени ее достигнет. Она мечтала стать психоаналитиком. И не просто каким попало, а с мировым именем.

Она училась в мединституте и практически все свободное время проводила в психиатрической клинике, заведующий которой был лучшим другом ее отца.

— Странно, однако, — заметил Иван, прихлебывая ароматный «Липтон» из хрустального армуда. — Нет, ты не подумай плохого… но врач и бандит? Что за дружба?

— О, это не просто врач, — внушительно произнесла Аленка. — Это парень еще тот… профессор, доктор наук, академик — светило, в общем! Каждый месяц по заграницам мотается… — Аленка завистливо вздохнула — видимо, мысль о загранице давно не давала ей покоя. — Но самое главное — он в большом авторитете… Понимаешь?

— Еще бы, — согласился Иван. — Доктор наук — как не в авторитете.

Доктора просто так не дают…

— Да нет, я не про то! — досадливо воскликнула Аленка. — Его все наши бандиты боятся. «Доктор сказал — то-то… Значит, так и будет…»

Врубаешься? Погоняло у него — Доктор.

— «Погоняло», — передразнил Иван. — «Врубаешься»… Какой-то странный доктор. Что общего у врача с бандитами?

— Не знаю, — вздохнула Аленка. — Он и правда странноватый тип… К тому же уродец. Хотя это не важно, главное, разрешает мне в клинике заниматься.

У меня свободный доступ — в любое время могу ходить там везде… Ну, или почти везде…

Тут же Аленка поведала, чем это она занимается в клинике.

Оказывается, девчонка в течение длительного времени тщательно изучает природу психических отклонений и пытается составить свою собственную систему, которая в последующем ляжет в основу психологической школы нового типа. Отличной от той, что существует сейчас. Будущая ниспровергательница Фрейда штудирует все имеющиеся в наличии труды по психологии и ведет дневник наблюдений за некоторыми пациентами, представляющими особый интерес.

— Там есть, например, один дед — тунгус, — азартно рассказывала Аленка. — Очень сложный случай! Очень… Мания какая-то невообразимая — не подпадает ни под один стандарт. Аналогов нет. Я с ним уже два года вожусь — никак не могу разгадать природу заболевания. Его в принципе никто уже не лечит — просто живет, потому что на свободу нельзя отпускать. Да и не хочет он на свободу. Доктор его страшно уважает… Так вот, этот дед — настоящий шаман!

Представляешь? Он хоть и чокнутый, но все шаманские тайны знает. Один раз я болела гриппом — видел бы ты, как он за мной ухаживал! Вылечил за два дня — какими-то травами поил. Так привязался ко мне — говорит, что я его дочка…

Если два дня подряд отсутствую, прямо бесится — бегает по клинике, ищет…

— А почему именно психоаналитиком? — поинтересовался Иван. — Это ведь даже и не врач, а так — какое-то поветрие западное…

— Я в кино видела, — несколько смутилась Аленка. — Ну, там такой полумрак, уютная обстановка, а психоаналитик за столом сидит — красивый, важный… Клиент в кресле расслабился… Короче — ходить не надо. Не видно, что хромаешь…

— Господи, солнышко ты мое! — расчувствовался Иван, притягивая к себе свое сокровище. — Да плюнь ты на эту хромоту — я тебя на руках носить буду! Иди ко мне…

— Может, не будем пока? — робко возразила Аленка и бесхитростно призналась:

— Знаешь, у меня это… все там болит… немного побаливает…

— Гхм-кхм… прости, радость моя, — смущенно пробормотал Иван, в очередной раз удивляясь, откуда это у него берутся такие слова — в жизни так никому не говорил! — Это с непривычки… гхм-кхм… кстати, тебе бы надо сразу с марганцовкой… Иди-ка, красавица, быстренько… Знаешь, как правильно разбавлять?

— Ты что — меня совсем за идиотку принимаешь? — усмехнулась Аленка, вставая и направляясь к туалету. — Я же почти готовый медик…

Слышишь?!

Он застыл — снаружи послышалась какая-то возня и торопливые тяжелые шаги нескольких пар ног.

— Приплыли, — одними губами прошептала Аленка. — Папка бильярд тащит… Господи — вот дура-то? Не додумалась — дождик ведь… Если он нас с тобой здесь застукает — убьет не задумываясь. Он дикий…

— Уроды! — раздался сердитый голос Вовца. — Че — сами все додумались затащить? С перил брызгает — смотри, сукно сырое. У, уроды! — послышался звук тяжелой оплеухи, кто-то тонко взвизгнул.

— Не думаю, что он захочет попариться, — не теряя хладнокровия, высказался Иван.

— Баню греть — это долго. — Аленка с сомнением покачала толовой. — Приплыли, — повторила она. — Сейчас коньяка захочет, за ключами пошлет… Вот дура! — Она звонко шлепнула себя по лбу ладошкой.

— Тихо! — Иван прижал девчонку к груди и потрепал ее по волосам. — Если что — будем сматываться в темпе… Машина у вас где стоит?

— В гараж на ночь ставят все машины. Гараж запирают…

— Все-то у вас запирают, — озабоченно пробормотал Иван. — Тогда отпадает… Значит, если что — будем прорываться как придется. В лесу переночуем — там видно будет.

— Сыро в лесу. — Она зябко поежилась и жалобно протянула:

— До-о-о-ождик!

— Я в любом лесу — дома, — обнадежил ее Иван. — Спички есть, сигареты… Вон, кипа простыней чистых лежит, прихватим, костер разведем… Не боись, красавица, со мной не пропадешь…