Виталий Гладкий - Ликвидатор Страница 31

Мы смотрели молча друг на друга с минуту. При этом Аттар Синг не прекращал жевать и отрыгиваться.

Перед ним стояла глубокая миска с мясом и кувшин с вином. Позади меня сопели охранники; от них несло, как из выгребной ямы.

– По какому делу к нам пожаловал высокочтимый сахиб? – Голос у Аттара Синга совсем не соответствовал его комплекции и был высок и визглив.

– Мне бы хотелось поговорить наедине.

Хозяин дома, казалось, не понял моих слов. Он задумчиво жевал и смотрел сквозь меня. Может, я не так построил фразу?

Конечно, мой непальский оставлял желать лучшего, хотя пока что меня понимали достаточно хорошо. И никто не удивлялся моему варварскому произношению – в Непале, где пропасть разных племен и народностей, на литературном языке говорили только феодальная элита и высшие чиновники.

Наконец Аттар Синг, будто очнувшись, отрицательно покрутил головой:

– Сахиб не будет говорить со мной с глазу на глаз. У Аттара Синга нет тайн от его друзей.

"Друзья" за моей спиной одобрительно загудели.

Ладно, пусть будет так. Похоже, Бешеный Аттар кого-то побаивается, что, судя по собранной мною довольно скудной информации о толстяке, было вовсе не странно: Аттар Синг не раз вступал в спор с законом и руководил шайкой отъявленных негодяев, занимающихся рэкетом и торговлей опиумом. Он не был особо крупной фигурой на преступном фоне столицы Непала, но и задних не пас.

– Хорошо, согласен.

– Хи-хи-хи… хи-хи-хи… – закатился вдруг толстяк. – Сах… Хи-хи… Сахиб соизволил согласиться… Хи-хи…

Позади меня тоже захохотали.

– Не вижу ничего смешного, уважаемый Аттар Синг, – решил я подпустить немного примитивной лести, потому как "уважаемым" хозяина дома мог назвать только умалишенный.

– В моем доме согласие на что-либо могу изъявить только я.

– Как прикажете, уважаемый, – не стал я спорить.

– Так какое там дело у сахиба?

– Кому был сдан в аренду самолет… – я назвал тип аэроплана и дату вылета, – и на каких условиях?

Мне показалось, что в "кабинет" толстяка ворвался космический вакуум – обжигающий холодом, безмолвный и безграничный. Аттар Синг застыл, как каменное изваяние, даже глаза закатил под лоб, будто его хватил кондрашка. А охранники и дыхание затаили. Чудилось, что на стенах комнаты мерцают крохотные огоньки, предвестники грозовых разрядов.

И гром грянул. Аттар Бешеный полностью оправдал свое прозвище.

Он орал, плевался, рвал свою пегую бороденку, швырял на пол все попавшееся под руку, топал ногами, пытался творить молитвы вперемешку с проклятиями… – короче, бесновался, будто одержимый.

Я оглянулся: охранники в страхе кланялись, словно механические игрушки, которым вставили новые батарейки и забыли выключить.

– Ты… ты посмел… у меня спросить это?!

– А что необычного в моем вопросе?

– Вон… вон! Убирайся из моего дома! А вы чего стоите, разинув рты?! – рявкнул он на охранников. – Я за что вам плачу, бестолочи?!

– Аттар Синг, ты совершаешь большую ошибку, – спокойно сказал я, хотя охранники уже схватили меня под руки и пытались сдвинуть с места, чтобы выволочь за дверь. – Мой вопрос отнюдь не празден, и мне вовсе не по душе манеры твоих шавок.

– Ха! Манеры ему, видите ли, не по душе! Каков наглец… Что вы медлите! – снова рявкнул он на охрану. – Выбросите его за порог! И если ты еще когда-нибудь появишься здесь…

Договорить Бешеный Аттар не успел, слова застряли у него в горле. Вытаращив и так большие маслянистые глаза, он в полном безмолвии наблюдал, как я расправлялся с его отребьем, так плохо игравшим роли телохранителей.

Я не стал их калечить, только усыпил не менее чем на десять минут. Внешне мои действия выглядели как пассы фокусника, но эффект от них был поразителен.

– А теперь прекрати свои вопли, болван, и рассказывай. – Я подошел к толстяку почти вплотную. – Иначе вместо этого мяса, – я показал на разбросанную по полу еду, – заставлю тебя жрать собственное дерьмо.

– Ав-ва-а… – Аттар Синг побагровел до такой степени, что мне показалось, будто его хватил апоплексический удар. – С-сахиб…

– Да, урод, – сахиб! Запомни это на всю оставшуюся жизнь! Говори!

– Я… я не з-знаю, кто это был…

– Ты вновь за свое?!

– Клянусь пресветлым Буддой! – Он молитвенно сложил ладони рук. – Можешь убить меня, но это чистая правда.

– Этот человек был европейцем?

– Да… – Толстяк посмотрел на меня с удивлением. – Но откуда?..

– Я так понимаю, что он не в аренду взял твой самолет, а купил?

– С-сахиб очень проницательный человек… – пробормотал испуганный до потери пульса хозяин дома. – Но купчую мы не составляли…

– Как он на тебя вышел?

– Ну, я так думаю… – начал он; но, посмотрев мне в глаза, смешался и решил не лгать. – Ко мне направил его Бхагат Синг.

– Бхагат Синг? – нельзя сказать, что я был сильно удивлен, – похоже, этот пройдоха лавочник выступал посредником в доброй половине сомнительных сделок в столице Непала.

– Да-да, он сказал, что человек надежный… Я помогу сахибу найти Бхагат Синга!

– Обойдусь. Он платил наличными или чеком?

– Разве Аттар Синг похож на глупца? Тем более, что я успел и самолет застраховать. – Толстяк самодовольно ухмыльнулся – он понял, что я не причиню ему вреда. – Конечно наличными. Серебряными мохарами. О-о, это была огромная куча монет.

– А он не боялся, что ты когда-нибудь проболтаешься?

– Хи-хи… Как же, Аттар Синг проболтается… Будто ему не дорога собственная голова… – Хозяин дома снова хихикнул. – Тот европеец привел очень веские соображения на этот счет…

– И какие же?

– Во-первых, он пришел не один, с ним были еще четверо очень крепких вооруженных мужчин. А вовторых, он заставил меня подписать некие бумаги… очень неприятные бумаги… из-за чего даже десять лет тюрьмы могут показаться сущим пустяком… Сахиб никому не расскажет о нашем разговоре? – вдруг встревожился Аттар Синг.

– Постараюсь, – отмахнулся я от него, как от назойливой мухи; по крайней мере, с Бхагат Сингом я был просто обязан поговорить, что делало сохранность тайны толстяка явлением весьма проблематичным.

– Спасибо, спасибо, сахиб… – попытался поклониться толстый урод.

– И последнее – кто нанимал экипаж?

– М-м-м… – промычал, пряча глаза, Аттар Синг.

– Не темни. Ты?

– О, сахиб, это была моя ошибка!

– Ты знал, что самолету крышка, и обрек людей на верную гибель?

– Тот человек обещал дать им парашюты!

– И ты, конечно же, поверил, – с горькой иронией сказал я.

– Он обещал…

– Мне сказали, что семьи летчика и штурмана получили гроши. И все из-за того, что полет не регистрировался, как положено. Так вот, слушай внимательно: ты выплатишь их родным по десять тысяч долларов. Понял? В противном случае твои махинации с "арендой" и страховкой самолета станут достоянием гласности.

– О-о-о… – застонал сраженный наповал толстяк. – Я буду разорен!

– Не прикидывайся нищим! Может, напомнить, сколько ты получил от страховой компании?

– Хорошо, хорошо, я все сделаю, как говорит сахиб!

– И поступишь очень правильно. Иначе я еще раз навещу твою конюшню и откручу тебе башку. Пока!

Согбенный привратник, подслушивавший под дверью, склонился передо мной едва не до пола и засеменил впереди, открывая скрипучие двери. Я вышел на улицу и только здесь вдохнул полной грудью.

Мой путь лежал назад, в лавку Бхагат Синга.

Волкодав

Хельсинки и Стокгольм уже остались позади, а с правого борта в голубоватой дымке проплывали строения Мальмё – мы вошли в пролив Эресунн, и теперь следующим портом, где туристы могли ощутить под ногами земную твердь, был Копенгаген.

Супруги Нельке вели себя как обычные путешественники, никто не следил ни за Мухой, ни за мной, погода стояла отменная, бар почти никогда не пустовал, стриптизерши переспали, по-моему, со всеми свободными мужчинами (кроме меня и Акулы, – он от этого просто сходил с ума), кормили нас как на убой, морская болезнь не мучила…

Короче – живи и радуйся! Но какая-то подлая заноза все шпыняла и шпыняла под сердце, иногда добираясь даже до мозгов, и что хуже всего – нередко среди ночи.

Какого черта! – ругал я себя и Акулу, тоже потерявшего покой и сон. Ну, ладно, пусть его, у руководителя группы прикрытия такая уж нелегкая миссия. Но мне-то хотя бы подремать можно?! Тем более, что наша с Мухой каюта никогда не оставалась без присмотра со стороны ребят Акулы.

И тем не менее, я забыл, что такое нормальный сон.

Нельке, Нельке, какого хрена вам болтаться по морям?! Неужели у вас в Израиле выпить негде?! Потоптанный годами Мотя и Розочка, увядшая до состояния старой швабры, словно заведенные глотали с утра до вечера всякую дрянь, а затем уползали в свою дыру и дрыхли с богатырским храпом до самой побудки.

Ничего странного, подозрительного… За исключением одного – в списках пассажиров милая парочка значилась как супруги Дервиз, подданные Канады. Правда, со своими истинными именами. Хорош компот, а?